Джинн хотела полностью снести гараж, так как он не оставлял у нее ничего, кроме плохих воспоминаний, но она согласилась позволить Говарду оставить эту комнату себе, до тех пор, пока будет закрыта дверь в ее старый номер. Она была не из тех девушек, которые возражают против каприза человека, спасшего ей жизнь; кроме того, она любила своего мужа.
Говард подошел к структурному аппарату, стоявшему на единственной оставшейся в комнате стойке. Три тончайших волокна все еще были прикреплены к верхнему краю куска слюды размером не больше четвертинки.
Говард наклонился, чтобы заглянуть в него. Если внимательно посмотреть в нужное время, можно увидеть изображения в слюде.
Фокус блуждал. Говард не пытался сам настроить аппарат и не позволял никому другому даже взглянуть на него. В основном он видел только снег, но на этот раз ему повезло.
Глазок смотрел на источник, где обычно резвились парочки. Уолли был там со своей свитой, проверяя генераторную турбину, которую он построил для питания первых электрических ламп в своем новом доме. Если Говард понимал, какие приготовления он наблюдал в королевском дворце на прошлой неделе, то вслед за турбиной должны были последовать телефоны.
Когда Уолли повернулся с довольным выражением лица, Говард помахал ему рукой. Он знал, что малыш его не видит, но Говарду казалось, что он как бы поддерживает с ним контакт. Уолли вышел из зоны изображения в окружении придворных.
Говард посмотрел на свои часы и вздохнул: ему нужно было двигаться. Он пообещал команде фехтования компании, что он и Джинн хотя бы заглянут на их матч с Принстоном. После того как Говард ввел утренние упражнения по фехтованию для укрепления единства по всему «Стрэнджеко», многие сотрудники стали энтузиастами фехтования.
Говард бросил последний взгляд на бассейн в другом мире. Он никогда не видел, чтобы Уолли пил эту воду, да и вряд ли когда-нибудь увидит.
В конце концов, такой могущественный волшебник, как мастер Поппл, должен был отбиваться от красивых женщин палкой.
Смоки Джо
Я недавно начал писать высокобюджетные новеллы в жанре фэнтези. Первый вопрос, который мне задают интервьюеры, почти всегда звучит так: — Почему вы перешли от военной фантастики к фэнтези?
Правда — как доказывает этот том — заключается в том, что я действительно начал писать фэнтези. После того как я вернулся из Юго-Восточной Азии в 1971 году, у меня были непосредственные знания о войне и военном деле. Я использовал этот опыт в научно-фантастических рассказах, которые в конечном итоге (я и имею в виду — в конечном итоге) дали мне имя для написания военной фантастики; но я люблю фэнтези, и я никогда не прекращал ее писать.
Британский писатель и редактор Мишель Парри в 1970-х годах издал несколько интересных оригинальных (или частично оригинальных) антологий ужасов и фэнтези. Они не стоили много — я думаю, что все, что я продавал Мишелю, было по пенни за слово, — но они продавались (и настоящими издателями, такими как «Мейфлауэр» и «Стар») в, то время, когда в США было очень мало магазинов для фэнтези. Еще больше магазинов в США купили бы научную фантастику. По большей части, они мне отказывали, но были, по крайней мере, журналы, куда я мог посылать свои рассказы.
Одним из самых странных начинаний Мишеля было редактирование «Поцелуев Дьявола» и «Еще Поцелуи Дьявола» — антологий эротических страшилок, под именем Линды Лавкрафт — торговой марки сети британских секс-шопов. Насколько я понимаю, Линда Лавкрафт, как и Хуан Вальдес, была плодом воображения маркетингового противоречивого смысла; я помню, как Мишель говорил, что он задавался вопросом, не придется ли ему появиться в суде в женском платье и светловолосом парике после решительной акции.
Мы вернемся к этому позже.
Мишель попросил меня предоставить второй том, и я написал «Смоки Джо». Следует сказать, что своеобразное написание «смоки» казалось правильным для этого персонажа, даже не знаю почему. Там есть секс, но я не хочу встречаться с человеком, который получает эротический трепет от этого.
«Смоки Джо» — это история о сделке с Дьяволом (действие происходит в Джолиет, штат Иллинойс, хотя обстановка не имеет решающего значения для сюжета). Моя проблема с большинством жанров заключается в том, что Дьявол не является по-настоящему злом. Мой Дьявол — это зло, и я не преуменьшаю зло, особенно с тех пор, как вернулся из Вьетнама.
Мишель прислал мне один экземпляр «Еще Поцелуи Дьявола» только что снятый с печатного станка. Это было хорошо, потому, что не успела книга попасть в газетные киоски, как полиция конфисковала все экземпляры по жалобе на непристойность и ненадолго подвергла редактора домашнему аресту. Обвинения были сняты, когда издатель (Корги) уничтожил все издание.
Поскольку дело не дошло до суда, нет никакой уверенности в том, какие именно вопросы были предметом жалобы. Лучше всего было бы сказать, что причиной проблемы стала статья Криса Миллера, но это была перепечатка из журнала, который был продан в Британии без возражений. Единственным другим доказательством является то, что, когда книга была выпущена в Германии, два рассказа были исключены: статья Миллера и «Смоки Джо».
Меня запретили не только в Британии, но и в Германии.
***
Был субботний вечер, но в гостиной Тома Малленса было так тихо, как в морге, который Большой Том ожидал увидеть на следующий день. Он весь вспотел. Он сделал вид, что ничего не заметил, думая, что это будет воспринято как страх тремя парами глаз, устремленных на него через расчетный стол; но капли пота стекали с его все еще темных кудрей и текли по мясистому лицу. Он всегда хвастался, что два его узловатых кулака делают его ровней любому дешевому бандиту. Ребята Туллио работали недешево, и у Большого Тома перехватило горло от прежнего хвастовства, когда он увидел изрытые воронками отбросы, оставленные их «УЗИ», от семи его курьеров.
Лода Махони ничуть не волновал пот Малленса: его глаза были слепы и глядели на него со своим собственным страхом. Лод был тучным лысеющим мужчиной пятидесяти пяти лет, подмышки и длинные рукава его белой рубашки были влажными, но галстук-бабочка все еще оставался аккуратной темной лентой респектабельности. Он провел эту последнюю, ужасную неделю с большим Томом не из верности, а потому, что он был всего лишь бухгалтером, таким, каким он был. Будучи преступным в своих связях, а не инстинктах, Лод не знал, как бежать.
Если Большой Том был похож на загнанного кабана, то его сын Денни обладал угрюмой нервозностью хорошо выпоротого пса. Его глаза метались туда-сюда между других людей, находящихся в комнате. Он был взволнован тем, что он оказался там, куда его никогда раньше не пускали, но раздражен тем, что это было только потому, что его отец не доверял ему полностью. Подростковое лицо Денни было каркасом для противоречивых эмоций, которые вызывал в нем его разум. В понедельник выстрелы заставили его подойти к окну. Воспоминание о том, что он увидел на улице, теперь время от времени вызывало ужас на его лице.
Напротив Большого Тома, чьи руки были нежными, но почти такими, же темными, как покрытый шрамами кленовый стол, на котором они лежали, улыбался Смоки Джо. Его козлиная бородка подпрыгивала в шутливой позе, которую никто из присутствующих в комнате не видел. — Я могу найти парочку крепких парней,— сказал он медово-золотистым голосом, — которые смогут вытащить вас отсюда, Большой Том.
— Ну и что же? — прорычал Малленс, сжимая кулак, чтобы стереть ухмылку, которая, как он был уверен, скрывалась за этими словами. Но спокойствие Смоки Джо опровергало шутку. Черные глаза были спокойны, идеальные черты лица четко вырисовывались под гладкими черными волосами. — Актер, — пробормотал Большой Том, но вслух потребовал: — Ладно, в чем загвоздка? И что теперь кто-то из психушки хочет со мной связаться?
— Ну что ж, — сказал его худощавый помощник с той же учтивой непринужденностью, которая привела его на вершину организации Малленса за те короткие месяцы, что он провел в ней. Он развел руки ладонями вверх. — Конечно, они захотят урвать кусок в этом деле. Половину всего, что они производят после того, как все вокруг выправится.
