Моржек сделал паузу, чтобы оглядеть собравшихся людей. — Все эти разговоры, я устал, и не отказался бы выпить. Но я прикончил свою бутылку еще в федеральном здании.

— Вы надолго не задержитесь, — прошипела девушка в ответ.

Моржек ухмыльнулся.— Роту разделили, а затем, — проскрежетал он, — дали каждому взводу сектор в зоне боевых действий «С» для прикрытия, чтобы держать оборону от узкоглазых. На Луне больше жизни, чем на том участке, который мы патрулировали. На третью ночь погиб один из артиллеристов. Его отправили в Сайгон на вскрытие, но будь я проклят, если знаю, что они там нашли. Галопирующая малярия, решили мы.

— Через три ночи умер еще один парень. Доусон с «три-шесть»… Господи, имена не имеют значения. Вскоре после полуночи его командир танка проснулся и услышал, как он стонет. Мы отвезли его в Куан Лой в больницу, но он так и не вышел оттуда. Лейтенанту показалось, что его укусила оса в шею, вот здесь, понимаете? Моржек коснулся двумя пальцами своей яремной вены. — Как будто у него была аллергия. Ну, это бывает.

— А как же Стефан? — спросила миссис Лунковски. — Остальные не имеют значения.

— Да, заканчивайте скорее, сержант, — сказала молодая женщина, и на этот раз Ричмонд заметил, как блеснули ее зубы.

— У нас была и третья смерть, — согласился Моржек, поглаживая молнию своей сумки. — Мы все тогда нервничали. Я удвоил охрану, по два человека бодрствовали на каждом танке. Прошло три ночи, и никто во взводе ничего не помнил с двадцати четырех часов до тех пор, пока напарник Риггса не моргнул в десять минут первого, и не обнаружил его мертвым.

— Утром ко мне пришел один из парней. Он сказал, что видел, как Стиви проскользнул к Риггсу, но он был в отключке на траве и не думал, что это действительно произошло, пока не проснулся утром и не увидел Риггса под плащ-накидкой. К тому времени он уже был достаточно напуган, чтобы рассказать всю эту историю. Ну что ж, мы все нервничали.

— Это вы убили Стефана. Это был не вопрос, а простое утверждение.

— Черт возьми, Лунковски, — рассеянно сказал Моржек, — какая разница, кто завернул гранату в его койку? Эта история распространилась и дальше… и надо было что-то сделать.

— Зная то, что вы знаете, вы пришли сюда? — вкрадчиво пробормотала миссис Лунковски. — Вы, должно быть, сошли с ума.

— Нет, я не сумасшедший, я просто больной. Сержант провел левой рукой по лбу. — Злокачественная меланома, как мне сказали врачи. Двадцать шесть лет в этой чертовой армии, и еще через неделю-другую бородавки доведут меня до смерти.

— Капитан, — добавил он, повернув свое опухшее лицо к Ричмонду, — вам лучше уйти через окно.

—Никто из вас не уйдет! — прорычала Роза Лунковски, шагнув к мужчинам.

Моржек достал из сумки толстый серый цилиндр. — Знаете, ЧТО ЭТО такое, милая?— спросил он как бы, между прочим.

Ричмонд вскрикнул и бросился к окну. Роза не обратила на него внимания, протянув руку за фосфорной гранатой. Драпировка, обернувшая тело капитана, защитила его от осколков стекла и обломков оконной рамы, когда он вывалился во двор.

Он все еще кричал там, когда взрыв белого огня вспучил стены дома.

Дом эльфов

Билл Фосетт, мой друг и книгоиздатель, собрал для «Баен Букс» то, что должно было стать оригинальной антологией новелл Дэйва Вебера, Эрика Флинта и меня самого. (С самого начала она была немного сложнее, чем эта, и намного сложнее, прежде чем книга, в конце концов, вышла.) Для этого тома я написал новеллу «Молот», которая стала частью эпизодического романа «Молот».

Затем Билл продал фантастический эквивалент и попросил меня написать небольшой рассказ для «Айэлс Юнивёс». Каждый том этой моей серии фантастики имеет четыре отдельных перспективы, которые объединяются для кульминации. Если бы Билл умел использовать новеллы, я мог бы написать последовательность, которую я бы разложил на пять или шесть глав, чтобы они появились в следующем романе «Айэлс». Короткий рассказ не соответствовал этому формату романа, и поэтому я просто написал «Дом эльфов» с нуля, не ожидая — ни тогда, ни сейчас повторно использовать его как часть романа.

Я написал эту историю, чтобы быть самодостаточным. Если она вообще имеет какую-то ценность, помимо того, что делает одолжение другу, она должна быть доступна читателям, которые ранее не были знакомы с серией «Айэлс Юнивёс». Это означало, что нужно ограничиться одним действующим лицом.

Я выбрал Кэшел, потому что он дружелюбный, веселый и очень прямой. В общем, он мне нравится. (Я отождествляю себя с сестрой Кэшел Илной, которая сердита, резка и вообще подавлена, но это совсем другое дело.)

Я знал, что понятие «Дом эльфов» не было для меня оригинальным, но пока я не закончил черновик, я не мог сказать вам, у кого я его украл. При первом прочтении его источник очевиден: — «Казам собирает», ранняя работа Сирила Корнблута.

Если бы я нуждался в доказательствах того, насколько лучшим писателем я мог бы быть, все, что мне нужно было бы сделать, — это перечитать любую из дюжины или более пьес, которые Корнблут набросал еще до того, как ему исполнилось двадцать. Поскольку я не нуждаюсь в этом доказательстве, я перечитываю Корнблута просто для удовольствия открывать новые вспышки его блеска с каждым чтением. Я предлагаю всем вам тоже прочитать его.

Кэшелу не нужно было таскать свою дубину с железным наконечником по коридорам дворца викария — того самого, где жил граф Хафт до приезда принца Гарри неделю назад, — но ему было гораздо удобнее держать гладкую, знакомую вещь, сделанную из пекана, чем не делать этого. Он не испытывал неприязни к большим зданиям, но ему не нравилось находиться в них, и этот дворец был сам по себе неприятен.

Кроме того, посох был другом в тех местах, где у Кэшел не было других друзей. Ему не хотелось оставлять его в отведенном ему огромном номере, пока он будет ужинать с Гарри в саду на крыше. Если слуги, чиновники и поразительное количество других людей, толпившихся во дворце, смотрели на него, то человек такого роста, как Кэшел или — Кенсет, привык к тому, что на него пялятся, независимо от того, есть у него посох или нет.

Удивительно, что в этот момент поблизости никого не было. Кэшел неторопливо прошел по коридору, разглядывая фреску с изображением херувима, нарисованную чуть выше уровня плеч. В тусклом свете, проникавшем через фрамуги комнат по обеим сторонам коридора, каждый раз, когда он проходил мимо, можно было уловить что-то новое.

Кэшел начал ухмыляться на маленького человечка с распростертыми крыльями, который изо всех сил пытался вести за собой козла, который не хотел идти. Звук девичьего плача заставил его резко обернуться.

Он держал посох вертикально перед собой одной рукой. Теперь же, не думая об этом, его левая рука скользнула на одну пядь ниже правой руки, и он наклонил посох перед собой. — Мэм?— сказал он, готовый справиться с тем, что заставляет женщину плакать.

На девушке была одежда служанки, шапочка и простая серая туника, подпоясанная поясом из беленой шерсти. Она опустилась на колени чуть дальше по коридору, который соединялся с главным проходом справа. Кэшел не помнил, чтобы там было что-то, кроме глухой стены, но он догадывался, что всегда пропускал ее, потому, что был сосредоточен на фреске напротив.

Она еще раз тщетно толкнула дверь, открывающуюся внутрь, а затем посмотрела на Кэшела блестящими от слез глазами. — О, сэр! — сказала она.— Я уронила ключ, и он проскользнул под дверью. Стюард побьет меня, если я не достану его обратно!

— Не думаю, что он это сделает, — сказал Кэшел. Мысль о том, что кто-то изобьет маленькую, допустившую ошибку девушку, удивила его настолько, что он заговорил рыча. Он не знал ее, но считал, что мужчины не должны бить девушек. Он был совершенно уверен, что ни один мужчина не сделает этого дважды в присутствии Кэшела или — Кенсета.

Он прочистил горло и продолжил нормальным голосом: — Но все равно, давай посмотрим, не смогу ли я достать твой ключ.