Кафельные стены были увешаны всё теми же картинами и листками с набросками. В тот момент я смогла разглядеть лишь загадочные силуэты и падающие здания, тяжёлые морские глубины и их ужасных обитателей. Взгляд блуждал сам по себе, и я больше совсем не была над ним властна. Комнатка плыла и туманилась, – и вскоре вернулось пятно. Превозмогая слабость, я последним усилием воли приоткрыла глаза. Скосив их к полу, я с удивлением обнаружила, что большая его часть утопала в беспорядочных кучках самых настоящих дубовых листьев. Жёлтые и пожухшие, они похрустывали от малейших прикосновений и подрагивали в такт частым всполохам установленных повсюду свечей.

Крохотные огоньки давали совсем мало света, поэтому заискрилась спичка, вновь заполыхала подхваченная со стола керосиновая лампа, и часть маслянистой жидкости пролилось в железный мангал, примощённый к стене справа от стола. Весёлое пламя пролило на комнатку свой тёплый свет, и я почти сразу же почувствовала, как меня ещё сильнее начало клонить ко сну.

Уже сквозь дрёму я видела, как, ведомый загадочным существом, по полу волочится плед, и юноша меня им укрывает; как разгорается костерок, и неторопливый силуэт усаживается прямо на пол напротив меня. Уселся неподалёку и низкорослик. Расплывающаяся белая морда с красными глазками-бусинками плотоядно уставилась на меня.

Юноша глухо буркнул:

– Принеси выпить…

ДЕЙСТВИЕ 3

Улица Блодет, санаторий «Поднебесный» (29 ноября 1984 год, 10:11).

Когда я открыла глаза, в бассейне никого не было. Исчез жуткий карлик, а вместе с ним и его хозяин. Лишь старенький, обмотанный грязно-оранжевой изолентой приёмник, установленный на самом краю стола, раздражённо пофыркивал утренней лентой новостей. Хватило нескольких слов скучающего вещателя, чтобы понять, что с того момента, как я оказалась в заброшенном санатории, прошло не менее нескольких часов.

– Характерное время Скогвинда приобрело нехарактерные даже для него странности и оттенки… – бубнил хрипловатый голос. – Полицейское управление города передало экстренное сообщение о том, чтобы люди даже не думали выходить из дома, чтобы пойти куда-то там пешком. Даже на работу. На меня не ровняйтесь, «Старый компас» для меня практически дом… Ха-ха… Мда… Вообще, думаю, у наших бравых полицейских стряслось что-то действительно чертовски серьёзное. Впрочем, в подробности они не вдавались. Ну да ладно, удачи им и здоровья. Так, следующее… после прошедшей ночи Скогвинд оказался погребён под столь внушительным слоем снега, что городская снегоуборочная машина не справляется. Управленческий совет уже подключил несколько тракторов и автобус, на котором жители смогут добраться до мест работы и обратно. К данному моменту уже прочищена треть улицы Мэйн Виена. Предположительно к обеду главные улицы, а именно ранее упомянутая улица Мэйн Виена, улицы Скилвег и Ден Андре будут доступны для проезда. Хотя, кому-то захочется покидать свои тёплые постели … Лично я бы всё отдал, лишь бы оказаться дома… так, ладно, с новостями всё. Чем бы нам с вами заняться теперь… Помнится, в коморке Гора были какие-то старые журналы…

«Оказаться дома…» – отдалось тоскливо в мыслях.

Я приподнялась на локте и быстро осмотрелась. Огонь в мангале всё ещё был, и поэтому я смогла разглядеть стоящую неподалёку от меня жестяную кружку. Осторожно приподняв её за горячие бока, я вдохнула поднимающийся на тёмной жидкостью пар. В нос тут же ударил горьковатый запах трав, напоминающих полынь.

Не чай с лимоном и мёдом, но лучше, чем ничего. Я откинула плед, сделала несколько мелких глотков и невольно поморщилась. Столь гадкого вкуса мне ещё пробовать не приходилось…

– Обычно настой пьёт Георг, – раздался заставивший меня вздрогнуть голос со стороны входа. – Просроченный кофе с мышиным горошком. Следовало сразу послать его за чем-то более сносным.

Ладно просроченный кофе, но мышиный горошек?! Стало понятно, отчего вкус показался мне столь характерным…

Поперхнувшись, я повернула голову к источнику звука и одарила спускающегося по лестнице юношу красноречивым взглядом.

– По всей видимости, ты не знаешь, что мышиный горошек – это растение, – взглянув на меня, невозмутимо заметил парень. Голос полностью соответствовал характеру своего обладателя; не менее того он был сдержан и задумчив. Соответствовала образу и вычурная манера речи. – Ему почему-то нравится горечь. Наверное, дело во вкусовых рецепторах. От человека Георгу досталось немногое.

Я с отвращением отпихнула кружку и торопливо вытерла губы тыльной стороной ладони. Леденящая душу волна вновь поднялась с живота и окатила меня, подобно ушату с родниковой водой. С невольным страхом и пустой надеждой посматривая на странного хозяина бассейна, я не сразу осмелилась заговорить. Слова прозвучали жалко и тихо, но они шли от самой моей сути, от той части, которую я замечала в самой себе крайне редко, а посторонним и вовсе никогда не показывала.

– Ты такой же… как они?

Как и в прошлый раз, юноша опустился на пол напротив меня. Его серый взгляд обратился вниз, на подхватываемые сквозняком листья. Вещатель к этому времени замолк, и на смену ему из динамика разлилась печальная инструментальная музыка, придавшая комнатке своеобразное подобие уюта.

– Кто «они»? – глухо переспросил юноша, безучастно наблюдая за попытками скрученных хрустяшек убраться от него прочь.

Страх усилился. Я помедлила, но всё же ответила.

– Как Энди и Алва, и Учитель… И как Светоч… – последнее слово я произнесла совсем тихо, едва дыша.

– Все мы люди… – пожал плечами юноша. – Даже Эваранди…

– Та страшная старуха, Алва… Она убила его, зарезала скальпелем прямо на моих глазах…

Юноша слегка усмехнулся и качнул головой.

– Значит, всё же вернула ему инструмент… А Энди, как всегда, всё испортил…

– Инструмент?

Последовал утвердительный кивок.

– Болен рассказывал мне, что Эваранди проник в потусторонний мир с помощью этого скальпеля. Он проник на глубину, до которой Болену ещё очень далеко… и поплатился за это. Болен его предупреждал, и не раз, но всякий раз Эваранди лишь отмахивался и насмехался. Болен и об этом рассказывал. Болен много о чём мне рассказывал…

Потусторонний мир и некий «инструмент». Я тут же вспомнила ужасные символы с рисунками в коморке, ужасающий вид Светоча и абсолютную его непохожесть на любых принадлежащих привычному миру существ, жуткие метаморфозы Учителя и его бродяг, и, наконец, конечности, обратившиеся в ветви, и оставленные там, в кресле. Мой взгляд невольно скользнул по покрытым пледом ногам. Несмотря на тепло комнаты, кожа покрылась мурашками.

– Кто такой Болен? – ужасно боясь окончания едва начавшегося диалога, спросила я.

Юноша бросил на меня короткий взгляд.

– Мой отец, – явно догадываясь о моих подозрениях, он прикрыл глаза и коротко кивнул. – Да, Учитель. Хоть он не видит всей правды, многому я научился у него.