— Сурово. У тебя почитать, кстати, есть чего? — грустно спросила Таня младшего боцмана.

Тот покачал головой.

— Спроси у Соловья, я все ему отдал… Стой! — глаза молодого пирата внезапно загорелись, — кое-что, все же, есть.

Он удрал и примчался через несколько минут, с огромным тяжелым рукописным фолиантом.

— Держи. Биографический художественный роман, — гордо сообщил Ягун.

— «Плавание Черной розы: Хроники Некромага»? Автор — Ягуний П.С. Первый? — переспросила Таня.

— Птолемей Селевк, — расшифровал боцман.

— А почему «Первый»?

— Потому что прежде никому не приходило в голову назваться таким именем… Бери-бери! Потом оценишь мои таланты. «Черной розой», кстати, называется наша эскадра… Когда мы о ней вспоминаем, — хихикнул лопоухий, — о ее существовании. Ради особенно крупных рейдов.

— Я в каюту… Ветрено сегодня, Ягун, холодно. Почитаем продукт твоего творчества…

«Без всякого сомнения, этот человек был великолепен во всем. При всей своей внешней сдержанности он обладал деятельным характером, и умел увлечь новым предприятием каждого, кто записался в его команду и подписал с ним Договор.

Чаще всего мы планировали дерзкие операции, связанные с крупным риском и огромной наживой — вроде атак приисков и налетов на города, но периодически промышляли и шантажом… Но, разумеется, истинный флотоводческий талант нашего предводителя проявлялся в сражении с судами, значительно превосходящих нас по боевой мощи…».

Периодически Ягун давал небольшие экскурсы о жизни Некромага до начала его «пиратского периода», составленные на основе личных воспоминаний капитана — и они казались девушке наиболее интересными. Но таковых, к сожалению, было крайне мало…

Таня с интересом прочитала о грабительском налете на Пуэрто-дель-Принсипе, совершенном в память о Генри Моргане — когда Некромаг возглавил эскадру из пяти примерно равных по боевой мощи кораблей, о долгой экспедиции в Африку, о многочисленных «мелких» стычках с испанцами, к которым Бейбарсов питал особую неприязнь, поскольку просидел в их плену почти два года…

О. А это что?

«…Как рассказывал его старший помощник, в момент, когда Некромаг увидел на балконе дома рыжеволосую красавицу, в его черных глазах сверкнула странная искра. Ноздри Бейбарсова хищно дернулись, а потом он впервые на памяти старпома сделал комплимент в адрес женщины.

Даже Маланья Нефертити, связь Некромага с которой была бурной и кратковременной, не вызывала у него подобной реакции…».

Отлично. В пиратской хронике капитана Бейбарсова ей даже посвятили целый абзац. Теперь, если ее жизнь внезапно прервется, Таня точно будет жить вечно на страницах рукописи, — невесело хохотнула она.

— Кто такая Маланья Нефертити? — поинтересовалась девушка, когда капитан вернулся в каюту.

— Простите?

— Читаю Ваши жизнеописания, — сообщила Гроттер.

Просмотрев глазами указанный ему отрывок текста, Бейбарсов тяжело вздохнул.

— Как бы странно это не звучало, Ягуну следует оторвать руки за чересчур длинный язык… О некоторых вещах он мог бы и не писать.

— Вы не ответили.

— О! — оживился мужчина. — Наконец хоть какое-то проявление чувств в мой адрес, а то я уже начал думать, что Вы бревно не только в постели, но и в жизни…

— За страстными любовницами извольте оправляться в бордель, — голос девушки был полон яда и язвительности.

— Подождите-ка… Неужели я слышу в Вашем голосе ревность?

— Всего лишь женское любопытство, — парировала Гроттер, — и ничего более.

Капитан опустился в кресло и взглянул на нее с неожиданно веселым интересом.

— А сдается мне, что как раз-таки ревность и чувство собственности…

— Вам кажется, — вспыхнула Таня.

— Ну да… Разве можете Вы ревновать из-за вора и пирата?

— Именно. Можно ли?

— Дорогая, не прекратите бушевать почем зря — я Вас выпорю. И, поверьте, после пятого или седьмого вопля Вам это даже понравится.

— Что?!

Таня чуть не задохнулась от возмущения. Еще и… это?!

— Вы отрицаете, но Вам очень нравится язык силы и вся эта ситуация в целом.

— Вы бредите, — презрительно бросила рыжеволосая.

Быть на положении домашнего зверька капитана, которого, вдобавок, можно пользовать в постели… Подобное кому-то может нравиться?!

Да она даже с Ягуном больше разговаривает, чем с этим ублюдком…

С морскими ведьмами они столкнулись на высоком променаде, вьющемся вдоль скал. Улита в окружении своей женской «свиты» попросту вынырнула из-за беседки. Девочек надо выгуливать, считала капитанша, девочек надо защищать — пусть эти девочки и сами могут начистить физиономию практически любому обитателю Тортуги…

— О, какие люди! Господин Некромаг! Снимаю шляпу и икаю от восторга… — хмыкнула воспитанница Арея.

Бейбарсов не ответил. Его внимание было приковано к рыжеволосой девице, сопровождавшей Улиту.

Эта девушка совершенно не походила на ту особу, с которой он некогда коротал ночи. За прошедший год она повзрослела и, казалось, стала еще красивее; ее облик стал завершенным, и теперь отчетливо проявилась главная его черта.

Дерзость.

Таня была разряжена под стать Склеповой — изящно, картинно и элегантно, с толикой разврата, вот только… во все черное. Блузу с рюшами подпоясывал широкий ремень с изысканной пряжкой, облегающие брюки были заправлены в высокие ботфорты. Накинутый сверху камзол подчеркивал осиную талию, а роскошную гриву рыжих кудрей венчала щегольская широкополая шляпа с разноцветными перьями. На поясе висела знакомая шпага с инструктированными камнями эфесом…

Бейбарсов одевался похожим образом, и любой видевший эту картину мог бы рассмеяться — Некромаг и Некромагиня, учитель и ученица, супруг и супруга.

Лицо Глеба было непроницаемо, но его глаза смотрели на Рыжую Бестию так, будто хотели сожрать — а вот в зеленых очах, распахнутых столь широко, что они напоминали две огромные тарелки, читался суеверный ужас…

Сумеречный воздух, казалось, дрожал от бешеного напряжения, зависшего между этими двумя.

— Un grande amore, — неожиданно изрек Петруччо.

Черные очи сверкнули хищнически. Их обладатель сделал шаг по направлению к Гроттер — а та, внезапно потеряв все свое самообладание, с тихим вскриком бросилась к ограждению. Несколько секунд, и ее шпага, камзол и шляпа оказались отброшены к Склеповой, а сама Татьяна, рывком взлетевшая на каменный парапет, красивой ласточкой прыгнула в воду. Ее прыжок был грациозен, точно у акробата или ныряльщика, и в морскую гладь она вошла, точно пущенная из лука стрела… Перед тем, как прыгнуть, девица успела обернуться на Некромага, и в ее взгляде отразился целый спектр чувств: страх, отчаяние и безумная тоска.

Хмыкнув, Гробыня собрала вещи боевой подруги, пробурчав что-то про горе-носильщиков.

— А ведь год назад эта девка не то, что высоты боялась, так еще и плавать не умела, — хмыкнул Готфрид, наблюдая, как та бодро рассекает волны по направлению к своему кораблю.

Или, быть может, Некромага она пугалась много больше высоты и водной стихии?

— Так то у вас, — хмыкнула Улита, — а у нас эта девка — настоящая морская ведьма. Судовой врач преотменный — без обид, Крыто. А уж как шпагой машет… Сразу чувствуется школа моего наставника.

— Я могу подняться на ваш корабль? — вопросил Глеб.

Он все еще наблюдал за тонкой фигуркой Бестии.

Улита точно ждала этого вопроса.

— Пошли, поговорим, друг сердешный… — и, когда они отошли на несколько шагов, молодая женщина продолжила, — у меня в команде четыре бабы, и за каждую я сердце выдеру обидчику. Не знай мы друг друга несколько лет, Глебушек, я бы тебя оскопила за одно то состояние, в котором нашла эту девку… Уж не в курсах, что между вами было, да только она три месяца в себя приходила. И еще трех таких месяцев мне не надо.

— Уйми свои материнские чувства, Улита, — поморщился Некромаг.

— Девка часть моей команды, — отрезала воспитанница Арея, — и под моей защитой. Хочешь на корабль — пожалуйста, но Таньку мы тебе не отдадим.