Глава 6

Знаете, что такое дом? Родной дом, где так тепло и уютно? Где можно погреться у камина и нежиться на мягком махровом диване, смотря любимую передачу по телевизору и заливаться смехом как в первый раз? Если да, то тогда вам знакомы те приятные щекочущие ощущения в животе. От моих не осталось и следа с тех пор, как меня начала пичкать таблетками для похудения и активированным углём.

– Ты приняла таблетки?

Ну, вот опять.

– Да. Выпила сразу, как ты дала.

– На весы.

Только не это.

Мы проходим в просторный гардероб. Длинная узкая комната без окон, с вставленными стеклянными шкафами пугает меня больше всех остальных помещений в доме. Неоновая подсветка под потолком вперемежку освещает то карниз, то незамысловатые узоры на стенах. Радужные блики скользят по отражающим ящиках – всё, как в самом красивом хоррор-фильме.

Стеклянные весы аккуратно располагаются в углу. Сейчас стрелка на нуле, но стоит мне встать на них, как она перекатит за сорок килограммов. А этого я совсем не хочу.

Холодный пласт под ногами заставляет меня напрячься.

– Руки по швам.

Мать проводит своей острой ладонью от моего локтя до запястья. Я дрожу, подобно осеннему листу в ураган.

– Спину ровно, иначе дам корсет.

Я чуть дальше выставляю грудь и увожу плечи назад.

Мать судорожно бегает вокруг меня, создавая лёгкие ветряные потоки. Мои волосы колышутся, а длинные пряди чёлки щекочут щёки.

– Ты принимала таблетки? – её голос грубеет, а напряжение растёт с каждым сказанным словом.

– Да.

– Не ври.

Но внутренний голос велел мне не выдавать себя.

– Я спрашиваю ещё раз, ты принимала таблетки?

Я медленно, почти незаметно опускаю глаза на стрелку. Она чётко указывает на сорок два. Я переминаюсь с ноги на ногу в надежде, что они просто поломались или я встала неправильно.

– Чего ты топчешься?

– Просто.

– Ты принимала таблетки?

Нет. И я рада, что их содержимое гниёт сейчас в школьном мусорном ведре у медицинского кабинета. Может быть, их уже вывезли на городскую свалку, где им и место.

В момент я перестаю слышать писк посудомоечной машины. Журчание воды в ванной комнате скрывается в мраморных стенках. Я остаюсь одна.

– Дрянь! – мать взмахивает руками ввысь.

Последний вздох.

Она хватает меня сзади за волосы режущими пальцами и откидывает вбок, как живодёры избавляются от бездомных собак. Меня будто отхлестали колкими розами прямо по голове. Я хватаюсь двумя руками за корни волос, чтобы боль прекратилась как можно быстрее.

– Что я тебе утром говорила? Ты хотя бы понимаешь, что ты делаешь?

Она пинает весы так, что те с огромной скоростью отлетают и трещат вместе со стеклянной дверцей шкафа.

Лицо матери становится совсем звериным. Изящные стрелки рядом с глазами сливаются с её чёрными зрачками. Теперь в её взоре нет ничего, кроме ярости. Лучезарная улыбка превращается в стиснутые клыки, уже готовые без всяких раздумий разодрать мою плоть на мелкие кусочки, собрать воедино которые будет не в силах даже самый опытный археолог. На её плоском лбу проступают морщины, и даже тональный крем не спасает её кожу от таких преображений.

Мать бросается ко мне скорым шагом:

– Ты у меня сутками будешь без еды сидеть!

Она замахивается. Её нежный маникюр теперь походит на ногти бурого медведя или самого страшного обитателя ада.

В это же мгновение их остриё впивается в моё плечо, и мать с силой откидывает меня в сторону.

– Дрянь! Неблагодарная!

Я успеваю только сморщиться перед тем, как удариться затылком о зеркальную поверхность шкафа.

Прозрачный треск раздаётся позади, моментально оглушая меня. На второй план уходят в возгласы матери, и шум телевизора в соседней комнате. Теперь я слышу только своё сердцебиение и хрустальный звон стекла.

Я будто в трансе. Голова падает на плечо, потом шея перекатывает её вперёд, подобно мячу для боулинга. Сердце почти выскакивает, а вокруг остаётся лишь эхо происходящего.

Холодная струйка заставляет спину содрогнуться, и я пришла в чувство. Перед глазами та же гардеробная, палящие неоновые лампы и что-то бормочущая мать. Я опустила взгляд – я сижу среди зеркальных осколков, держась обеими руками за голову, которая почти раскололась пополам. Или мне только кажется?

Мать скоро скрывается за дверью, при этом активно жестикулируя. Сумасшедшая женщина.

Ватные ноги, дрожащие пальцы – я поднимаюсь с пола, не отрывая рук от головы. Медленно обернувшись, я увидела себя. Потрёпанные волосы, мятая розовая пижама. Но лица нет.

Тусклые трещины разбежались в разных направлениях по небольшому кругу. Рубиновые брызги расположились по разбитой поверхности.

Я осторожно провожу рукой по шее и смотрю на палец. Слегка нагревшаяся алая кровь струйкой бежит из затылка.

Я оглядываюсь вокруг. Холодно, одиноко и дико страшно.

Дом, милый дом.

Трясущимися руками я подбираю крупные осколки с пола, стараясь выполнять всё как можно аккуратнее. Матовое покрытие зеркала шуршит на половицах. Волосики на руках встают дыбом после осознания происходящего.

Глава 7

Тёплый, почти летний ветер бродит по полу столовой. Я специально села подальше от края скамьи, чтобы мои ноги неуклюже болтались в воздухе. Так я чувствую себя невесомой, а тело наделяется какой-то детской лёгкостью, воздушностью.

Я рассматриваю беленькую пелену в чашке, наполненной уже остывшим кофе, но никак не могу приступить к трапезе. Овощной салат, состоящий из мелко нарезанных огурцов, помидоров и чего-то ещё – так выглядит идеальный обед по мнению моей матери. Но в горло никак не лезет даже самый малый кусочек.

А иногда мне кажется, что я уже никогда не смогу полноценно пообедать. Все эти жуткие диеты, препараты для похудения и разбитые зеркала действуют на меня самым губительным образом. Только представьте, что было бы, если бы мать толкнула меня чуть сильнее? Или что было, если бы осколки ранили вены?

Позади раздаётся нежданный голос:

– Кого ждёт самая красивая девушка школы?

Моррис нарисовался практически из ниоткуда: я не слышала, как он подошёл. Локоть непроизвольно дёрнулся от неожиданности.

– Всё в порядке? – и его настрой пропадает сразу после моего движения.

– Да, Моррис, – отстраняюсь я от приготовленного обеда, – Я никого не жду.

– Отлично. – вдумчиво и протяжно заканчивает он.

Переступив скамью, парень устраивается рядом со мной. Я уже мысленно готовлюсь отвечать на все его предложения железобетонным «нет», будь то поход к городским фонтанам или посещение библиотеки.

Интересно, парни ещё водят на свидание в библиотеки? И какие книги они им предлагают? Я бы не отказалась от мистики – обожаю призраков и всю подобную чушь, как у Кинга.

Вилки без ритма стучат по посуде, колотя сознание, будто молотом. В висках раздаются неприятные удары крови, после чего я потираю бедную голову, старательно выкидывая ненужные мысли.

– Кэт, он опять пристаёт?

Лена оказалась недалеко от нашего столика. Даже в таком школьном шуме я распознаю похлопывания подошв её кед.

– Пока что нет, – шутливо отмахиваюсь я, стараясь чуть дальше отвернуться от надоедливого лица Морриса.

– Зря вы так говорите, девочки, – А его, похоже, задели слова Лены, – Я просто хотел позвать вас на вечеринку.

Лена подходит ближе, опускаю руки на наши плечи. Мышцы самовольно поджимаются.

– Нас?

Честно сказать, я удивляюсь словам парня не меньше неё.

– Ага, – кивает Моррис, откусывая свой сэндвич. Горчица тонким слоем остаётся на его тонкой полоске губ.

Что ж, выкрутился. Молодец. Его скорости соображения можно позавидовать.

– Давай ближе к делу.

Лена подсела ко мне с противоположной стороны.

Моррис самодовольно раскинул руки по столу.

– Обычные подростковые посиделки с капелькой хорошего алкоголя и новенькими подкастами, – поясняет он, прожёвывая лакомство.