— Господи, да сгниют твои глаза! — взорвался Веттий, ударив своей большой рукой по игровой доске. — Мне следовало бы знать, что лучше не играть с торговцем. Клянусь бычьей кровью, вы все равно воры. Дорис, принеси нам чаши!
В комнату впорхнула маленькая рабыня с парой чаш. Когда она выходила из комнаты, Веттий хлопнул ее по боку и сказал: — Не возвращайся, пока тебя не позовут.
Девушка улыбнулась, не оборачиваясь.
— Маленькая шлюшка, — ласково сказал солдат. Затем, обращаясь к Даме: — Как вам приготовить вино?
— Один к трем, как всегда, — ответил белокурый торговец.
— Я думал, что у вас яйца отвалились с тех пор, как мы виделись в последний раз, — сказал Веттий, качая головой. — Ну, вот вам вино, наливайте сами.
Он наполнил свою чашу густым, как смола, вином и отхлебнул половину. — Знаете, — задумчиво сказал он, — когда я был на Наксосе три года назад, я специально съездил на виноградник, чтобы выпить этого напитка, прежде чем добавят смолу, чтобы сохранить его при транспортировке.
Веттий помолчал. — Ну, — подтолкнул его Дама, — и как все прошло?
— Не очень, — признался солдат. — Я бы лучше выпил египетского пива.
Он засмеялся, и Дама неохотно присоединился к нему. Наконец Веттий вытер слезы с глаз и допил остатки вина. Наполнив свою чашу, он откинулся на спинку стула и проницательно посмотрел на своего друга. — Сегодня вечером вы принесли с собой кусок ткани, — сказал он.
— Это верно, — согласился Дама с тонкой улыбкой. — Это кусок шелковой парчи, гораздо более тяжелый, чем то, что мы обычно можем видеть.
Веттий улыбнулся ему в ответ, оскалив зубы, как рычащий медведь. — Значит, теперь я любитель шелка? — спросил он.— Ну же, продолжайте, никто не придет, пока я их не позову. Что у вас там под шелком, чего вы не хотели показывать моим слугам?
Дама, молча, развернул шелк. Блестящая ткань была обернута вокруг меча, рукоять которого ярко блестела над парой планок, закрепленных на лезвии. Он потянул за рукоять, и планки отвалились, обнажив тонкий клинок, длиннее, чем у военного меча. Серая сталь была помечена, как рябь от ветра на воде.
— Вы верите, что металл можно заколдовать?— спросил Дама.
— Держитесь за свой шелк, купец, — усмехнувшись, ответил солдат и взял меч у Дамы. Он дважды взмахнул клинком в воздухе.
— О да, — продолжал он, — я уже давно не видел ничего подобного.
Приставив острие к стене, рослый солдат навалился на него всем своим весом. Клинок согнулся почти вдвое. Острие чуть сдвинулось, и сталь, выпрямившись, заскользила по камню. Меч завибрировал, издав низкий гудящий звук, от которого у обоих мужчин задрожали внутренности.
— Я подумал, что то, как он изгибается — волшебство, а?
Дама кивнул. — Я уже подумал, что так и есть.
— Ну, это вполне разумно, — сказал Веттий. — Он ведь не очень похож на кусок стали, правда? Хотя, дело в том, как он закален. Вы знаете об этом?
— Мне кажется, я знаю, как закалялся этот клинок, — ответил торговец.
— Да, надо пропустить его через толстую задницу раба несколько раз, чтобы закалить,— небрежно бросил Веттий. Свирепая улыбка вернулась на его лицо. — Не очень… цивилизованно, скажем так? Но это была не магия.
— Это не магия? — повторил Дама со странной интонацией. — Тогда позвольте мне рассказать вам остальную часть истории.
Веттий поднял свою чашу в молчаливом согласии.
— Я был в Амиде… — начал торговец, и его мысли вернулись к страху и глинобитным домам с видом на реку Тигр.
— Мы, конечно, знали, что приедет Шапур. Той весной, или следующей весной — по крайней мере, скоро. Он заключил мир с Хионитами, и они присоединились к нему как союзники против Рима. И все же со дня на день у меня должен был появиться караван, и я не доверял никому другому доставить его домой в Антиохию. Это была азартная игра, и в то время она того стоила.
Дама фыркнул про себя: — Ну, наверное, могло быть и хуже.
— Кроме того, что я ждал, когда мои люди прибудут раньше персов, в Амиде мне нечего было делать, кроме как жариться в пыли. Это место никогда не было большим, и теперь, когда заброшенные лачуги за стеной, и вся сельская местность были стеснены гарнизоном, плюнуть было некуда.
Купец сделал большой глоток вина, вспоминая, как это было. Веттий налил ему еще прямо из кувшина. — Митра! Там стояли два полка галльских пехотинцев, полумертвых от жары и обезумевших от пребывания взаперти. Это было позже, однако, после того, как ворота были закрыты.
— Богатство имеет свои преимущества, и я получил целый дом для своей команды. Я поместил животных на первом этаже, а людей — на втором, так что крыша осталась за мной. Там иногда дул легкий ветерок.
— Дом по соседству принадлежал кузнецу по имени Хусрав, и я мог видеть через его стену двор, где была устроена его кузница. Он утверждал, что он армянин, но поговаривали, что на самом деле он перс. Это не имело значения, особенно потому, что он производил оружие, а мы так нуждались в нем.
— Это он сделал? — спросил Веттий, постукивая ногтем по мечу. Сталь тихо застонала.
Дама рассеянно кивнул, не отрывая глаз от сцены из прошлого. — Я наблюдал за ним, когда он работал по вечерам; звон молотка все равно не давал бы мне спать. По вечерам он пел. Он стоял там и пел, а очаг ярко светил на него, высокого, жилистого и старого, как мир. У него был маленький раб, который помогал ему, накачивая мехи. Вы видели, как горит угольный очаг под мехами?
Веттий кивнул. — Как капля солнца.
Дама удивленно поднял брови.— Возможно, — сказал он, потягивая свое густое вино, — но я не нахожу его чистым светом. Все это выглядело таким странным, таким плоским, что прошло несколько часов, прежде чем я понял, что пластина, которую ковал Хусрав, должно быть, весила столько же, сколько и я.
— Осадные доспехи? — предположил солдат.
— Только не осадные доспехи, — ответил Дама. — Там были и другие пластины, и некоторые из них он сварил в трубочки, и все время пел.
Белокурый Каппадокиец сделал паузу, чтобы допить вино. Он протянул чашу хозяину дома с бледной улыбкой. — Вы можете наполнить ее снова. Я потею быстрее, чем выпиваю.
Он вытер лоб салфеткой и продолжил: — Это был забавный дом и в других отношениях. Хусрав, его жена и сын — мальчик лет восьми или десяти. Трудно было утверждать, что они персы. Я никогда не слышал, чтобы эти трое и мальчик-раб разговаривали. Других слуг в доме не было, хотя женщина выглядела так, словно вот-вот что-нибудь уронит.
— Однажды я видел ее вблизи, когда пытался купить меч для моего десятника, и обратил на это внимание. Ее живот выглядел неправильно. Он не двигался так, как должен был бы, когда она двигалась, и она, казалось, не несла столько веса, как, если бы действительно была беременна. Была ли она с какой-то подкладкой, или нет, но в ней было что-то странное.
— Что касается моей собственной проблемы, то она была решена в то утро, когда появились персы. О, я знаю, вы сражались с ними, но Луций, вы не можете себе представить, как они выглядели, растянувшись по всему горизонту, когда солнце освещало их наконечники копий и доспехи. Митра! Но даже в этом случае поначалу все было не так уж плохо. Стены были крепкими, и мы были уверены, что сможем продержаться до тех пор, пока Урсициний не освободит нас.
Веттий издал гортанный звук и уставился на стол. Дама положил свою руку на предплечье большого солдата и сказал: — Луций, вы же знаете, что я ничего не имел против вас или армии.
Веттий поднял глаза с призраком своей прежней улыбки: — Да, я знаю, что вы этого не делали. Во всяком случае, у меня нет причин быть чувствительным. Я не отдавал никаких приказов.
— Или отказался их отдать, — с горечью добавил он после минутного раздумья. — Выпейте еще вина и продолжайте свой рассказ.
Дама выпил и поставил свою пустую чашу. — Пока все не стало по-настоящему серьезно, я почти все ночи проводил на своей крыше. Теперь Хусрав работал над мечом, и я забыл о других вещах, которые он ковал. Но каждый раз, когда он выковывал из металла плоский клинок, он сворачивал его обратно и начинал все сначала.
