Георг… Я поводила вокруг рассеянным взглядом, посмотрела на кружку, стоящую рядом.

– Тот, который?.. – вяло махнула я рукой в сторону жестянки.

– Да, – кивнул парень и подбросил в мангал дрова. – Который мышиный горошек.

Шутливые слова юноши меня несколько отрезвили. Сам он, однако, невозмутимо продолжил:

– Георг очень стесняется своей внешности. Удивительно вообще, что он тебе показывается. Наверное, это решение стоит ему больших усилий. Я познакомился с ним несколько лет назад, когда впервые набрёл на это место. Не сразу, но мы в нашем взаимном сотрудничестве нашли некоторые плюсы…

– Но кто он? – переходя на шёпот, изумлённо спросила я. – У него какая-то болезнь? Он нечто… нечто вроде карлика? Я никогда не видела таких низких людей… даже не знала, что такие вообще бывают. К тому же глаза и руки… Сколько ему лет?

Парень выплеснул из кружки противную настойку, залил в неё какую-то тёмную жижу из оказавшегося подле мангала термоса, и красноречиво протянул её мне, обрывая таким образом бесконечную череду вопросов.

– Пей. Георг ничем не болен, если так можно выразиться. Он просто такой, какой есть. В его истории много неясных моментов и, думаю, эти моменты так и останутся покрытыми сумрачной вуалью тайны. Хотя, стоит отметить, что некоторые из них я всё же со временем разрешил…

Я несколько раз отхлебнула ароматного кленового чая и едва заметно покачала головой. Уж что-что, а отвечать на вопросы, при этом совсем на них не отвечая, юноша, несомненно, умел. Как бы то ни было, из его слов выходило, что карлик был не столь уж ужасен, как я решила поначалу… По крайней мере, в душе. Меня даже начинало одолевать чувство жалости к бедолаге и стыда за своё недолгое, но показательно невежливое отношение к нему.

– Хотя бы скажи, Георг – человек? – попытала я в очередной раз счастья.

Но и теперь юноша ответил весьма уклончиво:

– В крайне малой степени, но да.

К моему немалому удивлению, юноша вытащил из мешка всякое съестное, – и свежие овощи, и фрукты, и хлеб, и даже целлофановый пакетик с перловой крупой. Вскоре чудесным образом из ниоткуда возник и самый главный хозяин стола – допотопный чугунный котелок; наполненный водой, морковкой и луком, специями и перловкой, он осторожно водрузился на стенки мангала и вскоре засопел ароматным паром. Прислушиваясь к его размеренному дыханию, юноша рассуждал вслух:

– Человек – понятие не столь узкое, как его привыкли считать. Кроме принадлежности к виду, оно включает в себя не только биологические критерии, но и моральные. Все мы в некотором роде люди, – по крайней мере те, кто обладает свободой воли… Всегда частичной, правда.

Юноша готовил и попутно убирался в комнатке, а я смотрела на завешенные белыми простынями стены и пыталась себе представить, что могу за ними увидеть. Вполне могло оказаться, что и там были ужасные демонические символы с изображениями неведомых чудищ, – таких же, каких я видела и в проклятой коморке; но после пусть и непродолжительного, но такого искреннего разговора с юношей мне в это совсем не верилось. Здесь, среди листвы и потрясывающегося от бульканья котелка, в тепле и относительном спокойствии, я впервые за долгое время подумала о Фрите. Несмотря на все ссоры и недомолвки, я вдруг почувствовала, как к горлу подступил горячий тяжёлый ком. Интересно, как она там? Наверняка, сходит с ума и мечется по городу с этим своим тупым Эитри. По щеке скользнула горячая дорожка, своевольно обогнула черту губ и оборвалась несколькими каплями у подбородка.

Кажется, юноша заметил слёзы, но предпочёл не тревожить меня лишними словами и вниманием. Либо же моё состояние было ему попросту безразлично. Он всё так же неспешно пересекал комнатку и готовил обед, пока я плакала.

Спустя минуты я всё же набралась решимости и вытерла слёзы. Что бы ни случилось, я должна добраться до Огонька и поговорить с ним, а после сразу же отправиться домой. Любым способом. Мысленно внеся в свой прежний план поправки и твёрдо решив его придерживаться, я обхватила тёплую кружку обеими ладонями и посмотрела на юношу, помешивающего кашу деревянной ложкой, расписанной завитушками и цветами.

– Ты не спрашивал, но… меня зовут Мари. Скажи, а как тебя зовут? – спросила я.

Юноша обернулся, и в его взгляде я впервые различила некоторого рода озадаченность. Он ответил не сразу – лишь спустя время. Посматривая на огонь, он сказал:

– Болен не дал мне имени, – я удивлённо захлопала глазами, а юноша задумчиво кивнул. – Однажды он лишь сказал, что не имеет на это права, что когда-нибудь я найду его сам и тогда пойму, что оно моё…

В мангал отправилось ещё несколько поленьев. Мы помолчали, а после юноша сказал:

– Все мы люди… И я человек… Называй меня Человеком.

ДЕЙСТВИЕ 4

Улица Блодет, санаторий «Поднебесный» (29 ноября 1984 год, 11:22).

Итак, мой спаситель обрёл имя.

– С чего ты взял, что настало время его выбирать? – спрашивала я Человека позже, когда котелок уже закипел, а освещённая часть комнатки украсился посудинами со съестным. – И почему именно Человек?

Юноша протянул мне тарелку с дымящейся кашей и присел напротив.

– Не знаю. Просто никто ещё не спрашивал, как меня зовут, словно меня никогда прежде и не было…

Каша оказалась просто восхитительной. В меру солёная, приправленная корицей и чёрным перцем, она источала головокружительный аромат. Ничего подобного я в жизни не ела… по крайней мере, спустя сутки голодовки мне так показалось. Да что тут говорить. Я была так голодна, что как только прикоснулась к вареву, то тут же смело отбросила все нормы приличия, и стеснение поспешило стыдливо убраться восвояси, в свои скромные серые чертоги. Каша принялась покидать тарелку с удивительной скоростью.

– А теперь как бы родился, да? Появился человек… – не смея прерывать прекрасные мгновения насыщения, прошамкала я с набитым под завязку ртом.

Парень вскинул брови и задумчиво кивнул.

– Вроде того…

К быстрому постукиванию ложки о тарелку присоединился ещё один. Человек ел аккуратно и вдумчиво. Прежде чем отправить каждую порцию в рот, он внимательно её рассматривал, словно пытался в ней что-то увидеть.

– А знаешь, – вдруг сказал он и отстранил ложку. – Тебе нужно позвать Георга поесть с нами.

– Фто? – ошеломлённо прошамкала я.

С несколько раздражающей невозмутимостью Человек посмотрел на мои раздувшиеся под напором каши щёки и пояснил своё неожиданное решение:

– Мне кажется, ты ему понравилась. Георг в последнее время совсем ушёл в себя, а после твоего прихода словно бы ожил вновь.

Мышиный горошек, заросшие шерстью ручонки и красные глаза, поглядывающие из тени капюшона, крохотный рост и клыки… В груди похолодело, но лёд тут же обратился горячей волной. Мне вдруг подумалось о другом – о постоянном одиночестве и непохожести на остальных людей, отчаянии и страхе. Кому как не мне были знакомы эти чувства.