– Медведь, медведь! – те тоже развернулись и побежали бы впереди нее, но запутались все трое и упали в снег. Я громко и спокойно произнес:
– Мертвый он, не бойтесь, идем на корабль, в каюту, – Сэм и Николь, не понимая мою русскую речь, пытались еще встать и бежать дальше, но Мария остановила, переведя им мои слова. Они поднялись, медленно-медленно приблизились к медведю и молча застыли, не доходя до него.
– Он накинулся и ты сам его убил? – вразнобой на разных языках, но одновременно спросили они.
Я кивнул в ответ и показал для пущей убедительности автомат. Гордость и уверенность яркими огоньками засветились в их глазах:
– Нас теперь четверо, и с нами человек, сумевший один на один победить медведя, – донеслось до меня, хоть в воздухе и висела напряженная тишина.
Поднявшись на палубу, гости наконец прошли в натопленную кают-компанию. Тепло и еда очень даже кстати поддержали их, заставили хоть ненадолго забыть пережитое, а когда я поведал им под почти синхронный перевод Марии свою историю, они вообще-то сначала засомневались. Тогда, сняв с шеи свое ожерелье, я протянул его им. Они долго крутили его, передавая друг другу, что-то обсуждали, потом протянули мне обратно с видом глубокого удивления и уважения одновременно. Выставив на стол вино и виски, я стал разливать напитки, чтоб взбодрить ребят. Настала очередь их рассказа. Ясно, что он будет жестким, но мне и не представлялось насколько.
Первым стал рассказывать Сэм, он говорил спокойно поначалу, но чем дальше, тем заметней становилась его нервозность, порой он закрывал глаза и замолкал, сам, наверное, сомневаясь в правдоподобности изложенного. Николь молча слушала, изредка шепотом подсказывая нужные слова. Мария переводила, стараясь не пропустить ни слова, изредка дополняя своими ремарками.
Погуляв на университетской вечеринке в субботу восьмого октября, они втроем решили продолжить на следующий день приятное времяпровождение прогулкой по морю на яхте, принадлежащей родителям Сэма. К ним хотел было присоединиться четвертый их товарищ, но в последний момент у него что-то не сложилось, и он еще в конце вечеринки отказался. Встретиться договорились в десять утра на причале. Конечно же, все немного проспали, так что отшвартоваться получилось лишь в двенадцать, это было нестрашно, поскольку кататься собирались не более трех часов.
Ничего не предвещало беды, ясная погода, надувающий парус легкий ветер, волнение на море минимальное для этого времени года, несколько яхт и катеров уже бороздят бухту, вспенивая воду белыми барашками за кормой. Подойдя к левому бую на входе в бухту, они спустили парус и решили попить кофе в каюте. Для фона включили первую попавшуюся радиостанцию на стареньком приемнике. Оказалось, это была радиостанция канадского города Инувик. Шла обычная воскресно-развлекательная программа. Кофе был вкусный, к нему еще и прилагались булочки, собственноручно испеченные Николь. Обсуждали свои университетские дела, прошедшую вечеринку… Внезапно радиоприемник смолк, и через минуту, заполненную громким треском, возобновил вещание, совершенно изменив тональность:
– Внимание! Внимание всем! – заговорил совершенно другим голосом диктор. Твердо и жестко он говорил, как чеканил: – В связи с последними событиями в мире в стране введено чрезвычайное положение. Всем военнослужащим, сотрудникам полиции и силовых ведомств надлежит прибыть на места службы согласно мобилизационным предписаниям. Всем воздушным судам экстренно совершить посадку в ближайшем аэропорту. Все морские суда должны зайти в ближайшие порты, при невозможности этого следует укрыться в подходящих местах вдоль береговой линии. Население просим укрыться в домах, станциях метро, в помещениях железной дороги или просто в ближайших зданиях. Дальнейшие сообщения будут транслироваться в эфир по мере поступления информации, но не реже чем каждые полчаса. Просим сохранять спокойствие и самообладание, – передача закончилась и включился щелкающий, наподобие метронома, звук, подтверждающий работу радиостанции. Следующий диктор включился через несколько минут, его срывающийся на фальцет голос указывал на прямую трансляцию, он говорил, как говорят друг с другом люди дома, на улице, в магазине, споря или ругаясь. Тревога и волнение слышалась в каждом его слове:
– Мы не обладаем полной информацией о происходящем, но с окончания вчерашнего дня начали поступать тревожные, нет, катастрофические сообщения из Японии, Китая, Кореи, а чуть спустя и из Индии и России. Что именно произошло, кроме того, что на эти страны кем-то совершено нападение, и сейчас еще не ясно. Запросы с нашей стороны к правительствам, общественным организациям, просто к корпорациям и фирмам по радиосвязи, через сотовых операторов, через социальные сети и по спутниковым каналам связи не принесли никаких результатов. В настоящее время все радиостанции этих и соседних с ними стран не отвечают, в эфире полная тишина над всей юго-восточной, центральной Азией и Россией.
Далее Сэм рассказал, как он быстро выбежал на палубу, поднял парус и, ведя судно галсами, постарался взять направление к пристани, видневшейся в километре от них, но яхта плохо слушалась, парус то опадал, то вновь наполнялся ветром. Чтобы развернуться, ему пришлось выдвинуться к самому краю бухты, уйдя за буи. Разворот получался лишь влево, причем по траектории, чреватой аварией у отмели мыса; и он направил яхту еще дальше в море. Девушки выскочили на палубу за ним и застыли, наблюдая за приближающимся берегом, у самого края которого удалось заложить, наконец, левый разворот. Проскочат или нет, оставалось неясным до последнего, но ветер помог им, став попутным, он рванул парус, и яхта, кренясь, убрала-таки лишние метры радиуса разворота и обошла самое опасное место. Когда яхта выдвинулась к бухте, их взору открылась картина, граничащая с апокалипсисом.
Сверху из-за гор на город спланировали два плоских невиданных раннее объекта с вырывающимися ярко-синими языками пламени и сразу пошли с двух сторон к стоящему на приколе тральщику, единственному военному кораблю в порту. Он успел дать пару выстрелов из чего-то крупного, потом залился длинными очередями нескольких зенитных пулеметов. Видно было, как развернулась стойка с двумя ракетами на носу корабля, но вместо пуска корабль вспыхнул сам и, тут же, задымившись черными клубами, буквально повалился, как раненый боец, на сторону от причала. Через минуту его уже невозможно было разглядеть за чернотой и копотью гари, только верхушки мачт с поперечинами рей оставались торчать над дымом, как кресты на кладбище. Объекты спланировали еще на старую крепость неподалеку от порта, подожгли ее, развернулись, показав свою тарелкообразную форму в проекции снизу, и застыли, повиснув над причалами. Город притих, повисла глухая тишина, чуть подождала и резко сменилась громким обстрелом горожанами летательных аппаратов из ручного оружия. Кто-то даже пустил в них стингер пару раз, но все это, как и, по-видимому, снаряды с тральщика, не долетая до тарелок, взрывалось, словно налетев на стену, не причиняя им никакого вреда. Из-за гор появились еще два корабля, совершенно не похожих на первые, треугольной формы и также зависли над городом. От них потянулись конусовидные лучи в сторону города, наподобие прожекторов, но не яркие и не освещающие, а как бы прощупывающие, сканирующие. Два первых корабля медленно двинулись в глубь города. И в этот момент из-за гор выскочили два самолета. Сэм тут же узнал в них F-16. Один из них резко спикировал и, не упуская достигнутой неожиданности, открыл огонь по тарелкообразному кораблю из пулеметов, выпустил ракету. Оба прибывших последними аппарата резко пошли вверх по вертикальной траектории, пытаясь, видимо, избежать боя. Один из них оказался прямо на пути снарядов, летящих от самолета к тарелке. Сэм прямо зажегся, повествуя об этом, он рассказал, как треугольный корабль накренился и что он видел, как кромсали его бок разрывы, а справа от него взорвалась, будто наткнувшись на преграду, не долетевшая до тарелки ракета. Явно пострадавший от атак с двух сторон, инопланетянин застыл и пошел вниз, но это не было падением, Сэм подобрал такие слова:
