Ветер обдувает мокрые от слёз щёки, а те всё вытекают и вытекают. Солёные капли сохнут на лице, оставляя после себя серые разводы. Дыхание превратилось в негромкие всхлипы, в горле давно сухо, будто я на пила целую вечность. Ноги еле несут на себе тяжёлое тело, я вот-вот грохнусь прямо посреди тротуара.

Меня целовала девушка, она прикусывала мою кожу, оставляя ссадины по телу – не то, что бы я против таких, как она, но Лена делала это по-особому. Она взяла меня на «слабо», пугая физическим насилием со стороны матери. Меня заставили написать лживое письмо и дать человеку надежду. Меня поймали на крючок, как самую провинившуюся рыбу.

Почему именно меня? Потому что я должна стать такими же, как все. Я сама поставила перед собой такую задачу, стучась в дверь дома Морриса. Будь ты проклята, гребаная деревяшка!

Я вхожу домой и захлопываю за собой дверь. Поток воздуха в последний раз подхватывает уголок моего небесно-голубого платья. Семь вечера. Дома никого. Только я и мои мысли.

Уютная пижама, распущенные волосы, мятный чай и замороженный чизкейк. Любимый плейлист, открытые вкладки в «Google» и белый лист бумаги. Бедный Люк. Он ведь не виноват в моей трусости.

«Дорогой Люк,

Пишет тебе Кэтрин Лонг.

Примерно в шестом классе я начала замечать за собой странные вещи: я любуюсь твоей хитрой улыбкой, восхищаюсь бархатным голосом, рассматриваю твои кудрявые волосы.

Помнишь, как ты засмотрелся на меня, и споткнулся о бордюр на занятии физической культуры? Я тоже смотрела на тебя. Помнишь, как ты смеялся с моих шуток, хоть в них не было ничего особенного? Я удивлялась твоей искренности…»

Я положила гелиевую ручку рядом с исписанной бумажкой и перечитала полученные абзацы. Потом задумалась. А ведь Люк действительно наблюдал за мною. Но точно не больше, чем остальные парни школы.

«Я долго ломалась и отмахивалась, мол, игра гормонов. Но нет – это нечто большее. Меня давно тянет к тебе, Люк. И это не просто порывы: это настоящие чувства…»

У него тоже есть чувства. Наверное. Зачем я это делаю? Слеза выкатилась из глаза. Ты просто трусиха, Кэтрин. Ты жалкая пародия на хорошую девочку.

Трясущимися руками я обхватила фарфоровую кружку и отхлебнула чай – тёплый и приятный. Я провела рукой по ключицам – болят. Но будут болеть ещё больше, если я не напишу Люку.

«…Безответно люблю тебя…»

Задеваю человека за живое, чтобы меня не задели за давно мёртвое.

«Надеюсь, мои чувства не напрасны…»

Впервые я почувствовала, что ложь может быть горькой и обидной. В сто, нет, в тысячу раз хуже правды.

Поставив последнюю точку, я отбрасываю всё в дальний угол стола. Мне противно от самой себя. Глоток за глотком – мята должна успокоить (про это свойство зелёного растения рассказала мне бабушка). Мята поможет мне вернуться в повседневность. Но пока что у неё это плохо получается. Очень плохо.

Я встаю со стула и медленно перемещаюсь в гостиную. Последний луч садящегося солнца осветил лежащий на тумбе пульт от телевизора. Мне срочно нужно отвлечься.

Искусственный свет слепит глаза, а я лишь пощурилась. Листаю канал за каналом, но мне даже посмотреть нечего. Щелчки кнопок пульта раздаются в пустой комнате, слегка напрягая моё сознание.

По воле случая я останавливаюсь на новостном канале.

Мужчина под воздействием алкоголя забил до смерти свою жену несколькими днями ранее. Ну и ну. Мистер Грин осуждён и заключен в тюрьму на пожизненный срок. Мистер Грин?

Я поднимаюсь с дивана.

Двое детей пары отправлены в детский дом.

Я тут же бросаю пульт и мигом бегу к телефону.

Глава 13

Солнце палит прямо в лицо. Я отчаянно закрываюсь от него ладонью, а глаза опущены на разноцветную плитку под ногами.

Мимо проезжают велосипедисты, и рядом постоянно раздаётся прозрачный звон. Машины пролетают мимо, оставляя в чистом воздухе после себя выхлопы. Люди торопливо бегают по тротуару: кто-то активно обсуждает планы на лето по телефону, а кто-то несёт в руках букет душистых цветов на долгожданную встречу. Остаётся надеяться, что они не завянут от машинной вони раньше времени.

Искусный монолог обрывает мужской трепет:

– И куда направляется самая красивая девушка школы? – Тяжёлая рука упала на моё плечо сзади.

Я вздрогнула от неожиданности.

– Моррис! Чёрт тебя побери, у меня сердце в пятки ушло!

Я машинально забегала глазами по сторонам. Мои подмышки уже успели покрыться капельками пота. И эта стерва тоже тут, к моему сожалению.

– Оно и видно, – добавляет моё высказывание Лена, лениво вытаскивая руки из карманов брюк, – Всё лицо бледное, точно покойника увидела.

«Это на тебя у меня такая реакция!», – уже хотела съязвить я, но поняла, что при Моррисе моё поведение будет крайне сложно объяснить. Лена настоящий мастер манипуляций: действует в те моменты, когда жертва практически беспомощна.

– Так куда направляешься? Живёшь же, вроде бы, в другой стороне?

– Я в кафе, – вздыхаю я, уже боясь срыву моих планов, – Знаете, пирожные там пришлись мне по вкусу, а я как раз ничего не ела со вчерашнего вечера.

Я не стала упоминать про мою диету, которую я всеми силами избегаю.

Лена кидает на меня недоверчивый взор, словно на консультанта в магазине нижнего белья, рвущегося помочь людям с выбором. Я снова почувствовала на себе этот обжигающий взгляд, прямо как перед нашим поцелуем в ванной комнате Морриса.

Теперь я покрываюсь потом в два раза больше и в десять раз быстрее, и даже прохладный ветерок не спасает меня от этой участи.

– А вы, ребят, куда путь держите? – решаю

отвлечься я от грязного прошлого.

– Просто гуляем, – отмахнулся Моррис.

– Так вы пара, выходит? – решаю пошутить я, прекрасно зная, что Лена по девочкам.

Но та, быстро отреагировав на нападение, поставила пеня на место перед Моррисом:

– Выходит, что да

Её усмешка заставляет меня напрячься. А главное – Моррис даже не перечит ей. Неужели она так хорошо притворяется? Или тот раз был просто несчастным порывом гормонов молодой девушки?

Девушка, приняв вызов, бьёт в ответ:

– А у тебя как на личном? – задаёт ответный вопрос Лена.

Чёрт, она слишком хороший борец в психологическом плане. Я до сих пор не отдала письмо Люку.

– Уже всё уладила с Грином?

Я стиснула зубы.

– Да ладно! – вскрикивает Моррис, – Ты встречаешься с Грином? В смысле с Люком? А как же Акерс?

Держись, Кэтрин.

– Я не встречаюсь с Грином, мой парень – Билли Акерс, – настораживаюсь я, сжимая ручку портфеля чуть сильнее, – А Люк – просто задание Лены.

На ладони тихо вырисовывается заливистый алый след. Но никто не собирается бросать дело на половине пути:

– Пора бы вам разойтись, голубки, – продолжает давить на меня Лена.

Девушка высовывает нежно-розовый кончик языка, после чего медлительно, с наслаждением облизывает сначала верхнюю губу, затем переходит на нижнюю. Извращенка.

– Давай не будем указывать Кэтрин, как ей поступать? – поворачивается к Лене Моррис.

И та недовольно покачала головой.

«Но смотри, даже небольшая задержка может привести к плачевным результатам. Или ты позоришься сама, или я позорю тебя так, как не позорился ещё никто в этом мире!», – прочитала я в её томном взгляде.

Мы молча расходимся, когда подошли к зданию кафетерия. Я ступила внутрь помещения – приятная коже прохлада дружелюбно приняла меня в свои объятья. Включенный кондиционер с огромным опозданием помогает мне справиться с потливостью – жгучие струйки стекают с меня рекой.

Я оглядываю забитый зал. Свободный столик у панорамного окна – отличное местечко! Я устраиваюсь поудобнее на деревянном стуле, поставив рюкзак на стул с другой стороны столика. Мышцы спины, наконец, расслабились, а по коже в очередной раз пробежали мурашки. Смотрю в меню. Чашечка зелёного чая с мятой и несколько шоколадных круассанов – как раз то, чего мне так долго не хватало!