От бронзовых дверей почти ничего не осталось, но само здание, черное и не мраморное, сохранилось очень хорошо. Джунгли почти не проникли внутрь, возможно, потому, что сквозь открытую верхушку купола проникало относительно мало света, если не считать плоского эллипса, охватывающего его. Это могло быть вызвано структурными причинами — я мало что знаю о куполах, варварских, внутренне напряженных вещах, которые они представляют, — но эффект был неприятно похож на резной глаз снаружи. Однако мы могли видеть достаточно хорошо, когда наши глаза привыкли к полутьме. Большая часть пола была вырезана в виде узора из завитков, подобных тому, что окружал глаз, вырезанный на постаменте. В центральной части, прямо под центром купола, возвышалась небольшая платформа, похожая на алтарь, но пол вокруг нее казался провалившимся.

— Как вы думаете, это изображение Солнца с лучами? — спросил капитан.

— Я видел такую резьбу снаружи, — ответил я. — Это было похоже на какой-то глаз.

— Ладно, если это не самое ужасное, — сказал Гилас. — А как вы доберетесь до алтаря?

Я сделал несколько шагов по залу, чтобы посмотреть с другой стороны. Все было именно так, как сказал боцман: алтарь был полностью отделен от прохода вокруг края здания провалом глубиной около десяти футов. Затем один из матросов спрыгнул вниз и сделал еще одно открытие.

— Смотрите, здесь водосток, — крикнул он. — Весь этот провал, должно быть, был сплошным бассейном.

Мы все посмотрели туда, где он стоял рядом с каменной решеткой в углублении.

— Может быть, это место для жертвоприношений? — предположил кто-то, вспомнив о мистических ритуалах, когда причастники преклоняли колени под решеткой, а над ними убивали жертв.

— О, Зевс, нет, — не согласился первооткрыватель, глядя сквозь решетку.— Я даже дна не вижу.

— Эй, там есть что-нибудь на алтаре, — крикнул кто-то.

Луч солнечного света отражался от какого-то зеленого камня на алтаре. Из-за ослепления никто из нас не мог разглядеть, что это такое, но все мы надеялись увидеть огромный изумруд.

— У кого-нибудь есть веревка? — спросил я, и пустые взгляды ответили мне. — Ну и кто же тогда меня подтолкнет?

Леон, мускулистый парень и просто человек, согласный на любую работу, был готов, и мы спрыгнули в пустой бассейн, а остальные последовали за нами. Центральное украшение в виде шара было приподнято и осушено точно так же, как и конусообразные изогнутые руки; ни одно из них не давало никакого намека на его назначение.

Алтарь стоял на круглом пьедестале высотой, равной высоте пола зала, и имел около четырех футов в диаметре. Поскольку сам алтарь был прямоугольным, мне не составило бы никакого труда там встать, если бы я мог взобраться на него. После недолгого обсуждения Леон прислонился к пьедесталу, выставив вперед одно бедро. Я сделал короткий разбег, и перепрыгнул с его бедра на плечо, а затем забросил себя на алтарь. На мгновение возникло неловкое ощущение равновесия, так как уступ был шириной не более полутора футов, но второй попытки не потребовалось.

Первое, что я почувствовал, увидев этот камень, было просто разочарование. Это был хрупкий кусок резьбы размером с мой кулак, но материал был всего лишь каким-то стеклом. Второй взгляд сменил мое разочарование на ужас; наконец-то я понял мотив храма. Бросив маленькую фигурку в карман туники, я спрыгнул вниз рядом с Леоном.

— А сколько это стоит? — нетерпеливо спросил он.

— Совсем мало, — сказал я. — Давайте выбираться отсюда.

Мы проковыляли по гладкому полу к остальным, которые сумели поднять решетку своими копьями.

— Ну, давайте посмотрим, — потребовал Антиоп. Я опустил маленькую штучку ему на ладонь.

— Клянусь Кастором! — выругался он, — стеклянный осьминог.

— Адская штука для храма, — пробормотал кто-то. — А как вы полагаете, для чего он здесь?

— Взгляните еще раз на бассейн, — сказал я, — или на эти узоры вокруг глаз. Восемь рук и прищуренный кошачий глаз — вот чему они поклонялись, это точно.

— И это объясняет, для чего был создан этот бассейн, — добавил капитан.

Леон моргнул и выглядел потрясенным. Он был воспитан горцем, и я не думаю, что ему нравилось находиться в бассейне с осьминогами, даже после того, как звери давно ушли. Ну, мне это тоже не очень понравилось.

— Капитан! — крикнул один из мужчин. — Снизу слышен шум.

Мы все собрались вокруг водостока, с тревогой сознавая, что нам придется взобраться на десятифутовую стену, чтобы уйти.

— Там просто плещется вода, — сказал Гилас. — Именно этого и следовало ожидать под водостоком.

— Это очень далеко отсюда, — задумчиво произнес Антиоп.

В глубине провала мелькнуло что-то желтое.

— Зевс, Отец и Спаситель! — воскликнул Антиоп, отскакивая назад, как и все мы.

Затем, когда все остальные стояли в панике, его лицо прояснилось, и он начал смеяться, указывая на вершину купола.

— Отражение, — выдохнул я с внезапным пониманием.— Это был не глаз, а просто отражение верхнего света в воде.

Никто точно не понял, что произошло потом, потому что мы все смотрели вверх, когда Гилас закричал и рухнул в проем. Послышался всплеск, а может быть, он прозвучал и раньше; когда я инстинктивно выглянул за край, внизу не было ничего, кроме клубящихся пузырей.

Мы подняли друг друга в напряженном молчании, все, кроме Леона, который бормотал себе под нос о том, что он видел краем глаза. Он кричал всю ночь, и мои собственные сны были кровавыми и мучительными, пока серый рассвет не разбудил меня.

Когда я открыл глаза, капитан уже ждал меня. — Хорошо спалось?— спросил он.

— Я поморщился. — А вам?

Он поднял руки ладонями вверх. — Достаточно плохо, я почему-то только мечтал утонуть. Хотя, похоже, это может произойти уже сегодня.

Я взглянул на небо. Оно было затянуто черными кучевыми облаками, хотя ветер был все еще не очень сильным.

— Сегодня мы никуда не поплывем, — сказал я.

— Неужели? Вы теперь боцман, вот как, и я поверю вам на слово, но «Доминатор», похоже, готовится к этому.

Я, молча, кивнул. — Адмирал хочет выйти в свободное пространство в море, достаточное для маневрирования кораблей, — предположил я. — Не забывайте, что у нас здесь нет настоящей гавани, и «пятерку» нельзя вытащить на берег. Он постарается удержать корабль носовой частью к шторму с помощью весел и не даст возможности разбить его вдребезги о берег. Хотя, на его месте, я бы больше беспокоился о том, что киль переваливающегося корабля может разломиться, и можно утонуть в середине корабля.

Гонец в течение часа подтвердил мое предсказание, и «Доминатор» вышел один. Однако шторм пока ничего не сломал, и он проплыл уже полмили по гладкому морю, в то время как знойная жара становилась все более невыносимой. Вода была так спокойна, что мы с Антиопом, сидя на носу «Флаера», могли видеть канал на морском дне как прямую темную полосу в зелени.

— Как вы думаете, куда он ведет?— спросил он.

— А куда ведет эта гора? — ответил я, пожав плечами.

Антиоп продолжал настаивать. — Этот конец канала ведет к пирсу, — сказал он. — По крайней мере, это понятно, а другой конец…

Он озвучивал мысли, которые тоже приходили мне в голову. — Дренажная канава, — сказал я. — Полагаю, она должна куда-то вести.

Некоторое время мы оба молчали. Когда я это делал, то намеренно избегал того, о чем мы оба думали.

— Жаль бедняков с нижних палуб, — сказал я, указывая пальцем на пентеру — корабль с пятью рядами весел.

— Жаль всех нас, проклятых этим путешествием, — ответил Антиоп и порылся в своем мешочке. — Как вы думаете, есть ли в этом какая-то ценность? — продолжал он, вытащив на свет фигурку осьминога.

Я присмотрелся к маленькому идолу поближе, держа его в руке. — Только стекло, — ответил я. — Бог знает, но не очень хорошая вещь. Кроме того, мне не очень нравится идея носить с собой чужих богов. Почему бы нам просто не бросить его за борт и покончить с этим?

— Изображения богов, — поправил меня Антиоп. — Камень — это не Бог, а символ Бога.