Таня встретилась глазами с Гробыней, и та сделала упреждающий взгляд в сторону Эссиорха. Не сказать, что тот выглядел взволнованным — у Улиты регулярно случались приступы бешенства, и виноватыми выходили все и вся.

— Знаю я это недомогание. Она же сама призналась, что ест безо всякой меры, — со вздохом произнесла Гроттер, поднимаясь на ноги, — пойду посмотрю, что там с ее жаром.

Едва она покинула кают-компанию, к капитанше бросилась практически бегом.

— Отвлеките его и на подольше, — шепотом приказала Склепова, глядя на Риту.

Та, пожав плечами, кивнула.

— Слушай, Светлый, — насмешливо крикнула Шито-Крыто, — мы высадиться хотим. Я тебе как медик заявляю, что у нас вода в бочках подтухает! А потом народ лежит во главе с капитаном! Ты же старпом, а на корабле срач!

— Мы на прошлой неделе убир…

— Только гальюны так и не отмыли, да и на складе надо разобраться! Слушай, мне надоело всех лечить! Рану заштопать это да, а вот травки с Танькой молоть!

Шито-Крыто немного кривила душой: да, молоть травки ее бесило, но вот смешивать эти травки…

…Они встали у их любимого острова три дня назад, и со вчерашнего дня бравая капитанша отсиживалась в каюте, костеря всех направо и налево. Гроттер только что закончила осмотр своей предводительницы. Что либо пояснять было лишним — та уже все знала, потому и согласилась на визит Бестии.

— Ты знаешь, чего я хочу, — покусав губу, выдавила Улита.

Практически вся команда пребывала на острове или возилась с генеральной уборкой, а Рита ходила и старательно пугала всех дизентерией, — так что никто не мешался. Нагнетать обстановку старший судовой врач умела мастерски, даже Склепова порой завидовала.

— Ты уверена?

— Гроттер, а какие варианты?

Таня только пожала плечами. Прожив несколько месяцев с Бейбарсовым, она привыкла, что вариант есть всегда — либо самый щадящий вариант.

— Я капитан, Гроттерша! И у меня ответственность перед командой!

— Это… дороже команды.

— Клад самого Бартоломью!

— И намного дороже какого-то клада!

— Отступать? Сейчас? Наши ребята мне этого не простят, и будут правы. Тань… — девушка смягчилась, — ну как ты себе это представляешь? Домик на Тортуге, в окружении мерзавцев похуже нас? Мирная жизнь, каши на завтрак, обед и ужин?! Мы преступники, все и поголовно, даже французское покровительство не спасет от виселицы! Покровительство-то не вполне официальное!

— А Эссиорх что?

— А некоторые вещи о капитане старшему помощнику знать не обязательно.

Второй судовой врач молчал. Да уж… Не одобрит. Не зря у него прозвище «Светлый», за «высокий морализм» — а это не самое лучшее качество для пирата, особенно, старшего помощника. Но что уж поделаешь…

— Делай, что требуется, — изрекла Улита, — сама понимаешь, так правильнее… Ничего хорошего этого ребёнка не ждет.

— Твое право, — Таня пожала плечами.

Указ капитана — закон. Воля пациента для врача — закон…

Она возилась около получаса, смешивая и тщательно выверяя дозы; Улита скривилась на поставленную перед ней муть, но выпила предложенное.

— Чтобы впредь такого не повторялось, обращайся ко мне, после… ночей. Я знаю некоторые рецепты, научилась у Бейбарсова. А теперь вот это выпей.

— А это что?

— Обезболивающее. Ничего хорошего, если будешь орать — не знаю, конечно, как это проходит, но уж явно не безболезненно.

Улита покорно приняла и второе зелье.

— Тряпки подложи, — рыжая подала ей простынь, — скоро… начнется.

К вечеру Рита, Прасковья и Склепова забрели в каюту капитана… И все бы нормально, но вместе с ними вошел и старпом, и воспитаннице Арея пришлось моментально взять себя в руки.

— Обычная лихорадка, — с насмешкой заявила Таня заглянувшему Эссиорха, — сдобренная отравлением и дизентерией. Я же говорила. Ты меня прости, друг, но давайте, и правда, хоть просто бочки прополощем, а то чревато повторениями. Ритка права.

— Когда я встану? — недовольно вопросила Улита.

Рядом с Эссиорхом она строила из себя сильную и независимую женщину — не сказать, что безуспешно.

— Нужна неделя полного покоя, минимум две, а лучше все три.

— У нас совместная операция. Через три дня сюда прибудут наши! Мне на ногах надо стоять!

— Если сейчас не отлежишься, то уже не встанешь! Давайте перенесем…

— Никакого переноса.

— А совет эскадры? — ровно спросила Рита, — прости, Улита, но вряд ли ты оклемаешься. Я знаю, я через это проходила. Нет в… дизентерии ничего приятного.

— Она, — и Улита указала на Гроттер, — к активным действиям как раз приду в себя, но на совете представлять «Ведьму» доверяю Таньке.

Рыжеволосая моментально взвилась.

— Я не… Улита, я медик! Вернее, знахарь! Я не… У нас есть старший помощник и квартирмейстер, почему я?!

— Прошлой операцией мы обязаны тебе. Выполнять приказ!

На прошлой серьёзной операции от меня требовалось играть роль, и ничего более. Причем из зрителей были только Пуппер с командой, а сейчас — Некромаг собственной персоной, а у него требования к театральным действам много выше будут. Как я предводительницу пиратов сыграю?

— Хорошо. Я схожу за водой. И… обдумаю все заодно.

Гроттер вышла.

— Что с Улитой? — схватив Таню за плечо, Эссиорх развернул ее к себе, — честно и прямо!

— Выкидыш, — не моргнув глазом, сообщила Таня: иногда, чтобы отстали, нужно сообщить лишь часть правды, — и ей действительно нужно отлежаться. Не подходи к ней пока, — добавила девушка, — она ко мне никогда не обращалась за травами, я и не предлагала — думала, знает, что делает.

— И от чего?

— А ты не понимаешь? Не тот образ жизни… К лучшему это все — не волнуйся, дети у вас еще будут. Она сильная, оклемается. Главное, прежде, чем сделаете следующего, завяжите с пиратством…

Когда Таня вернулась — слава господу, без Эссиорха, Рита старательно упихивала под кровать ворох окровавленных тряпок, а Улита рыдала. Сдерживаясь, тихо, но рыдала… И утешала ее Прасковья — неловко гладя по голове, а Склепова стояла у окна каюты и кусала губы.

Гроттер внезапно начала испытывать к Бейбарсову, следившему, чтобы она не понесла, чувство, отдаленно похожее на благодарность.

Все должно быть в радость — в особенности, дети. Не в помеху. И отвратительно, когда все выходит…. так.

Историю Улиты можно было бы назвать почти такой же драматичной, как и у Некромага — но если тот пострадал, поскольку оказался не в том месте и не в то время, будущая капитанша «Ведьмы Тартара», как и человек, ее воспитавший, непосредственно участвовали в мятеже против Лигула. Когда правительственные войска ворвались в город, Арей успел организовать «отход» как родной дочери, так и сироты, взятой им на воспитание, но сам угодил на каторгу.

Как и у будущего костяка команды «Стража», у Улиты и других бунтовщиков отсутствовал иной выход, кроме как Тортуга — и когда корабль Некромага вошел в порт французской короны, девушка уже много месяцев, как командовала своим судном и даже снискала определенную славу.

— Улита словила лихорадку и слегла, — сообщила Склепова, едва они зашли в кают-компанию «Стража», — скоро встанет на ноги, а пока она доверяется Таньке.

Ягун присвистнул, наблюдая, как его подруга устраивается за противоположным от Бейбарсова концом стола.

— А квартирмейстер на что?

— Дело квартирмейстера — вести на абордаж, а не планы продумывать, — отрезала Склепова, — так что, лопоухий, не выпендривайся.

Боцман обиделся, но ненадолго. Ему внезапно пришло в голову, что это было бы весьма интересное развитие сюжета: Некромаг и Ведьма, Рыжая Бестия, вновь встретились… И теперь последняя, по сути, исполняет обязанности капитана корабля. А что временно, не важно; и так выйдет красиво. О, он постарается!

Гроза морей и некогда его трофей встретились, и ведут свои суда навстречу опасностям…

— Ягун, — лениво произнес Бейбарсов, прерывая его творческие планы — мысленно тот дописывал уже третий том «Черной розы».