Менге и его воины не читали рыцарских романов, поэтому взирали на происходящее совершенно ничего не понимая. Я решил взять инициативу на себя.

– Я бы не осмелился этого утверждать, досточтимый милорд, по одной простой причине, что не имел чести быть знакомым с предметом ваших воздыханий, – учтиво произнёс я. – Может быть, снимете кастрю… прошу прощения, рыцарский шлем, погода ведь не располагает.

Сами мы ехали налегке, без брони и шлемов. Обычная тактика войска на марше, а то намаешься под этими железяками в пути, что потом, когда придёт время сражения, ты и руки не поднимешь. Наши ребята посмотрели на меня удивлённо, и даже с некоторым испугом.

– Может, их того, – чиркнул ребром ладони по горлу Диландай. – И в песок.

– Не стоит, – авторитетно заявил Менги. – Я уже таких встречал, когда мы с Чингисханом ходили воевать Хорезм. Безобидные люди. Гроб Господа своего потеряли, а теперь ищут. А белые одежды, чтобы кто ненароком не обидел.

– Может, им лепёшек дать? – пожалел крестоносцев кто-то из толпы.

Ситуация становилась всё более комичной.

– А не подкрепиться ли нам чем бог послал? – решил разрядить я обстановку.

Костёр в пути для степняка святое дело. Около костра все путники друзья и братья.

– Как же вы оказались в наших краях? – задал я мучивший меня вопрос, когда чувство голода сбила жареная баранина, а горло промочила молочная водка.

– Идём к земле обетованной городу Иерусалиму Гроб Господне из лап язычников вызволять, – вытер губы грязной пятернёй рыцарь, молодой ещё совсем пацан милорд Анри де Пюсси.

– Сочувствую вам, милорды. – сочувствующим голосом произнёс я.

– Не смейте жалеть нас, милорд, мы не нуждаемся в чьей бы то ни было жалости, – высокомерно отвечал паренёк.

«Ах ты сучонок высокородный, вот спесь-то дворянская, его накормили, обогрели, а он гонором давит!» – возмутился я про себя, а вслух произнёс:

– Не почтите за оскорбление, но ваши милости левее своей цели на несколько тысяч вёрст промахнулись. – Я был сама учтивость.

Что тут началось! Сначала они переругались между собой, а затем нашли крайних.

– Я сразу почувствовал, что вы не с должным почтение отнеслись к даме моего сердца, – заявил пацанчик в кастрюле с прорезями для глаз. – Признайтесь, что даму своего сердца вы считаете прекрасней моей.

С одной стороны, это была чистой воды провокация, с другой – подлинная правда. Я действительно считал даму своего сердца прекрасней всех на свете, в том числе и средневековых мадонн.

– Послушайте, невоспитанный юноша, шли бы вы дальше гроб искать, – выдавил я из себя последние капли интеллигентности. – Компасом надо пользоваться, если дороги не знаете.

Менге был парень попроще и выразился гораздо конкретнее:

– А ну-ка забирайте свой железяки и полудохлых кляч, и чтобы через пару мер вашего рыцарского времени духу вашего здесь не было.

Но закон гостеприимства не позволил нам принять более действенные меры.

– Вам очень не повезло, достопочтенные милорды, ведь нас больше чем вдвое, – гордо произнёс рыцарь Анри. – По законам рыцарской чести вы должны сдаться на милость победителя.

– Ты просто не знаешь, насколько нам повезло, горшок ты для ночных нечистот, – менее элегантно выразился Менги. – Потому что придётся проколоть по нескольку из вас, а мы любим это занятие.

– Погодите! Мы ведь цивилизованные люди, – вмешался я. – Давайте решим вопрос рыцарским поединком.

– Я не стану биться с человеком подлого сословия, я дворянин, – заерепенился Анри.

– Вас устроит воин из личной охраны Великого хана? – поинтересовался я. – Кстати, кешиктен приравнивается к общевойсковому тысяцкому. В своей стране я был бы князем, – добавил я для пущей убедительности.

– Ну, только если это так, – с сомнением протянул рыцарь. – А кто вам повязал рыцарский меч?

– Сам хан и повязал. – Я ни капли не покривил душой.

– Вы хорошо знакомы с правилами рыцарских поединков? – продолжал тянуть резину Анри.

– Разумеется. Победивший получает имущество проигравшего, а проигравший – царствие небесное. По- моему, справедливее некуда, – развёл я руками. – Зачем неживому человеку имущество?

– Вот здорово! Никогда не видела рыцарских поединков, – раздался восторженный вскрик за моей спиной.

От неожиданности у меня из рук чуть не выпала сабля. Мне даже не надо было оборачиваться, чтобы убедиться, кому принадлежит этот визгливый голос. Вот вредная девчонка, всё-таки сбежала! Поединок на время откладывался.

Не обращая внимания на множество увешанных железяками мужчин, Тань Я, а это, естественно, была она, набросилась на милорда Анри де Пюсси:

– Вы и в правду рыцарь прекрасной дамы?

– Да, и этот сударь посмел усомниться в достоинствах моей прекрасной дамы.

– Вы его убьёте! Как здорово! – радостно захлопала девушка в ладоши.

– Мне придётся так поступить, если этот милорд не извинится и не возьмёт свои слова обратно, – напыщенно произнёс рыцарь.

– Он этого не сделает, убейте его! Так ему и надо! – показала мне язычок принцесса.

«О женщины! И это благодарность за то, что вытянул её из лап порока!» – с сожалением подумал я.

– Граф Анри де Пюсси, – склонив голову, представился рыцарь, обратясь к взбаломошной девчонке, – с кем имею честь?

– Принцесса Тань Я, – девушка кокетливо отвела локон волос со лба, – представительница правящего дома.

– Так этот неблагородный человек посмел нанести обиду и вам? – схватился за рукоять меча Анри.

– И ещё какую. – Губки Тань Я мстительно сжались.

– Тогда я буду биться за двух прекрасных дам. И да поможет мне Бог, – гордо встряхнул головой рыцарь.

– Начинайте скорее, – сплюнул на песок Менге. – Нам уже пора двигаться дальше.

– И правда, сударь, давайте уже закончим с этим делом, – поддержал я десятника.

Воины расступились, давая нам место для турнира. Я осмотрел противника. С ног до головы закованный в броню, он казался тихоходной боевой машиной пехоты. Взяв в обе руки двуручный меч, он осторожно приближался ко мне. Я ждал. И вот, размахивая мечом, машина пошла на таран. Я отошёл в сторону и ударом сабли перерезал шнуровку, скрепляющую пластины на левом боку рыцаря. Броневые листы повисли, затрудняя хозяину дальнейшие манипуляции с мечом. А я что есть силы рубанул ему по шлёму. Раздался дребезжащий грохот. Декоративный плюмаж отлетел в сторону, а рыцарь громко охнул. Ещё бы, наверное, уши заложило.

– Так нечестно, вы его убьёте! – закричала Тань Я.

– Ничего, он живучий. Ведь сумел добраться в наши края, – успокоил я принцессу, а сам с разворота заехал графу сапогом в лоб.

Закованное в металл тело, гремя заклёпками, повалилось на песок. Бом-м!

К поверженному рыцарю кинулись его слуги и соратники. Через мгновенье он уже лежал на земле в одном исподнем, а груда железа, в качестве трофея, возвышалась у моих ног.

– Поговорите с этим рыцарем о выкупе, – с трудом приподняв голову, простонал пострадавший.

– О выкупе надо говорить со мной, – взял инициативу в свои руки Менге.

– У моего господина в благословенной Господом Франции есть виноградники, – заговорил полный, укутанный в длинный чёрный плащ священник.

– Металлолом не бери! – вежливо предупредил я десятника. – Нет тут пунктов его приёмки.

Дальше мне помешал говорить поток некрасивых слов, обрушившихся на мою многострадальную голову девушкой Тань Я. Она утверждала, что я чёрствый и бездушный негодяй, что я воспользовался беспомощностью уставшего в дальнем походе рыцаря. А в конце своей обвинительной речи она вообще заявила, что я обязан был поддаться.

– Почему ж только я во всём виноват? – успел я вставить словечко, пока представительница правящего дома переводила дух перед новой атакой.

– Не видишь, что ли? Влюбилась она в тебя, вот и бесится, как кошка по весне, – ухмыльнулся Диландай.

– Да как ты смеешь так говорить, я высокорожденная, – гордо подбоченилась девчонка. – Не пристало даме королевских кровей влюбляться в простолюдина.