Климат Кольского полуострова нельзя назвать экстремальным. Местные погодные условия вполне приемлемы для проживания: зимой столбик термометра достаточно редко опускается ниже отметки в двадцать градусов, отсутствуют какие-либо предпосылки для землетрясений и глобальных наводнений. Летом в лесах полно ягод и грибов, а в водоемах все еще водится рыба, в том числе и красная. Причины, по которым северный народ стремится покинуть этот край – другие. Две из них: затяжная полярная ночь и абсурдно короткое лето. Подавляющее большинство уехавших из Мурманской области, сделали свой выбор именно в силу этих двух причин. В дополнение к основным, то есть финансовым, проблемам, конечно. Ведь реальных доплат к заработку, позволяющих иметь преимущества перед южанами, северяне после перестройки не получали.

       Уехать с севера хотели практически все, и Вадим не был исключением. Лично он желал покинуть этот край сразу же по возвращении со службы, а приезжать сюда разве что на неделю в году – для того, чтобы всякий раз убеждаться в правильности сделанного однажды выбора.

       Киев. Да, именно Киев притягивал Ковалева своим непостижимым содержанием. Вадим представлял себя живущим недалеко от Крещатика. Он видел и понимал этот город не так, как видят его миллионы украинцев. И любил его по-особому: так любят чужую жену, не отвечающую взаимностью. Знал, что никогда и никому не смог бы объяснить свое отношение к этому городу. Был уверен, что не придется жить в Киеве никогда, но не верил даже самому себе.

       В первой половине августа Сергею Торшину вручили телеграмму, из текста которой следовало, что в субботу, 21 августа, поездом Киев-Мурманск, к нему приезжает Светлана Кожевникова. Одна.

       Чем меньше времени оставалось до ее приезда, тем труднее было Вадиму подготовиться к встрече. Он не мог даже представить себе, каким образом все будет происходить. Встретить ее на вокзале с букетом цветов было красиво, но ведь предстояло сказать что-то после слова «Здравствуй» – и сделать это надлежало именно ему. Завести банальную беседу о погоде он не смог бы, даже учитывая их близкие отношения той самой киевской ночью.

       Пистолет Ковалев продал толстому, плохо говорящему по-русски, азербайджанцу за тысячу долларов, четыреста из которых оказались фальшивыми. Сто долларов пришлось отдать молодому и занудливому менту, трущемуся с менялами. Пятьсот долларов рублями для матроса срочной службы – сумма гигантская, на Светлану должно было хватить сполна. Все необходимое, включая дорогие по матросским меркам – ликер и конфеты – уже хранилось в однокомнатной квартире временно отсутствующего мурманского товарища. Командир роты заверил Ковалева в том, что в увольнение отпустит. Даже гражданская одежда, столь необходимая в городе, была подобрана Вадимом с особой тщательностью. До странной встречи оставался один день.

       Лет за шесть до службы ученик седьмого класса Вадик Ковалев, уже имел опыт общения с девушкой по имени Светлана. Было это зимой. После школы Вадик возвращался домой. Пройдя привычным маршрутом до больницы, он не стал обходить здание со двора, а решил скатиться с ледяной горки прямо до своей улицы. Поднявшись к вершине склона, школьник чуть наклонился вперед и поехал на ногах. Не преодолев и половины пути, однако достаточно разогнавшись, Вадик не удержал равновесие и, зачем-то выпрямившись, развернулся спиной вперед и со всего маху ударился затылком о ледяное покрытие. Открыв глаза, мальчик увидел заботливое и удивительно красивое лицо молодой женщины. Вадик лежал на каком-то диване в незнакомой, хорошо обставленной комнате. Черные вьющиеся волосы склонившейся над ним Светы (именно так представилась девушка) приятно щекотали лоб и отвратительно пахли чем-то медицинским. Света работала медсестрой в больнице.

       Оказалось, что после падения на горке, Вадик встал и отправился на чужую улицу, зашел в подъезд чужого дома, поднялся на третий этаж и позвонил в квартиру № 31. Дверь квартиры открыла Света и, увидев на площадке мальчика с отсутствующим взглядом, разбитой губой и кровотечением в области затылка, оказала ему первую медицинскую помощь. Сознание вернулось к Вадику часа через два после падения, настоятельные рекомендации Светы о необходимости визита к врачу, он отклонил сразу же. Дома и в школе никого ни во что не посвятил, и Свету попросил никому ничего не рассказывать.

       На следующее утро Вадика вызвали в медкабинет и дали направление в детскую поликлинику, а ребята из класса стали дразнить его психом. Света своего слова не сдержала. Почему он вспомнил об этой дурацкой истории сейчас, на Мурманском вокзале – Вадим не знал.

       Поезд с грохотом и шипением остановился, а перрон портового города вмиг заполнился мешками и чемоданами прибывших пассажиров. Из десятого вагона вышла ослепительной красоты женщина в красном распахнутом плаще и короткой белой юбке…

       Волосы. Год назад в Киеве Вадик познакомился с женщиной, имевшей хоть и довольно длинную, но все же стрижку, со слегка подкрашенными кончиками волос. Сейчас на перрон сходила брюнетка с роскошной вьющейся шевелюрой, похожей на ту, что была у обманщицы Светы из школьного детства. Вадима немного насторожило странное совпадение, однако вид ничего не подозревающей пока киевлянки был настолько притягивающим, что Ковалев, подняв над толпой букет белых роз, громко крикнул:

– Светлана!

       Существует много точек зрения о содержании такого понятия, как любовь. Самые разные словари предлагают вниманию свои дефиниции, а многие писатели и поэты считают любовь основным, а иногда и единственным инструментом, для создания ярких и незабываемых произведений.

       Нет, не бывает любви явной и объяснимой – это единственное, что можно сказать о ней уверенно. Иногда, кажется даже, что ее вообще не бывает. Но она есть, есть: неявная и необъяснимая. Сколько романов выстрадано, сколько полотен написано, сколько жизней отдано, за право испытывать чувство безысходности и растерянности! За право говорить о том, о чем говорить невозможно.

       21 августа 1993 года на перроне Мурманского железнодорожного вокзала Светлана и Вадим испытали именно то, о чем сказано выше. Испытали как раз в тот момент, когда Светлана поймала взгляд Вадима своими зелеными и вспыхнувшими от удивления, глазами. Разорванная когда-то цепь снова замкнулась, и по ней с огромной скоростью понеслась сказочная энергия. Мы нарочно не станем сравнивать её с электричеством, поскольку физика в таких ситуациях совершенно неприменима – истинные отношения между мужчиной и женщиной не поддаются изучению и кодификации. В следующее мгновение Вадим крикнул: «Здравствуй, Светлана!».

       Светлана закинула на плечо небольшую кожаную сумку, легко спрыгнула со ступеньки вагона и подбежала к стоявшему неподвижно Ковалеву:

– Привет, Вадик! Ты один здесь? И ты меня встречаешь? Я тебя ни о чем не буду больше спрашивать… ну, ты же понимаешь все и сам, наверное. У меня там дома Миша с подругой моей остался,… а ты чего здесь, холодно же на Севере… Вадик, я тебя люблю очень. Господи, как все хорошо! Давай не пойдем никуда, а?

– Свет, да ты что? Это ж вокзал. Поедем сейчас, тут квартира есть недалеко. Ты есть хочешь?

– Я тебя хочу…. Прости, конечно.

– Свет, прекрати, в самом-то деле. Сейчас на такси поедем. Блин, ты красивая такая… Светочка, милая моя, а ты чего не писала-то мне?

– Куда тебе писать-то? Ты же уехал – и поминай, как звали. Я ведь сюда ехала не к тебе… господи, что я говорю-то? Ты, конечно, больше меня об этом знаешь. Ты меня простишь?

– Да ко мне ты ехала, ко мне. Не к кому тебе больше ездить, девочка моя. Садись, давай в машину, живо.

       Увольнение закончилось два часа назад. Вечерняя поверка выявила отсутствие в расположении части матроса Ковалева. Вадим даже не думал об этом. Они со Светланой лежали в постели и смотрели в глаза друг другу. За те несколько часов, что провели они в квартире его знакомого, никто не задавал никаких вопросов, не были обсуждены никакие новости. Красивая бутылка с ликером так и осталась непочатой, коробка с конфетами – тоже. Вадим и Света просто были вместе. И им было удивительно хорошо.