Сержант невесело усмехнулся. Кейсли показалось, что он видит очертания мачете, пристегнутого к пистолетному поясу под массивной выпуклостью живота негра. Единственный другой раз, который командир танка мог вспомнить, Пикок носил большой нож, когда был вечер, и они получили сообщение, что на огневую базу ожидается налет, начиная с часу ночи, и что ночные позиции обороны могут ожидать своей доли в любой момент. — Эй, хотите пива? — спросил он. — Оно теплое, но… О Господи!

Более молодой человек прыгнул обратно в свой купол. — А в чем дело? — потребовал ответа сержант. Затем его ноздри сморщились.

— Осветительные ракеты! — закричал сержант во всю силу своих легких. — Всем стрелять осветительными ракетами!

— Какого черта? — в замешательстве выпалил Джонс, когда они с Бейли высунули головы из грузового люка. Затвор пулемета в куполе громко лязгнул, когда Кейсли отдернул рукоятку заряжания. На другой стороне лагеря, кто-то услышал крик сержанта, и с энтузиазмом подчинился, выпустив пару белых осветительных ракет. Они взметнулись вверх, как «римские свечи», рисуя причудливые тени своими короткими множественными бликами и очерчивая силуэт самого сержанта Пикока, когда он пробирался по грязи к командирской машине. Все вокруг было пропитано ужасным зловонием.

Ракеты сгорели дотла. Сержант, черный в еще более глубокой темноте, исчез. Лейтенант Уортингтон, пошатываясь, появился у входа в командную палатку с винтовкой в руке. Затем сержант взревел, и ужасная смесь ненависти и удивления почти заглушила шипение еще одной вспыхнувшей ракеты. В куполе «три-шесть» Кейсли с усилием выругался, развернув взвизгнувшую броню, и направив большой пулемет через позицию обороны.

— Рэд, ради Бога, что вы делаете?— взвизгнул Джонс. Ракета вспыхнула и поплыла вниз на своем парашютике. Сержант Пикок находился в это время между «три-шесть» и командирским танком. Его увеличенная тень извивалась на земле, но, ни одна из его ног не касалась земли. Кейсли нажал на сдвоенную гашетку пулемета двумя большими пальцами. Оглушительные дульные выхлопы ударили по стенам командирской палатки, когда красные трассирующие очереди пронеслись мимо нее. Поток огня хлестал почти прямо по лагерю. Длинная наклонная очередь угрожала всем в отряде, когда ударила в воздух прямо над головой сержанта Пикока. Первый сержант титанически боролся с чем-то невидимым; его правая рука снова и снова полосовала по воздуху сверкающим лезвием мачете, в то время как левая, казалось, цеплялась за невидимое нечто, что его держало.

Небо на юге посветлело и замерцало. — «Это не очередная ракета», — подумал Джонс, когда звук донесся до него, — «и не гром тоже». — «Дуговой свет, удар по району, где они встали лагерем две ночи назад».

Повсюду, в ночной позиции обороны люди кричали в замешательстве. Лейтенант первым подбежал к первому сержанту, но, тут, же рухнул на землю, подавив рвотные позывы и сделав глубокий вдох. Заурчали дизели, но больше никто не стрелял. Ствол пулемета Кейсли окрасился вишнево-красным цветом. Можно было наблюдать, как трассирующие пули начинают падать визжащими дугами, как только они покидают сгоревший ствол, но командир танка продолжал поливать воздух, как из шланга. Сержант Пикок сдавленно вскрикнул, его мачете сломалось и выпало из рук. В тот же миг пулемет израсходовал свой боезапас, и, заикнувшись, замолчал. Отчаянные проклятия стрелка были едва слышны из-за нарастающего грохота взрывов бомб, сотрясающих джунгли к югу от них.

Рядом с сержантом Пикоком в воздухе раздался непонятный хлопок. Первый сержант упал на землю, без сознания, но живой. С улыбкой недоверчивой надежды, запечатленной на его лице последним отблеском вспышки, Кейсли, пошатываясь, вылез из своего купола. Его глаза были прикованы к рябящему свету на юге, и он, казалось, не заметил, как Джонс дернул его за рукав.

— Да благословит Господь Военно-Воздушные Силы, — прошептал командир танка. — Да благословит Господь Военно-Воздушные Силы.

Надо было что-то сделать

В этой истории есть ошибка, на которую обратил мое внимание фанат, служивший в подразделении писарем. Я не исправил ее в этой публикации, но хочу указать на нее.

Персонаж описывается как кавалер «Серебряной Звезды» (медаль) со знаком V — «За доблесть». Писарь объяснил, что «Серебряная звезда» была по определению наградой «За доблесть»; и не было никакого дополнительного упоминания, как это могло бы быть с наградами более низкого статуса: «Бронзовая звезда» или «Благодарственная медаль за службу».

Я ошибся, потому что обосновал описание на реальном солдате, которого я знал во 2-й роте и который, как мне сказали, был награжден «Серебряной звездой» с надписью «За храбрость» в Форте Дефианс. Очевидно, мне неправильно сказали. Теперь я готов поспорить, что этот парень получил «Бронзовую звезду», потому что он был Спец-4, и, честно говоря, медали были больше вопросом ранга, чем заслуг во Вьетнаме. Я знаю одного подполковника, который получил «Серебряную звезду» за то, что его люди так его ненавидели, что они сбили его вертолет, когда он пролетал над ними на марше. Разумеется, эти потери были отнесены на действия противника.

Но это поднимает вопрос об истине, за которую я постоянно борюсь. Я написал эти истории очень близко ко времени, когда эти события произошли, и они настолько правдивы, насколько я мог их сделать, но то, что люди «знали» на месте действия, не обязательно является правдой.

Например, существовала широко ненавидимая всеми форма 90-мм боеприпаса — шрапнельный снаряд, называемый зеленым шаром (от цвета носа) или D-A-D — снаряд с дистанционным взрывателем. Нужно было так установить взрыватель, чтобы снаряд взорвался на выбранном расстоянии от пушки; в идеале просто недалеко от азиата, вьетнамца, которого вы пытаетесь убить. Это был сложный и не особенно надежный снаряд. У нас их было много, и они всегда были первыми, которые использовали командиры танков в безумные минуты, когда они стреляли в темноту, чтобы выпустить как можно больше снарядов в течение шестидесяти секунд.

90-мм пушка наших танков М48 имела Т-образный дульный тормоз. Мне сказали, что «Зеленый шар» имел тенденцию сметать переднюю половину тормоза, и это, конечно, было правдой, так как на многих танках дульные тормоза были повреждены.

На самом деле повреждения (теперь я это знаю) не имели никакого отношения к типу боеприпасов. Это был просто результат того, что пушки стреляли тысячами снарядов в джунглях против партизанских операций, хотя они были предназначены для стрельбы сотнями снарядов (самое большее) во время бронетанковых сражений в Европе. Поскольку нам не нравился «Зеленый шар», мы винили в неудачах боеприпасы.

Так что вы не можете полагаться на мою выдумку, чтобы сказать вам правду… но что касается того, что мы чувствовали и о чем думали, то это реально, и я поддерживаю это сегодня. Написание коротких рассказов и романов — это две разные вещи, такие же разные, как написание прозы и сценариев для телевидения. Есть люди, которые прекрасно справляются и с тем, и с другим (прежде всего Артур Кларк), но способность сделать одно не говорит о вероятности того, что один человек сможет сделать и другое. Рынок сегодня ориентирован на романы. Это прекрасно, и именно написанием романов я зарабатываю себе на жизнь.

Но я пришел к этому через короткие рассказы, что потребовало от меня развития навыков в написании жесткой прозы. «Надо было что-то сделать» — это лучшее, что я когда-либо делал, чтобы эффективно упаковывать историю в сжатые рамки. И я очень горжусь этим.

***

— Он был в коридоре всего минуту назад, сэр,— сказала сморщенная сержант вспомогательной службы, раздраженно отрывая взгляд от пишущей машинки. — Вы не могли обознаться.

Капитан Ричмонд пожал плечами и вышел из оживленного кабинета. В тусклом мраморе моргала дюжина сбитых с толку гражданских лиц, пришедших на допризывный медосмотр. В коридоре больше никого не было. Офицер с толстой талией нахмурился, а затем решил открыть дверь мужского туалета. — Сержант Моржек?— позвал он.