— А я-то думал, что здесь мы узнаем дорогу, — пожаловался Харпаго. — Если мы не доберемся до Аврелии до конца ярмарки, то обнаружим, что все купцы разъехались, и тогда как мы вообще что-нибудь узнаем?

— Мы найдем способ, — кисло заверил его Веттий. Он сделал большой глоток вина, которое женщина налила ему, и с грохотом поставил деревянную чашу обратно на стол. — О боги! Ужасное вино.

— Местный винтаж, — согласился Дама. — Может быть, мне стоит попробовать продать здесь какое-нибудь приличное вино вместо шелка.

Более старый солдат отхлебнул еще вина и криво усмехнулся. — Старик! — закричал он. Через минуту в дверях показался начальник станции. Он слегка прихрамывал, и его распухшая губа казалась цветным пятном на напряженном лице.

Солдат не обратил внимания на гнев в глазах старика.— А как далеко отсюда до Аврелии? — потребовал он ответа.

— По какой дороге?— прорычал старик.

Веттий ухватился за рукоять своей спаты так, что длинный прямой клинок с грохотом ударился о скамью. — Самым коротким путем, — раздраженно ответил он.

— Вам придется… — начал начальник станции и замолчал. Казалось, он тщательно обдумал этот вопрос, прежде чем начать снова. — По самому короткому пути, говорите вы. Ну, есть дорога сразу за станцией. Если вы повернете на север, это всего, лишь около двадцати миль. Но вы должны хорошо смотреть, потому, что никто не ездил по этой дороге в течение пятидесяти лет, и начало дороги заросло деревьями.

Служанка вдруг что-то забормотала на своем родном языке. Мужчина зарычал на нее в ответ, и она замолчала.

— А вы что-нибудь поняли из того, что она сказала? — тихо спросил Веттий у Дамы.

Маленький каппадокиец пожал плечами. — Она говорила что-то о бандитах. Он велел ей молчать. Но я ведь на самом деле не знаю этого языка.

— С бандитами мы справимся, — пробормотал Харпаго, проводя пальцем по вмятине на шлеме, который он положил на стол.

— А как еще мы можем добраться до Аврелии? — переспросил Веттий, слегка прищурившись, словно пытаясь измерить начальника станции для креста.

— Вы можете продолжать путь до Пасини, а затем повернуть на запад по дороге на Сальвиум, — ответил тот, не глядя офицеру в глаза. — Это в несколько раз длиннее.

— Значит, мы пойдем прямым путем?— спросил Веттий, вопросительно глядя на своих спутников.

Харпаго встал и поднял за ремень свой щит.

— А почему бы и нет? — согласился Дама.

Начальник станции смотрел, как они садятся в седла и уезжают. Его узловатое лицо исказилось от ужасного ликования.

***

— А что же они сделали, всю дорогу раскопали, что-ли? — спросил Харпаго. Несмотря на предупреждение начальника станции, они почти проехали перекресток. Дорожные плиты и бетон, конечно же, были подняты и убраны. В оставшемся щебне поселились семена, и к этому времени они уже превратились в большие деревья, так что единственным признаком узкой дороги было относительное отсутствие подлеска.

— Местные жители, должно быть, разобрали эту дорогу, потому что она мало использовалась, и они устали от налогов на рабочую силу, чтобы чинить ее, — предположил Веттий. — Они, вероятно, использовали камень, чтобы заполнить ямы на одной из главных дорог.

— Но если эта дорога ведет в районный рыночный городок, то она должна была бы приносить довольно много пользы, — возразил Дама.

— По крайней мере, он приведет нас туда, куда мы идем, — вставил Харпаго, ныряя в лес.

Сосны росли близко друг к другу, и их ветви часто переплетались; ехать через них было трудно. Веттий начал подумывать, не остановиться ли им и не повернуть ли назад, но примерно через сотню ярдов разобранный участок дороги сменился обычной дорогой.

Дама помолчал, озадаченно оглядываясь назад, пока его пальцы вычесывали сосновую хвою из волос. — Вы знаете, — сказал он, — я думаю, что эти деревья посадили на дорожном полотне, когда разобрали поверхность.

— А зачем это было делать? — фыркнул Веттий.

— Ну, так посмотрите вокруг, — заметил его друг. — Дорога здесь тоже потрескалась, но деревьев на ней нет. Кроме того, нигде в округе деревья не растут так густо, как на этом участке дороги. Кто-то посадил их, чтобы полностью блокировать ее.

Солдат снова фыркнул, но тут, же повернулся в седле. Дама был прав, понял он. На самом деле сосны, возможно, даже растут грубыми рядами. — Странно, — признал он наконец.

— Сир!— позвал Харпаго, который уехал далеко вперед. — Так вы едите?

Веттий поднял бровь. Дама рассмеялся и хлопнул своего коня по боку. — Он молод, он еще научится.

— Извините, если я слишком тороплюсь, — извинился адъютант, когда они рысцой двинулись вперед, — но мне не нравится терять время на этом отрезке дороги. Здесь для меня слишком мрачно.

— Мрачно? — изумленно повторил Веттий. Впервые за все время он обратил более чем поверхностное внимание на окружающую обстановку. Болотистый овраг слева от дороги когда-то был дренажной канавой. Длительное отсутствие чистки привело к тому, что канава задыхалась от тростника, а редкие ивы лениво прорастали по ее краям. Справа неровный лес поднимался по склону долины. Сосновый молодняк пробивался сквозь густо переплетенный подлесок, образуя суровый, пустынный ландшафт.

Но мрачность? Лунный свет омывал разбитую мостовую, превращая ее в металлическую змею, извивающуюся в лесу. Деревья были низкорослыми, чтобы затенять дорогу, а брусчатка блестела на фоне частых трещин и выбоин. Даже на покрытых струпьями стволах сосен виднелись серебряные чешуйки там, где на них попадал лунный свет.

— Я бы не назвал это место мрачным, — вслух заключил Веттий, — хотя в этих зарослях можно спрятать целый полк.

— Нет, он прав, — неожиданно возразил Дама. — Здесь действительно мрачно, и я не могу понять почему.

— Только не говорите мне, что вы оба начинаете нервничать из-за теней, — усмехнулся Веттий.

— Я просто не могу понять, почему перекрыли эту дорогу, — неопределенно ответил торговец. — Судя по всему, эта работа заняла большую часть района. Интересно, куда нас отправил этот начальник станции…

***

Под копытами их лошадей мрачно прогремели пройденные мили. Это была вырубка, пустошь, жалкая парадигма для большей части империи в эти последние дни. Однако эта извилистая долина никогда не могла бы сильно измениться. Влажные низины никогда не были обработаны; возможно, лишь несколько охотников ловили оленей среди ее поникших сосен. Для остальных, кто прошел этим путем — одиноких путников, караванов, солдат в сверкающих доспехах, — долина была лишь случайностью перехода.

Теперь даже дорога начала рушиться. Хотя систематически уничтожалась лишь небольшая часть дороги, природа и время взяли верх над остальными. Плиты сгорбились и раскололись, когда зимой замерзала вода, и одна большая секция упала в овраг, который подрезали весенние потоки. Они вели своих лошадей по развалинам, а сосны принимали их проклятия.

Обычные ночные птицы притихли или вовсе отсутствовали.

Даже Веттию стало не по себе. Лунный свет давил на его плечи, словно осязаемая сила, придавливая его к седлу. Луна теперь висела прямо над головой. Редкие полосы света пронзали ощупывающие их ветви, окрашивая темные стволы лезвиями мечей.

Стало совсем темно. Ни одно белое лицо не сверкнуло на опушке леса, предупреждая о том, что бандитская стрела вот-вот полетит в них. Неужели именно страх перед бандитами так напрягал его? За двадцать лет службы он ездил в нужную точку и в более труднодоступных местах!

Позволив своей лошади самой выбирать путь по разбитой дороге, Веттий оглядел лес. Он снял шлем и плотно облегающую его голову кожаную шапочку. Воздух был приятен, колючая прохлада сохранялась даже после того, как он снова надел шлем, но от зловещего напряжения не было никакого облегчения. Кряхтя, он попытался поднять свой щит немного выше на спине.

Дама хихикнул в подтверждение своих слов. — Нервничаете, Луций? — спросил он.

Веттий пожал плечами. — Женщина на станции сказала, что здесь есть бандиты.