— «Эх, ты, бедный маленький парень»! — подумал Говард. Вслух он сказал: — Ах, Уолли? Я сделаю все, что смогу…

Что, возможно, не так уж и много. Если бы Говард попал туда, он был бы голым с голым задом, и в середине группы парней с мечами, которые они знали, как использовать. Не говоря уже о случайных драконах.

— …Но, знаете ли, не так уж трудно, э-э, познакомиться с девушками. Он сделал паузу, тщательно подбирая следующие слова. — Просто нужно много раз побыть рядом с одной из них некоторое время. Этого достаточно, чтобы свести вас вместе. Если вы правильно разыграете свои карты.

Грузовик отъехал с фырканьем дизельного выхлопа, когда дверь начала с грохотом опускаться. Трупы овцы и трансформатора лежали вместе в кузове машины.

— Я вообще никогда не играл в карты, Говард, — сказал маленький человек с грустной улыбкой. — Наверное, такому красивому молодому человеку, как вы, трудно это понять, но…

Он отвернулся и яростно вытер глаза.

— Эй, все в порядке, Уолли, — сказал Говард, похлопывая его по спине. — Конечно, я позабочусь об этом, если есть какой-то способ сделать это. Без проблем.

По сравнению с остальной частью задания, это была евангельская истина.

— Спасибо, Говард, — сказал Уолли сквозь мучительное сопение. — Ну, мне повезло, что в трудную минуту я встретил такого настоящего героя, как вы.

Едва слышно за тяжелыми дверями подъехал еще один большой грузовик. Щелкнуло реле, и оборудование снова загрохотало.

— Я уверен, что у нас все получится, — добавил Уолли. — Если нам придется удвоить напряженность поля, что ж, именно это мы и сделаем. Несмотря ни на что!

Когда Уолли давал это обещание, голос его звучал гораздо веселее, чем Говард был способен его услышать.

***

С шестью новыми трансформаторами, установленными на месте, их ряд почти заполнил внешнюю стену. С той стороны остался только занавешенный шторами — они уже были задернуты — угол, который не имел установленных механизмов. Говард все еще чувствовал запах горелой изоляции. Он никогда не думал, что будет благодарен за такое зловоние, но оно скрывало другие возможные напоминания о дневном эксперименте.

Уолли посмотрел на Говарда и попытался выдавить из себя улыбку. Выражение его лица было бы более подходящим для того, кого измучили мероприятия на рождественской елке.

— Эй, приятель, взбодрись, — сказал Говард. — У нас все будет хорошо!

Забавно, но эта ложь заставила Говарда почувствовать, что слова, возможно, были правдой. С точки зрения логики он знал гораздо больше.

Дверь, скрытая за занавеской, открылась. Говард услышал звон, перекрывающий гул оборудования, когда что-то твердое ударилось о поднятую перемычку двери. Интересно, какое животное Стрэндж собирается принести в жертву на этот раз? Говард ожидал увидеть телку или, может быть, слона, но Стрэнджу пришлось бы поднять дверцу машины, чтобы привезти таких больших животных.

Стрэндж просунул голову между двумя занавесками. — Вы готовы продолжить, мастер Поппл? — спросил он. Он сдвинул занавески так, что Говард мог видеть только узкую часть его одежды. Казалось, он был одет в тот же серебристо-черный атлас, что и днем.

— Я полагаю… — начал Уолли. Он поймал короткий кивок Говарда и продолжил: — Да, мы готовы действовать, мистер Стрэндж. Это займет девяносто секунд с того момента, как мы начнем генерировать поле.

— Тогда начинайте прямо сейчас, — коротко сказал Стрейндж. Он плотно задернул за собой занавески и начал петь. Его слова обладали значительной музыкальной силой, несмотря на полную тарабарщину. То же самое, конечно, относилось и к опере — в том, как это касалось Говарда.

Уолли снова попытался улыбнуться, затем занялся клавиатурой. Слюдяное окно выходило на поляну, пустую, если не считать деревьев и порхающей птицы, чье оперение было абсолютно голубым, как летнее небо. Говард наблюдал за ученым и за изображениями на слюде; но, кроме того, он прислушивался сквозь занавески, находящимися за его спиной, к голосу Роберта Стренджа, поющего нараспев.

Говард почувствовал, как его волосы встают дыбом. Там, где его грудь касалась свободного кафтана, они щекотали с таким ощущением, как в сухом горле, когда невозможно сглотнуть. Фиолетовая дымка затуманила воздух за слюдой.

Джинн Стрэндж закричала.

Говард обернулся. Дверь в комнату Джинн была закрыта — закрыта и заперта на задвижку. Занавески вокруг Стрэнджа и его деятельности стали выпирать наружу.

Джинн выскочила и упала, волоча за собой кусок бархата. Шарф, которым был заткнут ее рот, выскользнул у нее изо рта; это была единственная одежда, которая была на ней. Ее запястья и лодыжки были связаны вместе за ее спиной, но ей удалось развязать веревку, которая привязывала ее к дренажной трубе.

Роберт Стрэндж, с лицом жестким и искаженным, как у мраморного демона, вылетел следом за ней. Свободной рукой он схватил Джинн за черные волосы.

— Эй! — крикнул Говард. Между ним и Стрэнджами был целый склад оборудования. Так грациозно, будто он тренировался всю свою жизнь, Говард сделал два беговых шага, уперся правой ладонью на стойку и прыгнул, перенеся ноги через левую сторону. Даже Багдадский Вор был бы впечатлен, пока вздымающийся подол кафтана не зацепился за шасси, полное подключенных цепей на верхней части стойки. Когда ноги Говарда выпрямились, стягивающая ткань сбросила его на пол, как заарканенного бычка. Стрэндж посмотрел на него без всякого выражения.

Говард вскочил. Рваный кафтан, который теперь обмотался вокруг его лодыжек, снова сбил его с ног.

Стрэндж приподнял голову Джинн, избегая ее попыток укусить его. Он приставил изогнутый кинжал, который держал в правой руке, к ее горлу. Говард схватился за край ковра, на который упал, и дернул изо всех сил, выдергивая ноги Стрэнджа из-под него.

— Вы…! — крикнул Стрэндж, падая навзничь. Джинн высвободила свои короткие волосы из его хватки, но он не выпустил кинжал из другой руки. Он был внизу, когда Волшебник Фастфуда ударился о бетон.

Шасси, которое Говард стащил с собой на пол, трещало и разбрызгивало искры, но он не был готов к вспышке фиолетового света, заполнившей всю лабораторию. Она была настолько интенсивной, что Говард лишь смутно заметил сопровождающий его удар грома. Он услышал, как Уолли вскрикнул, и обернулся.

Уолли там не было. Его одежда, от коричневых ботинок до очков для чтения, которые он носил на лбу, лежала в центре гексаграммы. Сто двадцать три фунта Уолли Поппла исчезли.

Кроме изображения в слюдяном окне.

Говард приподнял Джинн, прежде чем вспомнил, что ее отчим и кинжал могут представлять более насущную проблему. Он оглянулся.

В первый раз он оказался прав. Лицо Стрэнджа было повернуто к Говарду. Он выглядел совершенно взбешенным. Умирая, он ухитрился упасть ничком, но серебряная рукоять, торчащая из середины спины, показывала, что смерть — это именно то, чего он достиг.

В трансформаторе на дальнем левом конце ряда произошло короткое замыкание. Тот, что был рядом, вышел из строя через мгновение, а когда не выдержал третий, он осыпал комнату каплями пылающей смолы. Одна из них ударила по слюдяному окошку и разбила его вдребезги, как бомбу.

— Пожалуйста, развяжите меня, Говард — попросила девушка у него на руках. — Хотя, судя по тому, что здесь происходит, это может подождать, пока мы не окажемся снаружи.

— Правильно! — сказал Говард. — Правильно!

Он остановился, чтобы стряхнуть остатки кафтана; тот тоже начал гореть. Так или иначе, он не мог беспокоиться о том, что сейчас подумают о нем охранники.

***

Поскольку они с Джинн собирались уехать, по меньшей мере, на три недели и еще на четвертую, если китайские власти согласятся открыть Тибет для «Стрэнджеко» — а они так и сделают; Говарда Джонса не зря назвали Головорезом Фастфуда, — Говард на минутку заглянул в бывший гараж особняка. Ему нравилось, ну, следить за тем, как там идут дела.

Сразу же после свадьбы он приказал очистить большую комнату и почти полностью ее опустошил, но все еще ощущал запах горелой изоляции. Он полагал, что сейчас это было очень важно.