Одним из самых приятных аспектов дома был прилегающий пустырь. Год или два назад на нем было срублено большое дерево, а пень остался рядом с подъездной дорожкой. Я сидел, скрестив ноги, на этом пне, читал или писал — в любое время, когда не шел дождь. По какой-то причине это было то, в чем нуждалась моя душа.

Вы найдете этот пень в «Охотничьем угодье». Вы также найдете точное описание района Дарем, Северная Каролина, к северу от Восточного кампуса Дьюка. И вы найдете часть меня, но я подчеркиваю, только небольшую часть.

***

Шины патрульной машины зашипели на теплом асфальте, когда она подъехала к обочине рядом с Лорном. — Что ты задумал, змей? — спросил коренастый полицейский. Урчание машины на холостом ходу и жужжание кондиционера через открытое окно наполняли вечер. Лорн улыбнулся и кивнул зажженным кончиком сигареты. — Сижу на пне во дворе и смотрю, как копы паркуются не на той стороне улицы. А что ты задумал, Бен? Вместо ответа полицейский пристально посмотрел на своего друга. Им обоим было под тридцать; мужчина в машине был коренастый и смуглый, с коротко подстриженными усами; Лорн — стройный, его волосы песочного цвета спадают на шейный корсет. — Больно, змей? — тихо спросил Бен.

— Черт возьми, четырех лет вполне достаточно, чтобы привыкнуть ко всему, — сказал более худой мужчина. Хотя взгляд Лорна был прикован к колокольне заброшенной баптистской церкви в квартале от Ранкин Стрит, его мысли были погружены в далекое прошлое. — Знаешь, иногда по ночам я просто сижу здесь какое-то время, вместо того чтобы лечь спать.

Три машины в быстрой последовательности бросили волны света и звука на ряды стареющих домов. Одна из них коротко, ослепительно мигнула дальним светом на патрульную машину. — Ублюдок, — проворчал Бен без особого гнева. — Ну, ладно, вернемся к войне с преступностью. Он усмехнулся. — Лучше, чем в прошлую войну, когда нас заставили сражаться, а?

Лорн докурил сигарету глубокой затяжкой. — Черт возьми, я не знаю, сержант. Сколько заданий нужно выполнить, чтобы получить полную пенсию через два года?

— Ладно, увидимся, змей.

— До встречи, сержант.

Большая полицейская машина зарычала, когда Бен выехал на полосу движения и свернул на первом же повороте. Город был охвачен системой патрулей местной полиции, с тем, чтобы избежать анонимного патрулирования, которое превращало каждую машину в миниатюрную миссию поиска и уничтожения. В первую же ночь, когда Лорн сидел на пне возле своей квартиры, он с удивлением выругался, когда из любопытной патрульной машины выглянуло лицо Бена Грешема, командира его отделения, в котором он провел десять месяцев и девятнадцать дней, на танке М60 в зоне боевых действий «С».

И это было единственное прошлое, оставшееся у Лорна.

Задняя дверь дома Дженкинса с грохотом захлопнулась на пружине. Через несколько мгновений тяжелые сапоги проскрипели по гравию на общей подъездной аллее. Кресло Лорна представляло собой дубовый пень трех футов в диаметре. Вместо того чтобы попытаться повернуть голову, он повернулся всем телом на этом остатке дерева. Дженкинс, полный, наполовину лысый мужчина лет шестидесяти, поднял пару банок «Будвайзера». — Должно быть, здесь очень хочется пить, хотя оно теплое.

— Всегда хочется выпить хорошего пива, — улыбнулся Лорн. — А я поделюсь с вами своим пнем. Они потягивали пиво некоторое время без разговора. Миссис Пьюрфой, вдовствующая сестра Дженкинса и почтенная баптистка, вела его хозяйство. Лорн понимал, что хотя она и не запрещала брату время от времени пить пиво, но и не создавала ободряюще светской атмосферы для этого.

— Я видел вас здесь в три часа ночи, — сказал более пожилой человек. — А что вы будете делать, когда станет холодно?

— Заморожу свою задницу на некоторое время, — ответил Лорн. Он указал пивом на свою темную квартиру на втором этаже дома, очень похожего на дом Дженкинса. — Сяду там, наверху, и включу свет. Черт побери, существует же полно госпиталей для ветеранов, я побывал во многих из них. Если в Северной Каролине недостаточно тепло, то, может быть, мне найдут такую же квартиру во Флориде. Он сделал еще один глоток и сказал: — Я просто лучше сплю днем, вот и все. По ночам бродит слишком много призраков.

Дженкинс быстро обернулся, чтобы убедиться, что на лице более молодого человека появилась улыбка. Она вспыхнула при его движении. — Ну, не совсем обычные призраки, — объяснил Лорн. — Те, что я привез с собой… И он продолжал улыбаться, несмотря на то, что внезапно в его сознании вспыхнули лица в кипени белого огня. Шум лопающейся, кипящей плоти стих, и он продолжил: — Хотя прошлой ночью было что-то странное, — он взглянул на свои большие японские наручные часы, — ну, чертовски рано сегодня утром.

— Призрак Хэллоуина с белой простыней? — предположил Дженкинс.

— Ммм, нет, там, в церкви, — сказал Лорн, вытаскивая сигареты. Дженкинс отрицательно пожал плечами, и жало бутанового огонька зажгло только одну сигарету. — Там была башня… не знаю, я посмотрел на нее, и мне показалось, что она вибрирует. И, ни звука, а потом большая красная вспышка, тоже беззвучная. Я был уверен, что она загорелась, но это была всего лишь вспышка, и все вернулось на круги своя. Забавно. Вы же знаете, что если держать свои пальцы над фонариком, то свет как-то проходит, вроде так? Ну, вспышка была похожей, только через каменную стену.

— Я никогда не видел ничего подобного, — согласился Дженкинс. — Но старая церковь, похоже, от этого не пострадала. Она будет готова рухнуть сама, прежде чем суды разберутся, кому она принадлежит.

— Ммм?

— Братство баптистов построило новую церковь в полумиле к северу отсюда, там больше парковочных мест, и в любом случае ремонт этого старого сооружения без путей пожарной эвакуации обошелся бы дороже, чем строительство новой. Дженкинс ухмыльнулся. — Мэйбл уже сорок лет не пропускала ни одного богослужения в воскресенье, так что я в курсе всех дел.

— Город купил этот старый участок для мужского клуба или еще какой-то дурацкой затеи, и мне хочется плеваться каждый раз, когда я думаю о налогах на недвижимость, но оказалось, что Ранкины, в честь которых и названа улица, отдали эту землю еще до войны Кайзера. Черт побери, если некоторые из них все еще не подали в суд, чтобы получить участок обратно, если это больше не будет церковью. Хотя это было в прошлом году, и похоже на то, что так будет еще несколько лет, прежде чем кто-нибудь вложит деньги в снос старого дома.

— Судя по тому, как она заколочена, и заперта на висячий замок, я решил, что это было отражение, которое я увидел, — признался Лорн. — Но мне показалось довольно забавным, — смущенно добавил он, — что вчера вечером я пошел туда прогуляться.

Дженкинс пожал плечами и встал. У него была рыбацкая привычка, когда он опускал язычок банки в свое пиво, прежде чем выпить его. Теперь он дребезжал в самом низу. — Ну что ж, — сказал он, забирая банку Лорна, — пожалуй, мне пора спать. Вам лучше поскорее убраться отсюда, а то вас жуки унесут.

— Спасибо за пиво и компанию, — сказал Лорн. — В один из таких вечеров я принесу сундук со льдом, и мы действительно напьемся.

Уши Лорна следовали за спиной пожилого человека, его сапоги издавали дружелюбный ровный звук в теплой апрельской темноте. Легкий ветерок подхватил запах живой изгороди из глицинии на другой стороне улицы и принес ее сладость, уже слегка разбавленную, к Лорну. Он затушил сигарету и тихо сел, вдыхая этот запах. Мусорный бак Дженкинса со скрипом открылся, и одна из пустых банок упала в него, отдавшись эхом. Другая банка не упала. — Какого черта? — удивился Лорн вслух. Но было что-то в этой ночи, несмотря на ее городскую невинность, что пробуждало воспоминания о прошлых годах сильнее, чем когда-либо прежде. Через некоторое время Лорн пошел дальше. Он все еще шел, когда рассвет смыл огненные картины из его головы, и он вернулся к своему жилищу, чтобы найти три полицейские машины, припаркованные на улице.

Двое других жильцов ставили свои машины в боковом дворе многоквартирного дома. Лорн уже проходил между ними, когда услышал крик женщины — рекламного агента: — Это он! Не дайте ему уйти!