Мои сны были более живыми, чем реальность. Я в потерянном доме с Тотом, Уродливой собакой (я не знаю, почему вдруг хочется называть Кира Лиса (Фокси) именно так), Кроликом, какой-то бабой, Призраком Рок-н-ролла, Германом и типом похожим на Эдварда-руки-пенисы. Загадочная подборка персонажей моего нагребающего безумия. Все они, должно быть, символизируют что-то. Если бы они были бы демонами, людских пороков, то всё было бы так:

Собка – уныние

Тот – безумие

Кролик – чревоугодие

П.Р. – городыня

Герман - алкоголизм

«Э» - застенчивость (да, я считаю, что это грех)

Целыми днями красимся и меняем наряды, не отрываясь от веществ. Странный маскарад для самих себя.

«Если ты проснулся утром в луже собственной блевотины и пошёл дальше бухать – то это непроходимое говнарство. Если ты проснулся, помылся, переоделся, привёл себя в порядок и накрасился, то это рок-н-ролл. Надо быть охуенным, как бы хуёво тебе ни было», - сказал мне Призрак Рок-н-ролла однажды утром.

Собака напоминает Тота, но я не уверена, что не придумала его вчера. Собака много и попусту болтает. Его невозможно заткнуть и невозможно хотеть, несмотря на то, что он не так уродлив, как я о нём говорю. Тот был настоящим, а Пёс лишь сторонний наблюдатель жизни.

Мы часто меняем имена и маски, когда в нас умирает часть себя. Мы придумываем новое имя и лицо, нам нужно впустить в себя чужую личность.

Начинаю обращать внимание на П.Р. Мне просто нравится смотреть на него, нравится пересекаться взглядом, чтобы потом отвести глаза и сделать вид, что разглядываешь надпись на стене. Он нравится мне, только когда играет на гитаре и молчит. Знаю я этих мудаков, хотя в них есть такие грани как Пёс или Герман Кроу.

Наши правила – это рок, бухло, промискуитет и ничего лишнего.

***

Я почти не запоминаю, что происходит со мной в этом доме. По-английски «запой» - это «drinking bout» - «пьяная лодка», порой мне кажется, что это корабль уродов. Всеми чувствами руководит алкоголь: по-пьяни можно любить, ненавидеть, дружить, предавать, а потом на трезвую голову снова погружаться в пучину безразличия. Невиданный круговорот эмоций.

И я не выдержала, подошла к нему и спросила:

- Я что тебе не нравлюсь?

- Нравишься.

- Так что тогда?

- Я думал, что ты запала на Тота, я не хотел мешать.

- Ты глупый. Давай просто дружить и трахаться.

Я плохо помню наш секс, я знаю, что это было. Когда я пьяна и безумна, мне нельзя отказать. Это то, чего я хотела всю неделю, забываясь полынным кошмаров, сном алкоголика.

Это грязный натурализм жизни, где он запихивал мне в гордо свой член так глубоко, что я боялась задохнуться. Он трахался не со мной, а со своим собственным эго, здесь женщина лишь материал для воплощения акта самолюбования. А потом я в горячей ванной отмываюсь от его спермы и стираю огненной водкой его вкус с губ.

Goodbye, my love! Goodbye.

А потом моя память нарисует всё более романтично и моё тело додумает ощущения, которых не было на самом деле. Мне кажется, что все женские романы и написаны на основе этих воспоминаний столетней давности, когда ты дура в климаксе то член для тебя становится «жезлом любви», а вагина «розовым бутончиком».

Как они пишут что-то вроде:

«”Ее тело с радостью приняло это прикосновение, задрожав от волнения и удовольствия. Ее тело звало его. Уперевшись руками в пол, он рывком поднял свой корпус и одним мощным движением бедер глубоко проник в нее, полностью овладев. Она вскрикнула от наслаждения. В момент наивысшего блаженства они слились в Единое целое. Жаркие вдохи, тихие, страстные мольбы и гортанные, хрипловатые звуки несказанного наслаждения».

А на деле-то выходит нечто другое:

«Она хотела его до болезненный судорог в животе, которые многие принимают за бабочек. Когда она смотрела на него, её промежность становилась влажнее ночей Луизианы. Однажды они всё же остались наедине в тёмной комнате. Он немного помацал её сиськи, потрахал пальцем для приличия. Затем вошёл в неё, стараясь трахать сильнее, глубже и быстрее, при этом корча странное лицо и издавая звуки раненого бабуина. Когда она начала стонать, потому что его рука слишком больно сжала её грудь, он решил, что она кончает и вынув свой хер, обмолофил ей все волосы».

В реальном сексе нет ничего романтического, без разницы, делаешь ли ты это с любимым или с первым встречным в туалете клуба.

***

Внезапно мне начало казаться, что от скуки и алкоголизма я деградирую до уровня типичной бабы, что мне нужны лишь хуи – его и всех мужиков в этом доме. Ну как ещё устоять, когда он поливает твою грудь ликёром, а затем жадно слизывает его своим длинным языком?

Секс – это большее, что мужчина может дать женщине! На заботу и покровительство они просто не способны. «Дай мне пожрать, убери моё говно, восхищайся мной, тогда я тебя трахну… может быть», - говорят его наглые глаза.

Мужики зажрались. Красивых женщин полно, а вот хороших собой мужчин единицы. Кто виноват, что я люблю именно красивых? Главное в мужике – длинные волосы, крепкий хуец, отличная задница и милое лицо.

***

Моя жажда промискуитета переходит все границы.

Они вышли из дома ночью за бухлом, когда им встретился школьник и попросил купить сигарет, так как нынче их не продают детишкам.

- Пошли с нами, если хочешь лишиться девственности! – сказали они.

С утра я проснулась и увидела их вялую возню с Кроликом под одеялом.

- Ты кто? – спросила я, глядя в полные наивного испуга глаза.

-Хуй знает, - Кролик ответила вместо него. – Ночью подобрали.

А потом в комнату заломились все. Мы долго болтали о ебле и наркотиках, смущая бедного школьника. Пса быстро переклинило. Очевидно, он уже успел с утреца прокатиться по дорогам из фена.

- Давайте игнорировать одежду! – закричал он, скидывая майку и джинсы (трусов мы все не носили).

Все кроме Германа последовали примеру, а Призрак, как обычно ещё спал где-то в кучах хлама. Мы столько раз видели друг друга голыми, что давно перестали стесняться собственных оболочек. Школьник прифигел ещё больше.

- Мы психи, мы живём рок-н-роллом.

- Если хочешь, мы научим и тебя, - слышалось со всех сторон.

Кролик вылезла из кровати и сказала, что идёт спать. А я, поддавшись порыву, прыгнула под одеяло к испуганному ребёнку. У него мгновенно встал. Без лишних прелюдий, я насадилась на него. В последнее время у меня всегда влажно.

Мы пытались двигаться в такт, однако он вечно сбивался с ритма.

- Ты что девственник? – спросила я, окончательно потеряв интерес к этому унылому процессу.

- Да, - ответил он.

- Отлижи мне, - попробуй пизду на вкус.

Он вышел из меня, я легла на спину. Его язык осторожно приблизился к моей вагине. Лизал он лучше, чем ебался, да руками владел неплохо. Я впервые трахалась на глазах у четверых человек. Отрешённые глаза Тота, наблюдательно ехидный взгляд Германа, стыдливый взгляд «Э» и похотливый Пса.

Наконец он не выдержал и подошёл к нам.

- Помнишь, ты говорила, что хочешь с двумя мужиками?

Его хуй уже стоял. Да, он был побольше, чем у школьника, но до моего идеала не дотягивал. Несмотря на возбуждение, трахаться с ним мне совершенно не хотелось. Получив отказ, он слинял, да и все куда-то рассосались, понимая, что шоу начало сворачиваться.

- Я заебалась, - сказала я, вставая с постели. – Никогда не верь тёлкам, когда они кончают, особенно спьяну, потому что они все пиздят. Им просто нужен твой мозг, чтобы убить в тебе рок-н-ролл.

========== Часть 9 ==========

Я рассказывал тебе всё это время грустное сказочку об умирающем искусстве, об алкоголиках и наркоманах, которые думали, что творят рок-н-ролл, но я скажу тебе, что это было лишь попыткой вернуть чужое прошлое. Именно сейчас, валяясь в новом отходняке, я понимаю какой это был фарс. Мы живём в эпоху, когда искусство стало ненужным. Это просто орудие управляющими людьми, инструмент пропаганды и массового отупления.