А вот Лидия Михайловна переменилась. Инга с удивлением поняла, что с бабушкиной стороны каюты давно уже не доносится заунывного шепота, из-за которого у них было столько споров в духе: "Веришь - ну и верь себе, а зачем мне спать мешать?". Впрочем, Лидия Михайловна слишком любила внучку, чтобы всерьез сердиться. Но теперь и она вставала с рассветом и выходила на нос корабля приветствовать восходящее солнце, а ложилась, когда луна уже стояла высоко в небе. А еще Инга все чаще видела бабушку беседующей с Олегом, и им явно было интересно друг с другом. Причем о содержании разговоров оба старательно молчали. И все чаще Лидия Михайловна ласково звала Ингу "чаечка моя".
В тот день весь корабль словно вымер, на палубах не видно было даже вездесущих детей. Стоял настолько полный штиль, что, казалось, волн не поднимают даже двигатели теплохода. Корабль словно замер в ожидании посреди Ладоги. Никому не хотелось ни с кем разговаривать и ничего делать. А когда наступил вечер и на небо вышла полная луна, Инга вдруг почувствовала, что ей невероятно хочется спать. Она кое-как добралась до каюты и, не раздеваясь, свернулась в клубочек на койке.
Ей приснился Олег. Он стоял чуть в отдалении и куда-то указывал рукой. Инга встала - всю сонливость как рукой сняло - и пошла туда, куда он безмолвно звал ее. Луна сияла так ярко, что все было видно, как днем - и корабль, и поросший лесом берег. Инга легко сбежала по деревянным сходням (сходни? берег? но ведь корабль сейчас очень далеко от любой земли...) и уверенно направилась в лес. Олега она не видела, но знала - он идет впереди. Непрошеная ветка сильно хлестнула Ингу по лицу, и девушка едва не упала. Не от удара - от внезапного осознания того, что все это не сон. Лицо все еще горело - а во сне Инга никогда не ощущала боли... Она дотронулась до земли - настоящая, упругая лесная земля. Вдохнула запах леса. Услышала едва уловимый плеск воды о берег. Это не сон. Инга действительно шла по твердой земле. Но что это за земля? Инга вспомнила давно пропавший листок с расписанием круиза - где-то в эти дни они должны были посетить остров-монастырь Коневец... "Коневец", - повторила Инга вслух, и, словно от того, что был назван, остров обрел очертания. Инга узнала и берег, и лесные тропинки - только в сумерках она не могла разглядеть монастырских стен. Что-то еще было не так, только что же? Остров, берег, корабль... Инга остановилась в изумлении: к острову Коневец не причаливают большие корабли! Она же ясно помнила, как в прошлый раз их всех пересаживали на военный катер, чтобы доставить на берег! Инга обернулась - и почти не удивилась, угадав сквозь деревья изящный силуэт ладьи. Сон и явь перемешались настолько, что стало возможно все.
Дорогу преградил ручей. Инга собралась было перешагнуть его - но вдруг поняла, что дальше идти не нужно. По ту сторону ручья высился огромный валун, едва ли не в два роста Инги. Казалось, это от него исходил туман, окутавший поляну и чуть серебрящийся в лунном свете. Конь-камень, древнее капище - только сейчас на его вершине не было деревянной часовни, поставленной монахами...
Инга не сразу увидела Олега, хотя он стоял совсем рядом с ней. Его синяя одежда почти растворялась в лунной ночи. Еще труднее было понять, что серая тень, неслышно приблизившаяся к ручью - на самом деле Андрей. Лидия Михайловна выдала себя почти сразу, наступив на сухую ветку - треск в тишине заставил всех вздрогнуть. Инге подумалось, что и сама она в своей голубой рубашке очень похожа на смутную ночную тень. И только в одном месте туман словно расступился - там стояла Марина, по обыкновению в чем-то красном. Если это все-таки сон - значит, всем пятерым снится одно и то же...
- Ну что ж, - проговорил Олег, - пришло время мне вернуться домой.
- Но ведь здесь живут одни монахи! - удивился Андрей.
- Монахи? - Олег рассмеялся. - Эта земля была моим домом, когда здесь еще ни один монах не появлялся. Что, камень здесь они положили? То-то и оно...
Олег помолчал, затем продолжил уже гораздо серьезнее:
- Здесь граница. Граница моей земли. Там на этом острове нет чужаков, там я сам себе хозяин, там ждет мой корабль, мой единственный дом - и другого мне не нужно. Я ухожу туда. А вы вернетесь к себе на корабль и только удивитесь странному сну. Пройдут дни, недели - и вы, вспоминая о плавании, спросите себя, действительно ли вы встретились со мной, или все это был лишь сон. Мой голос покажется вам шумом ладожских волн, мои волосы - прядью тумана, мой меч - дальним отблеском молнии. Ибо Молния - имя, которое я дал ему. И никто с уверенностью не скажет, был я или не был.
Андрей хотел что-то возразить, но Олег жестом остановил его:
- И все же я пришел сюда не один. Эта ночь - время выбора. Для каждого из вас. Кто-то останется на этом берегу и забудет о том, что видел. Кто-то шагнет через границу вслед за мной - и тоже станет для оставшихся смутной тенью из давнего сна, навсегда покинув свой прежний мир. Выбор за вами. Мой выбор давно определен. Здесь мой дом.
Олег наклонился к ручью, тронул рукой воду, коснулся земли, словно по-своему приветствуя остров. Инга расслышала два слова: "Прими меня". Некоторое время Олег стоял неподвижно, как будто собираясь с силами, затем шагнул на тот берег. Сумерки на мгновение сгустились. Олег пошатнулся, словно от удара, и рухнул на колени рядом с Конь-камнем.
Инга прикусила губу, словно боль Олега передалась и ей, но не двинулась с места - что-то подсказывало ей, что ее помощь не нужна. И действительно, Олег уже стоял на ногах. Но что произошло с ним за эти несколько секунд? На другом берегу стоял высокий, сильный воин, лишь ненадолго задержавшийся перед очередным походом. Олег казался значительно старше - словно в ночь боя, едва не стоившего ему жизни. Губы сжаты, глаза - холодная голубая сталь, волосы распущены по плечам, на поясе - меч. Инга невольно коснулась шрама на руке - да, он оставлен именно этим клинком. Не видение, не отблеск зарницы - клинок был так же реален, как и все окружающее. И пусть сейчас он скрыт в ножнах - все знали, что имя Молния он носит по праву.
- Кто ты? - голос Лидии Михайловны был не громче ночного ветерка, но Олег услышал. Он чуть склонил голову, показывая, что готов ответить, и заговорил:
- Как мне назвать вам себя? Отец мой - ясное Солнце, мать - Светлая Ладога, а других родных я не знаю. Оттого не ослепляет меня солнечный свет, оттого я не боюсь глубокой воды и бурь. Мой корабль проходил по Ладоге, когда никто другой не рисковал отправиться в путь. Но так было лишь днем. Ибо два лица у Ладоги, и смертельно опасно время, когда над ее водами правит ночь. Но я был дерзок и верил в свои силы, и однажды я вышел в плавание, хотя вечер предвещал бурю. Я насмехался над богами ночи и предлагал по-хорошему дать мне дорогу. Я бросил им вызов, и они приняли его.
