– Ну, придётся потесниться, – сказала Фея, – в восточном стиле это будет комната Нурхаят, возле неё детская девочек и наша спальня, рядом с гостиной будет спальня мамы, ну, а вы, Виталик, поживёте в кабинете.

– Какая прэлесть! А где я буду творить? Впрочем, я подумаю об этом завтра. Виталик, суп с фрикадельками и тёплое молоко.

Госпожа Альфия сама раскрутила колёса и проехала в свою комнату.

– Э, Фея Рашитовна, а фарш есть? – обратился к Фее Виталик.

– Нет. Но за углом ещё работает супермаркет.

Виталик пошёл в коридор, но тут же вернулся с двумя пакетами.

– Ого! Так быстро? – удивилась Фея.

– Егор сходил в магазин, сказал, что госпожа Альфия сейчас разносолов попросит, и Костик ему велел сразу, как приедем, продукты купить.

– Костик всё предусмотрел, – кивнула Фея.

– Месье Константин очень вдумчивый человек.

– Алё, Виталик! – и Фея щёлкнула перед его носом пальцами, – мы дома!

– Да, гм, верно. Ну, я на кухню.

– Давай. И приготовь тёплое молоко и для девочек. И печенье.

– Конечно, мадам Фея.

Фея обошла дом. Нурхаят уже разбирала и раскладывала вещи, Виталик кинул сумку на кожаный диван в кабинете Костика, а её мать стянула с кровати в комнате для гостей покрывало и прилегла, бог весть как перебравшись на неё с кресла. На кухне уже колдовал Виталик, а в гостиной было тихо и сумрачно.

Они прожили с Костиком в этом доме почти три года. Первое время с ними жила его мама, Галина Михайловна, и Егор или Репей, её приёмный сын, над которым она установила опеку, когда он остался буквально на улице, так как его родителей лишили родительских прав. Но последний год это был их маленький мир, личный рай для четверых – двух родителей и двух детей. Она не представляла, как они все здесь поместятся, не говоря уже о творчестве и работе.

– Кстати, о работе, – и она подошла к большому зеркалу в коридоре, – придётся выходить на работу в клинику и лечить маму, но как быть с девочками?

Она хотела бы получить ответ немедленно, но её отражение со стильной пышной стрижкой, сделанной в Париже, только молча смотрело на неё голубыми глазами, словно советовало оценить себя и свои возможности здраво…

Костик приехал под вечер следующего дня, перебрал свои галстуки и рубашки и собрал семейный совет, переодевшись в майку.

– Ну, вот что, мои дорогие. Придётся разделиться.

Все недоумённо переглянулись.

– Как это? – спросила Нурхаят.

– Дорогой, ты о чём? – насторожилась Фея.

– У нас создалась сложная финансовая ситуация. Мы разобрались с долгами во Франции, но у госпожи Альфии ещё долг по двум грантам на общую сумму около трёхсот тысяч евро. Я управляю медиа-холдингом и двумя заводами, и на мне же ещё клиника. Я физически не успеваю вникать во все дела. Поэтому я вчера сдал в аренду нашу телестудию, и, если её мощность и оборудование устроят арендаторов, я им продам её в лизинг. И вчера же я снял нам с госпожой Альфиёй квартиру на улице Фрунзе, напротив медиа-холдинга.

– Что? Но зачем? А как же мы?

В голосе Феи послышались возмущённые нотки. Костик вздохнул – это будет самым сложным, но это необходимо.

– Так нужно, дорогая. Ты с детьми останешься в нашем доме, в привычной обстановке с налаженным бытом. Виталик останется с тобой на хозяйстве. Кстати, съедет из моего кабинета и займёт комнату для гостей. Джип в твоём распоряжении, Фея, будешь ездить на работу. В клинику я позвонил. Светочка будет присматривать за детьми, она уже готовит детскую комнату в одной из палат.

– Опять Светочка?! – ощетинилась Фея.

– Не начинай, – поморщился Костик, – она профессиональная медсестра и сиделка, и согласилась побыть няней. Тебе же будет спокойнее, если дети будут при тебе. Дома будешь просматривать бумаги в кабинете. Я буду заезжать, да и вообще буду на связи. И составь сразу расписание процедур для мамы, я подстрою свой график под ваше лечение. Виталик, вот твоя банковская карта. На ней твоя зарплата за полгода, но уже в рублях. На неё же я перевёл деньги на хозяйство.

– Спасибо, месье Константин! – проникновенно сказал Виталик.

– Алё! Мы дома! – сказала ему Фея.

– А мне нравится, – улыбнулся Костик, – пусть у нас будет метрдотель француз с благородными манерами парижанина.

Они переглянулись с улыбками.

– Какая прэлесть! Вы всё решили, но меня спросить забыли. А я как раз не хочу отсюда уезжать. И не съеду! Это мой дом. Рашит когда-то купил его для меня!

И романистка выехала из гостиной.

– Лыко-мочало, начинай сначала, – вздохнул Костик, глядя ей вслед.

– Дядя Костик, а что такое лыко? – спросила Нурхаят.

– Это луб молодой липы и других лиственных деревьев. Применяется в изготовлении рогожи, лаптей и иной утвари, – автоматически ответил Костик.

– А что такое луб? – переспросил Виталик.

– Подкорье, нижняя, изнаночная часть коры дерева, древесное волокно. Слушайте, я не собираюсь тратить время на её уговоры. Это сделаете вы. Нам всем необходимо помочь госпоже Альфие начать снова писать. И дело даже не в деньгах, которые она задолжала, это важно для её физического и морального выздоровления. Мы должны её поддержать, чтобы она снова начала творить. Да?

Семья молча кивнула…

***

Главные способности матерей – это ждать и прощать. Но главное – ждать.

Галина Михайловна расстроенно проверила телефон. Вызовов не было – ни пропущенных, ни, как говорил Егор, проскочивших. Сын не звонил. Она вздохнула и пошла на рынок. Перебрав тонны овощей на прилавках, она еле выбрала идеальную картошку, идеальный репчатый лук и идеальную свёклу, затем в ларьках купила идеальную селёдку и идеальную говядину на рёбрах. Принеся всё это домой, сварила роскошный борщ с фасолью и приготовило сельдь под шубой.

– О, крутяк! Борщечок с селёдочкой! Житуха! – завалился на кухню Репей.

– Егор, руки, – хлопнула его по рукам Галина Михайловна.

– А, мама Галя, сейчас помою!

– Не сейчас, а когда вернёшься из магазина.

– Нее!

– Сметану купишь и хлеб.

– А чё, нету?

– Деньги на комоде.

– Ну блиин!

– Егор, язык!

– Да иду я!

– Считай, что уже пришёл, – сказал Костик, отдавая Егору пакет с хлебом, сметаной и печеньем, – привет, мамуль!

– Костик! Сынок!

Сын с матерью обнялись и поцеловались.

– Ну, чего? Обедаем?! Я хлеб порежу! – вызвался Егор.

– А этому только есть, – хмыкнул Костик, – режь уже!

За обедом Костик, отдав должное кулинарному мастерству мамы, рассказал о цели визита, потому что в Севастополь приехал по делу, хоть и в семью.

– Ты носишься с ней, как с писаной торбой! – сказала Галина Михайловна.

– Ма, ну ты-то?

– А что? Нет, я понимаю, горе, но она всех вас просто задёргала, да ещё и столкнула в долговую яму.

– Это верно. Но ты вспомни, кто был с тобой, когда отца не стало?

– Ты был. И сестра была. Но главное – ты.

– Вот именно. А у неё никого. Нурхаят только десять стукнуло, Виталик сам стукнутый, просто тормоз, Фея моя занята детьми, еле от родов отошла и от кормления грудью. Девчата наши только моргать и улыбаться, не говорят пока. А Рашит был всем её миром. Представь, что твой мир рухнул? Кто тебя поддержит?

– Только ты, – вздохнула Галина Михайловна, – да теперь ещё Егорушка.

– Вот и всё. Вы сейчас до лета здесь поживёте, пока Репей десятый класс закончит. Но с последним звонком – сразу ко мне, в Евпаторию.

– Зачем? – спросил Егор.

– Поможете Фее с близняшками, пока она ставит госпожу Альфию на ноги. Но тебя, мама, я попрошу сегодня со мной съездить и поговорить с ней, поддержать её по-вашему, по-женски.

– Ну, хорошо. Я только позвоню, попрошу Томочку завтра за меня выйти.

– Да я тебя привезу вечером.

– Завтра вечером. Или ты думаешь я приеду – и с порога на неё ведро сочувствия вылью? Чтобы по-женски поддержать, надо создать атмосферу.

– Э, ясно. Репей, положи трусы в сумку.

– А я тут при чем? Я здесь…