— Боюсь, Каспиан, миссис Тренгроуз совершенно права. Море быстро поднимается после вчерашнего шторма. Вы можете сигнализировать, пока рука не отпадет, но никто из Пенкаррона не приедет.

— Из всей чепухи… — начал было молодой человек. Он замолчал от прикосновения маминой руки. — Очень хорошо. Что насчет местных рыбаков? У них есть лодки. Один из рыбаков может нас захватить.

— Вряд ли, — ровно сказал Тибериус. — Во-первых, их лодки провоняли до самого неба сардинами и крабами. Я не уверен, что вашей маме это будет приятно, — добавил он, склонив голову к Хелен.

— Я не против, — возразила она слабым голосом.

Миссис Тренгроуз заговорила.

— Местные рыбаки не выйдут в такое море, не когда бегут «лошади».

— Лошади? Какие проклятые лошади? — Каспиан практически кричал.

Тибериус ответил:

— Разговорный термин, относящийся к белой пене на краю волн. Она напоминает гривы лошадей, развевающихся на ветру. Это означает, что море слишком высоко, и течения слишком сильны. Рыбаки не станут рисковать поездкой на материк, когда их лодки могут разбиться о камни.

— Но я вижу Пенкаррон! — протестовал Каспиан. — Здесь меньше часа гребли. Насколько это опасно?

— Между течениями и скрытыми камнями? Очень опасно, — сказал ему Тибериус. — Даже люди, которые плавали в этих водах всю свою жизнь, не рискуют в такой день, как сегодня. Теперь, почему бы вам не позволить миссис Тренгроуз попросить персонал забрать ваши вещи наверх и прийти на завтрак?

— Я не хочу чертов завтрак! Я хочу уехать с этого острова, — завопил Каспиан, жутко побагровев.

— О, Боже. Похоже, мы пропустили немного мелодрамы, — прошептал мне на ухо прибывший Стокер, радостно жуя тост, густо смазанный маслом.

Мертензия вошла следом, заложив прядь волос за ухо. Синяки на лице Стокера блестели от какой-то мази, от него слегка пахло травами и пчелиным воском. Стокер с удовлетворением посмотрел на радужно переливающийся синяк, который расцвел над носом Тибериуса, и небольшой отек под глазом виконта. Тиберий ответил пристальным взглядом, позволив себе довольно улыбнуться своей работе. Мертензия не пропустила обмен взглядами.

— Боже мой, Тибериус, — выпалила она. — Что с вами случилось? Вы тоже ходили во сне?

Тибериус положил руку на плечо Стокера и нежно сжал его ножевую рану.

— Полагаю, Стокер рассказал вам? Как информативно с его стороны.

Стокер не стал доставлять ему удовольствия, морщась, но зарычал. Я поспешила сменить тему, посвящая Стокера и Мертензию в курс дела.

— Хелен и Каспиан хотели бы уехать, но возникла проблема транспорта.

— Это не проблема, — возмутился Каспиан. — Это проклятый заговор, чтобы держать нас здесь!

— Каспиан, — напомнила о приличиях его мать, снова положив ладонь ему на рукав. Он стряхнул руку.

— Мне не будут указывать, что я могу и не могу делать, мама, — произнес юноша, его лицо выражало мрачную решимость. — Мы возьмем лодку у одного из этих бесполезных деревенщин, и я буду грести сам.

Мы выступали против плана в течение четверти часа, но Каспиана невозможно было отговорить. Я почти призналась, что была «призраком», который видела Хелен, но понимала, это мало что изменит. Она уступила свою власть, довольствуясь тем, что сын взял на себя инициативу. Каспиан шумел и кипятился, но под всем этим я видела твердость в уголках его рта, непоколебимую решимость, с которой его мать держала кожаную дорожную коробку с протестующей Гекатой.

Остальные из нас собрались на террасе замка, толпясь как зеваки, глазеющие на железнодорожную катастрофу. Стокер прихватил еще одну пачку тостов, спокойно хрустя, когда Каспиан и Хелен спустились вниз к ряду рыбацких лодок. Они спрашивали рыбаков, но те каждый раз отмахивались. Мы могли только наблюдать: размахивание руками — предложение банкноты — резкие, презрительные отказы. С каждым разочарованием юноша становился все более взбешенным. Наконец, старый рыбак с такой же старой лодкой принял деньги и отступил, позволяя Каспиану усадить свою мать в крошечное суденышко. Тот забросил сумки в лодку больше со злостью, чем с заботой.

— Старый Трефусис, — глаза Мертензии горели весельем. — Я не удивлена. Он практически на все готов за монету.

— В том числе выпустить двух неопытных людей в бушующее море? — требовательно спросила я.

Она пожала плечами. Ее рот искривился в горькой улыбке.

— Старик не даст щенку, вроде Каспиана, одолеть его, можете на это положиться. И если мальчик промокнет, это научит его уважать море, — закончила она.

Стокер предложил мне кусочек тоста.

— Засунь себе в рот и веди себя прилично, — тихо посоветовал он.

Я взяла тост, когда Мертензия указала на что-то.

— Видите этот кусок скалы? Он отмечает переход от спокойной гавани к открытому морю между нами и материком в Пенкарроне. Если глупый мальчишка там не справиться с лодкой, у него не будет ни шанса. Он вернется, обещаю вам.

Я не доверяла ее обещаниям, но она выглядела такой же равнодушной, как и Темплтон-Вейны. Стокер молчал и внимательно наблюдал за Каспианом и Хелен, очевидно оценивая, стоит ли ему вмешаться ради их безопасности. Тибериуса больше забавляла глупость: отправляться в плаванье при таких погодных условиях! Он время от времени перемежал глотки кофе с резкими замечаниями по поводу интеллекта и суждений мальчика. Нашего хозяина не было, и я обратилась к Мертензии.

— Я удивлена, что Малкольм не появился здесь, чтобы остановить эту ерунду.

Она снова пожала плечами.

— Без сомнения, у него дела в поместье. Смотрите, чертов идиот пытается управлять веслами.

Мы повернулись лицом к берегу.

В течение нескольких минут Каспиан изо всех сил пытался контролировать лодку, сначала гребя по кругу, затем — медленно к устью гавани. Судно качалось как пьяный мужик. Было легко увидеть перемены в море, лишь только лодка вышла из безопасного небольшого залива. Мгновенно белые шапки вспенились на краю фальшборта. Море бросало суденышко вверх и вниз, как ребенок бросает игрушку в ванну. Каспиан боролся с ним, тяжело налегая на весла, Хелен прильнула к борту лодки, прижимая шляпу одной рукой. Лодка поднималась и ныряла, снова и снова, ничуть не продвигаясь к материку, стоящему перед этим неумолимым морем. Вода стала серой, и облака густыми и низкими, заслоняя солнце и угрожая дождем.

— Это все, что нужно бедному дьяволу, — пробормотал Стокер, отправляя в рот последний кусочек тоста.

— Ты пойдешь за ними? — спросила я.

— Если придется, но надеюсь, что у него хватит здравого смысла увидеть самому, — ответил он с безумным спокойствием. Я напряжено наблюдала, как крошечная лодка борется с волнами.

— Он должен повернуть назад, — сказала я, больше для себя, чем для кого-либо еще. Я почувствовала внезапное чувство вины за то, что не раскрыла свою роль в явном нежелании Хелен остаться на острове. Но Тибериус утешительно покачал мне головой, словно интуитивно понимая мои мысли и показывая, что признаваться в этом было бы бесполезно.

— Еще одна такая волна, и их обоих выбросит за борт, — Стокер указал на набирающую скорость и силу волну, которая обрушилась на них. Мы с растущим беспокойством наблюдали, как они цеплялись, держась друг за друга, когда волна залила лодку, накрыв их обоих и наполняя судно водой.

Стокер сорвал с себя пальто, но прежде чем он смог спуститься к берегу, мы увидели, как Каспиан меняет курс, возвращаясь к гавани и гребя изо всех сил. Хелен помогала ему тянуть весла, забыв о своей шляпе, они трудились вдвоем, чтобы привести лодку в безопасное место.

— Как обнадеживает, — сухо произнес его светлость. — Приятно видеть сыновнюю преданность в действии.

— Заткнись, — процедил Стокер сквозь зубы,

Тибериус изучал свои манжеты. Позади нас я услышала резкий вздох.

— Пойду-ка и закажу горячие ванны, — волновалась миссис Тренгроуз. — Им сильно повезет, если они не подхватят пневмонию после этого. И еще ни один из вас не позавтракал нормально!