Я смотрела на всё расширившимися от ужаса глазами. Ведь это они обо мне, я для них не человек, а кусок плоти. Скоты!

– В очередь, становитесь в очередь! – раздались нетерпеливые крики, и я поняла, что пришла последняя минута моей жизни.

Судорожным движением я сунула руку в причёску, и, о ужас, стилета на месте не оказалось.

– Уж не это ли ты потеряла, красавица? – заржал грязный заморыш, показывая мне стилет.

И такой непереносимой похотью потянуло от этого вонючего, грязного существа, что я потеряла сознание. Это был самый лучший выход, потому что дальнейшей жизни я себе не представляла. Я уже не видела, как в воздухе засвистели стрелы, как валились замертво так и не успевшие расстегнуть штаны насильники. Очнулась я от прикосновения к щекам холодного предмета.

– Слава Небесам, очнулась, – услышала я голос второй статс-дамы.

– Это она принцесса? – раздался суровый мужской голос, привыкший повелевать.

– Она.

– Хороша! Отправим её нашему брату Угэдэю, он любит развлечения, а нам не до этого.

«Опять! Неужели в эти распроклятые времена для женщины нет никакого просвета», – едва не застонала я и потеряла чувства окончательно.

– Да что же она у вас такая неженка, – было последнее, что я услышала.

Лишь потом я узнала, что у бандитов нас отбили наши враги монголы. Не знаю, хорошо это или плохо.

Глава 6

ПОЕДИНОК С ХАНОМ УГЭДЭЕМ

Я крепко спал. Таким спокойным сном я не спал с тех самых времён, как покинул пределы Туманного Альбиона. На моём плече покоилась прелестная, с волосами чёрными как смоль, головка. Когда-то эта девушка была русая красавица графских кровей по имени Луиза Ивановна, а теперь называлась не иначе как Её Высочество принцесса правящего дома Ваньянь Адзи. И захочешь, не придумаешь.

«Везёт тебе, Женёк, на всяких там графинь да принцесс», – подумал я ещё вчера, страстно целуя колени, о которых мечтал целую вечность. За столетия они совсем не утратили своей бархатистости, а губы как были пухлыми и сладкими словно нектар, так такими и остались.

– На тебя совсем не действует время, – прошептал я ей на ушко. – Может быть, ты ведьма?

Вместо ответа Луиза плотно обвила меня ногами и приникла к губам. Всё остальное стало не важно. Я парил в небесах и опускался вниз, но лишь для того, чтобы глотнуть холодной влаги и вновь подняться ввысь. И так продолжалось всю ночь.

А сейчас я спал, и снилось мне, что пришёл я к хану Угэдэю, бухнулся ему в ноги и сказал:

– Не вели казнить, великий хан, вели слово молвить.

– Говори, – отвечает мне Угэдэй.

– Великий хан, добр ты душой и сердцем, за то и любят тебя подданные твои, не вели порушить счастья моего навечного. Отдай в жёны принцессу иноморскую. На что она тебе, ведь много женщин согревают твою постель? А мне она счастьем станет долгожданным. За добро твоё вечным рабом тебе стану.

Но не подействовали на хана речи мои льстивые, взъярился он словно зверь кровожадный и изъявил мне волю свою ханскую:

– Принцессу захотел, раб? Да знаешь ли ты, что принцессы должны ублажать только ханов? Так распорядилось Небо, и так повелел отец мой великий Чингисхан. Отрубите этому наглецу голову! – И, немного подумав, добавил: – Но так как ты верой и правдой служил мне всё это время, говори последнее желание.

– Отец родной, усынови! – упал я на колени. – Хочу на законном основании отведать комиссарского тела.

От такой наглости даже хан остолбенел.

– Казнить! – завопил он.

– Сука ты в тапочках, – обиделся я и проснулся.

А ведь так оно всё и будет. Старый сластолюбец только увидит Луизу, сразу обо всём забудет. Какой там – «отдай в жёны».

Мы в пути второй день, и вот остановились на очередной ночлег. Я распорядился поместить принцессу в свою кибитку.

– Хан приказал, чтобы она была под моей постоянной охраной, – ответил я на невысказанный вопрос, потому что первую ночь я провёл с Адзи тайком. А сейчас я решил, что пускай всё катится к такой-то матери, но к Луизе, пока я жив, кроме меня не посмеет прикоснуться ни одна живая тварь на этой планете. Хоть день, да мой, а дальше будет как будет.

Мне нравилось, что в монгольской армии никто не задавал вопросов вышестоящим командирам. Вот уж где действительно приказ – это закон. И по какой бы мелочи ты его ни нарушил – смертная казнь. Лишь один не стоящий на довольствии боец выказал кучу возмущений.

– Я тоже должна постоянно находиться в кибитке и присматривать за принцессой, пока ты будешь отсутствовать, – непререкаемым тоном заявила Тань Я.

– Ты ведь не на службе, – поддел я её. – К чему такое усердие?

– Я её отравлю! – зашипела девчонка. – Я ведь вижу, как вы друг на друга смотрите.

«Вот так так! Этого мне только не хватало», – обеспокоенно заработали растревоженные мысли.

Такого поворота я не ожидал. Что же предпринять, не пускать же действительно несносную девчонку в кибитку? И я нашёл выход. Через несколько дней к вечеру прискакали воины от отца непокорной принцессы и увезли её домой. Благо, что земля уйгуров находилась гораздо ближе, чем ставка Угэдэя.

– Я тебе этого никогда не прощу! – вопила взлохмаченная девчонка на прощание. – А к твоей кошке я всё равно подошлю убийц.

Слушавшие этот скандал интеллигентно молчали, да и стоило ли обращать внимание на взбалмошную самодурку голубых кровей. Тем более что за то недолгое время, пока она находилась с нами, её прекрасно все изучили и всерьёз не воспринимали.

«Что ты как ребёнок успокаиваешь сам себя, ведь ты знаешь, что хану будет известен каждый твой шаг», – прикрикнул я на себя и, плюнув на всё, стал жить так, будто завтра мне назначено умирать, то есть в открытую закрутил роман со своей законной женой.

– Мы умрём вместе, но зато каждый миг, каждое мгновение, что нам отмеряно Господом, оно наше, – нежно прошептала мне на ухо Луиза.

Эта женщина, дарованная небесами, понимала меня без слов. Она жила чувствами. Ну как я мог допустить, чтобы такое совершенное творение природы было несчастно. И пока наш караван черепашьими шагами приближался к ставке Угэдэя, я всё думал и думал, как сделать так, чтобы и волки были сыты, и овцы целы.

Уже два раза из ставки хана прибывали гонцы с требованием ускорить продвижение. А я как представлю Луизу, раздавленную чужим безжалостным телом, сразу хватаюсь за саблю и словно волк начинаю кружить по кибитке, и, не придумав ничего лучшего, приказываю остановиться на стоянку.

– Что, опять? – к моему лбу прикоснулась заботливая ладонь Луизы.

– Я не знаю, что делать, – заскрежетал я зубами. – Одно я знаю точно, что я тебя никому не отдам. Не для того я столько веков искал твои следы.

Наш разговор перебили. За войлочной стеной кибитки кто-то нерешительно кашлянул.

– Это ты, Диландай?

– Я, брат.

– Чего ты хотел?

– Разговаривать хочу.

– Ну, заходи.

– Нет, лучше выйди сам.

Я ласково погладил Луизу по щеке и вышел наружу. Диландай, переминаясь с ноги на ногу, преданно глядел мне в глаза.

– Ты понимаешь, что ты делаешь?

– Понимаю.

– Это смерть.

– Я люблю её больше жизни, и поэтому смерть мне не страшна.

– Э, брат, это не только твоя смерть, мы все ляжем рядом с тобой, – покачал головой куин.

– Ты боишься? – Я посмотрел другу прямо в глаза.

– Не пристало воину бояться неизбежного, но ты ведь знаешь, я хочу отомстить ниппонам, – застенчиво улыбнулся Диландай.

– Мы им отомстим вместе, верь мне, брат, я тебе клянусь, но для начала мы должны спасти мою Адзи.

– Завидую я тебе, Урус, – открыто улыбнулся куин.

– Чему? – удивился я.

– Любви твоей завидую, смелости, бесшабашности, готовности умереть за свою любовь.

– Если придётся, брат, я умру и за тебя, – сказал я твёрдо.

– Я что пришёл-то, – промямлил Диландай напоследок. – Бунчук Угэдэя в одном переходе от нас.

«Вот чёрт сахалинский, не мог об этом сказать в первую очередь. Нет, уже не уйти». – И я обессиленно уселся на песок.