Выход обнаружился внезапно, когда я уже чуть ли не отчаялся выбраться из западни. Забор уперся в ярко освещенную несколькими фонарями сторожку со шлагбаумом, за которым была свобода. От шлагбаума убегала желанная, манящая приглушенным желтым светом уличных фонарей дорога в город, огни которого просматривались впереди за деревьями какого-то сквера. В сторожке обнаружился невероятных размеров жирный тип в камуфляжной форме с нашивками охранника, но он сладко спал на стуле под убаюкивающий голубой свет мониторов с камер слежения. На одном из экранов я не без трепета увидел себя, заглядывающим в сторожку. Чуть ли не с обожанием глядя на храпящего толстяка, я сразу успокоился. Если здесь так обстоит дело с охраной, то никакой это не режимный и уж тем более не спецобъект, где подобные типы при трудоустройстве даже собеседование не смогли бы пройти. Нет здесь ни сирен, ни собак, ни матерых охранников, а потому и искать меня некому.

Прокравшись мимо сторожки, я просто вышел на дорогу, взял чуть в сторону от ее освещенной части и, спотыкаясь, побрел в город. Тем более, метров через сто обнаружился какой-никакой тротуар и можно было плутать по ночным улицам без опаски попасть под колеса автомобиля случайного лихача.

Получасовое плутание забрало остатки сил, но зато принесло и плоды. По номерам на машинах, насыщенности ночного трафика на дорогах, названиям улиц и говору редких прохожих я с успокоением констатировал, что меня привезли-таки в Краснодар. Как вариант – в какой-то другой крупный кубанский город, но скорее всего в столицу этого благодатного южного региона. В общем, одна из поставленных еще в Сочи задач выполнена успешно, хотя пришлось заплатить за это несколько иную цену, нежели я рассчитывал. А вот что делать дальше?

Первое попавшееся неприметное место, где можно было бы передохнуть, оказалось почти не заплеванной скамейкой возле какого-то закрытого продуктового магазинчика. С облегчением откинувшись на жесткую спинку, я закрыл глаза. Оставалось надеяться, что я напоминал уставшего выпившего человека, к которому со стороны окружающих обычно не бывает ни вопросов, ни претензий.

Очнулся я от раздражающей боли и не сразу понял, что это был свет. Бьющий прямо в глаза свет, чувствовалось даже исходящее от него тепло. Он был так ярок, его было так много, что казалось, будто кроме света в мире ничего не осталось. Боль и свет.

– Живой! – свет резко скакнул в сторону и потух. – Эй! Доктор! Ну и нализался. Медицина, слышишь?! Ты на работу или с работы?

Кто-то стремительно наклонился к моему лицу, с шумом втянул воздух и тут же отпрянул.

– Не, он не пьяный. Лекарствами разит.

– Значит с дежурства на автопилоте прет.

Щурясь, я во мраке разглядел две фигуры, вроде как в форме. Менты, что ли? Этого только не хватало.

– Да нет, ребята, сморило меня, – выдавил я из себя. – Вторые сутки на ногах. Оптимизация медицины на марше. Работать некому, вот и приходится…

Ко мне кто-то наклонился, в лицо ударил жар чужого дыхания и меня вынудили сесть, а затем я с облегчением почувствовал опору чьего-то плеча.

– А ну-ка!..

Меня подхватили и с другой стороны, а потом буквально понесли.

В ходе короткого разговора выяснилось, что парни были казаками, возвращавшимися из какого-то патруля. Балагуря и подбадривая меня, казачки живо донесли мое мало на что годное тело до стоявшей под уличным фонарем машины.

– Тебе куда, медицина? Домой или на работу? Можем подбросить.

– Да нет, не нужно…

– Не дело на улицах спать. Сейчас хоть и лето, а сквозняком легко может прохватить. У меня так батя воспаление легких заработал. Жарко стало, он майку-то и снял, под ветерок в тенечке стал. Назавтра «скорая» увезла.

– Да и мало ли что, – вторил ему другой. – Ночью лихих людей хватает. Обидеть могут.

– Так куда тебя?

И тут-то в голове само всплыло нечто неожиданное. Вот если бы кто-нибудь до этого попытался у меня выведать давно забытый адрес бывшей жены, я бы сильно разочаровал спрашивающего. Не помогли бы даже кардинальные меры воздействия, потому что забитый повседневной информационной шелухой мозг просто не смог бы выковырять из глубоких подкорок эти давно забытые и, по большому счету, не нужные мне сведения. Но в тот момент произошло невероятное. Или лекарства помогли, или стресс поспособствовал, но я практически без раздумывания выдал:

– На Гидрострой. Улица Мачуги.

Поначалу казаки напряглись, заставив меня насторожиться – вдруг, это все-таки не Краснодар, но потом все объяснилось.

– Далековато, – с растягом сказал один и посмотрел на другого, неловко почесывая затылок.

Я был бы и рад назвать им иной адрес, но кроме бывшей жены, в Краснодаре у меня никого не было. Да и вообще совсем не хотелось куда-то ехать.

– Вот я и говорю, – ухватился я за возможность. – Ничего со мной не станется. Сейчас такси вызову и все будет нормально!

– А деньги-то у тебя есть? – засомневался первый.

– Да какие сейчас деньги? «Убер» вызову и…

И я осекся, поняв, что у меня нет ничего, кроме медицинской униформы. В свете фонаря вид у меня был еще более нелепый, чем в подслеповатых сумерках у лавочки. И даже человеку с плохим зрением было очевидно, что у меня нет не то что телефона, но даже элементарного клатча или хотя бы поясной сумки для мелочей. Спасая ситуацию, я для вида похлопал себя по груди и бедрам в поисках несуществующего телефона.

– Да что же это? Вроде брал. Помню же, что брал.

– Походу, тебя уже обчистили, медицина! – весело констатировал казак, невольно подыгрывая мне.

– Ладно. Поехали, – невесело сказал другой, как-то обреченно махнул рукой и принялся помогать напарнику усаживать меня на заднее сиденье старенькой «хонды».

До района Гидростроителей мы ехали без малого полчаса, давая мне приблизительное представление о расположении места, откуда я сбежал. Да и подзабытые, но все равно знакомые названия улиц подсказывали, что везут меня с севера на юг.

Кроме того, отпущенное на незапланированную передышку время я потратил на анализ. Попытался хоть в какое-то подобие системы связать полученные сведения. Но вместо этого я лишь по уши вляпался в самокопание, самобичевание и самокритику. Как я мог кому-то позволить втянуть себя в это зловонное кровавое болото? И самое главное – зачем? Ведь я нарушил свои же принципы, причем все сразу: не лезть в политику, не пересекать дорогу бывшим коллегам из органов и не касаться собственного прошлого. Вспоминая начало этой истории и разговор с прокурором Матушкиным, я понимал, что уже тогда было все предельно очевидно и понятно. Не послушал бывшего друга Сашку, не насторожился после звонка Лены в Сочи – все это были очевидные знаки. Однако овладевший мной азарт заставил проигнорировать все до единого. Что это было? Усталость от жизни, желание добавить остроты в пресное существование, что-то кому-то доказать? Я не знал ответов на эти вопросы. Но зато я был уверен, что судьба мне больше не будет фартить. Передряга с аварией в Сочи и путешествие на вертолете были последним намеком на это.

Когда казацкая «хонда» въехала в ночной Гидрострой, я уже принял решение закрыть это дело. Хватит с меня приключений. Будь, что будет.

Я ел. Какое же это было блаженство! Бесценность момента не отменяли ни убогость кухни, ни колченогость табурета подо мной, ни облезлость липкого обеденного стола. В одних трусах и чужих растоптанных тапках, с мокрыми после душа волосами я чувствовал себя самым счастливым человеком на свете. Дополняя великолепие момента приятной изюминкой, напротив сидела самая красивая женщина из живущих на планете. Без преувеличения! В сиреневом махровом халате поверх ночной сорочки, с нелепыми плюшевыми тапками на ногах, чуть припухшая и растрепанная после сна, Лена поражала, шокировала, убивала невероятной красотой. Я смотрел на нее и, не веря глазам, безуспешно пытался найти рациональное объяснение увиденному. Нашу последнюю встречу разделяли годы, которые просто обязаны были нещадно изменить нас, потрепать, состарить. Меня-то они не пожалели, прожитое и пережитое отпечаталось в каждой из тысяч моих морщин и шрамов, а вот Лену они явно обошли стороной, почему-то. Украдкой разглядывая ее, я не мог отделаться от мысли, что все еще брежу под воздействием лекарств. Понятно, что современные косметика, фитнес, здоровый образ жизни без вредных привычек и, в конце концов, пластическая хирургия творят чудеса, но не настолько же! Лена была не просто хороша, желанна, молода – она в свои сорок пять выглядела лучше, чем в былые двадцать. Но главное, даже подумать было страшно о стоимости подобных преображений, особенно на фоне обшарпанной хрущевки, в которой последний раз бюджетный ремонт делал ваш покорный слуга лет эдак двадцать назад. Лена выпадала из этой обстановки, как чужеродный элемент из паззла. Я больше подходил этой убогой квартире, вписывался в ее бедняцкий интерьер, но не Лена, только не Лена.