В десяти ярдах от того места, где висел Лорн, и в двадцати футах под балкой крыши дернулась суконная занавеска чердака. Лорн застыл в боящейся неподвижности.
Существо было способно перепрыгнуть всю ширину улицы, неся на себе вес взрослого человека; его сила, должно быть, была столь же устрашающей, как и жесткость его брони. Независимо от того, сможет ли он вонзить свое жало в корсет Лорна, он наверняка разорвет его на куски, если поймет, что он очнулся.
Занавес снова шевельнулся, узкий кончик клыка клешни слегка приподнял его. Существо наблюдало за Лорном.
У Бена было три бронебойных патрона в Магнум-357 для пробивания автомобильных дверей. Лорн попытался вспомнить, остался ли револьвер в руке Бена, когда тот упал. В сознании Лорна не было никакого образа этого, только факел, похожий на дуло его собственного дробовика. Как бы ни было он тонко, его единственной надеждой было то, что пули в оболочках пробьют экзоскелет существа, хотя мягкая картечь этого не сделала.
Лорн вывернул верхнюю часть туловища из отверстия, чтобы лучше рассмотреть Бена, и его собственный кокон сердито закачался. Суконная занавесь поднялось еще выше. Свет уличного фонаря лежал на ней бледной полосой. Почему эта тварь не исчезла, чтобы закончить дело?
Короткое движение разбудило вспышку сверкающего цвета с чердака органных труб. Занавес захлопнулся, будто его прорвал залп выстрелов. Лорн узнал этот рефлекс: паника паука, когда палка пронзает его паутину. Но это был не предмет, а сам свет, каким бы слабым он, ни был, который отбросил существо назад.
Яркий фонарик Бена не остановил его, что можно было предполагать, но монстр, должно быть, чувствовал боль при человеческом уровне освещения. Его глаза были приспособлены к свету звезд или сиянию солнца, неизмеримо более слабому, чем свет Земли. — Откуда ты взялся, ублюдок? — прошептал Лорн.
Свет. Это навело его на мысль, и он достал газовую зажигалку, настроив ее на максимальное пламя. Оболочки были относительно тонкими на лицах жертв, чтобы облегчить им дыхание. Однако на талии, где выпуклость выдавала руку Бена, прижатую к туловищу, оболочка была достаточно толстой, чтобы быть непрозрачной в тусклом свете. Лорн опасно наклонился, проклиная жесткость своего шейного корсета. Создав дюймовую струю пламени, он попытался проникнуть сквозь кокон Бена. Неожиданно ткань немного поддалась, и Лорн качнулся вперед, соприкоснувшись пламенем с материалом, обтягивающим Бена.
Оболочка зашипела, больно лизнув руку Лорна. Он дернулся назад, выронив зажигалку. Она падала, холодная и бесшумная, пока не ударилась о пол в сорока футах внизу. Несмотря на пятно света над ней, занавеска на чердак снова сдвинулась. Лорн в ужасе выругался.
Полоска зеленого огня зашипела на боку кокона Бена в том месте, где пламя коснулось его. Материал на его лице вспыхнул. Полицейский не подал виду, что почувствовал, как его кожа съежилась. Револьвер в его руке подмигнул зеленым.
Лорн закричал. Его собственная гибкая тюрьма качалась и провисала, как нагретый полиэтилен. Бен был окутан раковым адом, который ревел и вздымался под балками крыши, как живое существо. Зеленые языки от сухого дерева лизали желто-оранжевое пламя. Кокон Лорна и тот, что был по другую сторону от Бена, деформировались от жара. Еще один рывок, и Лорн скользнул на двадцать футов, все еще захваченный за пояс в мешке из голубой оболочки. Он вертелся, как волчок.
Занавеска на чердаке поднималась все выше каждый раз, когда пролетала мимо его зрения.
Дно кокона Бена сгорело, и он нырнул мимо Лорна, лицом вверх, все еще охваченный пламенем. При ударе хрустнула его кость. Тело отскочило на несколько дюймов, чтобы снова упасть лицом вниз. Рев пламени заглушил яростный вопль Лорна. Его собственная удлиненная капсула начала протекать. В подвеску Лорна ударило пламя, и оболочка натянулась еще на несколько дюймов и лопнула, как натянутая резинка. Удар о пол разбил челюсть Лорна о шейный корсет, раздробив каждый измученный позвонок о другой. Он не потерял сознания, но шок парализовал его на мгновение так, же сильно, как и укус существа.
Купаясь в зеленом свете и оранжевом отсвете пылающих панелей крыши, существо — скорпион втиснуло свою грудную клетку в неф. Его ходильные ноги цеплялись за плоскую поверхность, оставляя ямочки на штукатурке. Существо повернулось к огню, и еще три кокона вспыхнули, и их голодное пламя плескалось по балкам. Затем, частично окрашенные светом, его ноги сдвинулись, и опаловые глаза уставились на Лорна. Свет, должно быть, был пыткой для него, заглушая в нерешительности его реакции, но оно собиралось действовать.
Маленькая фигурка, завернутая в пылающий саван, упала на пол рядом с Лорном. Его руки снова смогли двигаться. С их помощью он снял с ног остатки оболочки. Она прилипла, когда жар горящего трупа начал плавить материал. Что-то извивалось из трещащей опухоли на шее ребенка. Существо было длиной с палец и, казалось, хватало воздух десятком крошечных ножек; его опаловые глаза доказывали его происхождение. Существо вызывало у своих жертв нечто большее, чем паралич: это была беременная самка.
Зеленое пламя коснулось личинки. Она лопнула в гнойничковом пятне.
Взрослое существо сошло с ума. Его ноги пролетели почти по всей длине нефа, отскочив от боковой стены в облаке штукатурки. Горизонтально приплюснутый хвост существа инстинктивно удерживал его от огня, когда оно прыгнуло вверх к вершине крыши. Оно в бледном ужасе прижалось к дереву, не сводя глаз с приближающегося пламени. Еще три тела упали, разбрызгиваясь, как плоды гинкго.
Лорн с трудом выпрямился. Огонь обрушился на него, не причинив боли. Его тело вообще ничего не чувствовало. Волосы Бена сгорели. Его шея и скальп были черными там, где осталась кожа, и красными там, где она треснула до мышц под ней. На мраморном фоне отчетливо виднелся крошечный, бледный только что вылупившийся детеныш, пытающийся перекрутиться через него.
Носком ботинка Лорн стряхнул личинку на пол. Каблук его ботинка ударил по ней, ударил еще раз и вывернулся. Гнойные выделения струились между кожей и досками. Лорн опустился на колени. Одним движением он перекинул Бена через плечо и встал, точно так же, как после того, как их вертолет врезался в деревья и взорвался. Логика была выжжена из сознания Лорна, оставив лишь воспоминание о дружбе. Он даже не поднял глаз. Когда его механические шаги вынесли его и его ношу за дверь, в которую они вошли, на них упала тень. Существо прыгнуло обратно на чердак.
Лорн упал на колени на парковке. Церковь была прогнившей и сухой. Оранжевое пламя пробивалось сквозь крышу в нескольких местах, выбрасывая в ночное небо штопоры искр. Двенадцать футов черепицы с грохотом упали в неф. Пламя взметнулось вверх, как вторичный взрыв. В ночи завыли сирены.
Без предупреждения восточный фасад башни обрушился на парковку. Куски Теннессийского камня размером с голову врезались в патрульную машину, один из них пролетел мимо Лорна лишь в нескольких дюймах. Он поднял голову с пустыми глазами, его руки слегка касались тела его друга. По собственной воле правая рука проследовала вниз по плечу Бена до сырой плоти его локтя. Лестница башни спиралью поднималась из пыли и щебня, обнажаясь перед стальным каркасом, когда стена рухнула. На провисшем полу чердака стояла машина, не похожая ни на что другое на Земле, и существо находилось внутри нее. Трубки из серебристого металла, имеющие форму колыбели, поднимались от основания из аналогичного металла. Пустоты не были заполнены ничем материальным, но атмосфера, казалось, дрожала, размывая очертания существа.
И рука Лорна высвободила окоченевшие пальцы Бена из рукояти его револьвера.
Лорн снова встал, положив левую руку на рукоять большого «Магнума». Он был знаком с этим оружием: то самое, которое Бен носил во Вьетнаме, тот же самый инструмент, который он использовал для пяти из своих тринадцати убийств. Сегодня ночью оно снова убьет.
Даже в этом парящем Холокосте был слышен резкий треск выстрела Лорна. Предплечья Лорна качнулись вверх, как единое целое с отскакивающим пистолетом. Существо пошатнулось в сторону, чтобы коснуться мерцающей конструкции вокруг него. Красный поверхностный разряд пробежал по экзоскелету от точки попадания. Лорн выстрелил снова. Он видел, что броня потускнела в точке его прицеливания в центре грудной клетки.
