С этими словами он ловко повернулся на каблуках, оставив меня озадаченно смотреть вслед.

— Что на него напало? — пробурчала я.

В этот момент Дейзи повернула за угол; ее руки были полны свежевыстиранных простыней, пахнущих — я поблагодарила Всевышнего! — отнюдь не куриным пометом.

— Прошу прощения, мисс. Вам было что-то нужно?

— Я искала миссис Тренгроуз. У меня есть вопрос насчет мисс Розамунды.

— Миссис Тренгроуз где-то здесь, без сомнения. Верно, следит за приготовлениями к обеду. — Горничная остановилась, пристально глядя на меня. — Я слышала, вы сегодня отправились в деревню, мисс, помимо посещения коттеджа Полглазов. И вам гадали по руке.

— Как вы… — я замолчала, внезапно увидев сходство с деревенской ведьмой и вспомнив, как Дейзи с некоторой фамильярностью ругала молодого Питера. — Вы родня с Матушкой Нэнс. Внучка?

— Племянница, — сказала она с усмешкой

— И полагаю, именно так она узнает обо всем, что происходит в замке? Вы прикладываете ухо к земле и скармливаете ей информацию, поэтому, когда к ней приходят гости замка Ромилли, Матушка Нэнс кажется всезнающей?

— Ах, просто небольшое развлечение, мисс! Она зарабатывает пару монет сверху, и всегда посылает мне несколько пенни за это.

Ее взгляд был нахальным, но я не могла обидеться на эту предприимчивую парочку.

— Вы сказали тетушке, что миссис Хелен боится призраков, не так ли? И вот как она знала, что стоит предложить ей защитный амулет?

Дейзи улыбнулась.

— Это и есть защитный амулет, мисс. У Матушки Нэнс завалялась эта старая монета с незапамятных времен. Миссис Хелен чувствует себя намного лучше после этого, не так ли?

Я вспомнила как отчаянно хваталась Хелен за амулет.

— Полагаю, что так. — Я осмотрела коридор, убедившись, что мы одни. — Дейзи, вы когда-нибудь говорили Матушке Нэнс о мисс Розамунде? Было ли что-то, что вы подметили, нашли любопытным?

Ее рот сжался.

— Я не хочу говорить, мисс. Не подходит такое говорить настоящим леди.

— Я не настоящая леди, — успокоила ее я. — Теперь расскажите мне. Жизнь вашего хозяина может зависеть от этого.

Ее глаза округлились.

— Хозяина? Я не могу понять, как это может быть, но хорошо, мисс. Да. Я кое-что заметила. — Она взглянула на простыни в руках. — Я каждый день меняла мисс Розамунде простыни. Я стирала все ее белье самолично, банное и личное. И за три месяца, что она была здесь, у нее были месячные только один раз.

Я моргнула.

— Извините меня, пожалуйста?

— Ее месячные, мисс. У нее шла кровь в первый месяц, но не после.

— У Розамунды должен был быть ребенок, — до меня дошло наконец.

— Да, мисс. Ее тошнило раз или два утром. Ничего такого плохого, как я видела у своих сестер, — сообщила Дейзи. — Но, тем не менее, тошнило. Я все вычистила, и она дала мне шиллинг, чтобы я об этом молчала. И я молчала, — твердо добавила она. — Я никогда не говорила Матушке Нэнс, хотя она могла бы заработать несколько шиллингов на талисмане для родов. Но все было еще более трагично, когда она исчезла, мисс. Исчезла не только она, это был сын хозяина, — Дейзи печально покачала головой.

Но у меня была совершенно другая мысль.

* * *

После разговора с Дейзи я отправилась в свою комнату, чтобы смыть все пыльные следы обыска, вытащить паутину из волос и стереть пятна с щек. Освежившись, я нашла Тибериуса в бильярдной со Стокером. Они не играли, просто сидели, глубоко погрузясь в кожаные кресла, курили и ничего не говорили.

Я подошла и села на пуфик у ног Тибериуса, полностью игнорируя Стокера. Я наклонилась вперед, положив ладони на руки Тибериуса.

— Вы знали?

Его брови изогнулись с любопытством.

— Я знал?

Я усилила хватку, не отрывая от него взгляда.

— Вы знали?

Тибериус долго молчал, и когда заговорил, ответил мне комплиментом правды:

— Знал.

— Как? Это было в телеграмме, которую она послала вам до того, как вышла за него замуж?

Он медленно кивнул. Стокер зашевелился, однако не стал вмешиваться в наш диалог.

— К тому времени, когда я получил телеграмму, она уже пропала, и мой ребенок с ней, — сказал Тибериус. Глаза Стокера блестели от вопроса, но я продолжала игнорировать его.

— Тибериус, вы не были откровенны с нами. Расскажите нам сейчас, почему вы приехали сюда.

Выражение его лица ожесточилось.

— Малькольм женился на женщине, которую я любил, и по какой-то причине подвел ее. — подвел так сильно, что она сбежала. Или покончила с собой. Или была убита. Если кто-то преследует сейчас Малкольма, то я хотел бы знать, кто, чтобы пожать его руку и выразить благодарность.

Я никогда не слышала, чтобы он говорил так горько, и не сразу смогла сформулировать ответ.

— Вы удивили меня, мой лорд, — с мягким укором сказала я. — Я не осознавала, что вы разделяете способность Стокера к ярости.

— Разделяю? — его голос сочился сарказмом. — Моя дорогая леди, я научил его этому. Теперь мне бы очень хотелось узнать правду о том, что случилось с Малкольмом.

— И с Розамундой, — уверенно вставил Стокер.

Братья сошлись в позе, которая, без сомнения, была им знакома с драк их детства.

— Да. Я хочу точно знать, что с ней случилось.

— Ну, я рад, что ты достаточно мужчина и способен признаться, что у тебя есть скрытая цель.

Красивый рот Тибериуса изогнулся.

— Брат мой, я думал, ты давно узнал — даже мои скрытые цели имеют скрытые цели.

Стокер вернул улыбку.

— Например, убить Малкольма Ромилли?

Я моргнула.

— Стокер, ради Бога, что…

— Я обыскал комнату Тибериуса, пока ты разговаривала с Дейзи. В его сумке спрятан револьвер. Его светлость обычно не путешествует с пистолетом; и сонный остров у побережья Корнуолла не похож на улей опасной преступной деятельности. Почему он решил вооружиться на этот раз, спросил я себя. Зачем вообще приезжать сюда и страдать, для чего воскрешать пытку исчезновения Розамунды? Если только он не решил взять дело в свои руки.

— Стокер, ты не можешь…

— Обвинять моего собственного брата в заговоре с целью убийства? Конечно могу. На самом деле, я обвиняю его в этом.

— Чертов дурак, — начал Тибериус с тонкой улыбкой.

— Я? — Стокер скрестил руки на груди. — Я поставлю свою жизнь на то, чтобы ты, Ваше сиятельство, по уши в этом бизнесе.

Они стояли лицом к лицу в течение долгой, перехватывающей дыхание минуты. Не было никакого звука, кроме тиканья особенно уродливых каминных часов, пока, наконец, Тибериус не выдохнул и не опустил плечи.

— Отлично. Я приехал сюда, чтобы убить Малкольма. Достаточно ли для тебя устного признания или я должен написать это кровью моего сердца?

Выражение лица Стокера не изменилось, но я поймала торжествующее мерцание в его глазах. Я поспешила заговорить, прежде чем он бы подтолкнул своего брата к дальнейшему насилию:

— Тибериус, возможно, вам стоит рассказать все с самого начала.

Он пожал плечами.

— Нечего рассказывать. Когда Розамунда исчезла, никто точно не знал, что произошло. Теорий было предостаточно, каждая из них более дикая, чем предыдущая. Было высказано предположение, что она бросилась в море или уплыла на попутной лодке. Некоторые говорили, что ее убили, другие — что она превратилась в голубя и улетела с западным ветром. Этот последний вклад внесли более суеверные жители деревни, — добавил он с холодной улыбкой. — Ничего не было найдено: ни тела, ни записки, ни свидетелей. Так или иначе, никогда не могли объяснить, что с ней случилось. Малькольму сообщили, что он может подать заявление, чтобы объявить ее законно мертвой, если о ней не услышат в течение семи лет. В течение трех лет ничего не происходило. Затем, совершенно неожиданно, Малкольм написал мне две недели назад. Он известил, что обнаружил доказательства: Розамунда не покидала остров по собственной воле. Просил, чтобы я приехал сюда, потому что он задался целью узнать правду.