— На период «игры». А сейчас мы, кажется, не играем.

Брезгливым движением он отбросил порванную рубашку на пол, и Гроттер, соскочив с кресла, сделала шаг поближе к столу: там, кажется, лежала дареная шпага.

— Глядите… Кому-то надоело быть покорной жертвой обстоятельств? — в голосе Бейбарсова звучала насмешка, — решили оказать сопротивление?

— А кому-то, видать, захотелось вспомнить, что, не смотря на всю показуху с благородством, он сущий мерзавец, — в тон ему ответила Гроттер.

Оба мерили друг друга напряженными взглядами, а потом Таня малодушно проиграла. Пьяным она видела Бейбарсов в первый раз — и если обычно его «демоническая» аура умело скрывалась под маской джентльмена, теперь она отлично понимала, почему команда единодушно выбрала его своим предводителем.

Да по нему же… действительно виселица плачет! Это же истинный обитатель преисподней!

Да плевать, что она не умеет плавать. Главное — добраться до борта, а потом… Научится, а если и утонет, тоже не так уж плохо — да что угодно лучше, чем такой Бейбарсов! Такого Бейбарсова она не хочет, такого не любит, такого… Боже праведный, спаси от лукавого, что у нее за мысли?! А главное, какого черта так рвется сердце?!

…В дверь ее буквально вжали; Глеб заломил ей руки за спину, и девушка извивалась всем телом, пытаясь освободиться, и потом ее толкнули на ложе, а запястья сковало что-то крепкое и жесткое.

— Вас что, нужно полностью связать, чтобы прекратили рыпаться? — услышала Таня, упираясь носом в дорогую шелковую простынь. — И кстати, почему Вы еще в одежде? Или что, расслабились и потеряли всякий страх?!

Капитан немного отстранился. Прохладное лезвие ножа, с треском разрезавшего ее рубашку на спине, на мгновение коснулось кожи, и девушка вздрогнула и напряженно замерла.

— Знаете… — шепнул он ей на ухо, пока его руки спускали вниз ее брюки, — вот это мне и нравится в пиратстве. Возможность брать все, что тебе нравится. И как нравится…

Он вошел резко и быстро; и если обычно мужчина «подготавливал» ее к процессу, то теперь было сухо и больно.

— Оказывается, когда женщина кричит, это достаточно… соблазнительно, — он подлил масла в огонь ее отвращения.

Сегодня он поступал, как капитан пиратского судна. Положение обязывает...

Рывок, рывок, еще рывок… А самым неприятным было то, что она получала от этого насильственного процесса странное удовольствие. С тихим ужасом девушка осознавала, что происходящее ей… нравится, и от этого становилось мерзко и стыдно.

Заметивший ее реакцию Некромаг только засмеялся — тихо, неприятно и…

Он замедлился, отстранился… Девушка тут же дернулась прочь, и тут же ощутила, как кожу ягодиц обожгло точно огнем — а потом ее с еще большей силой надели на себя, и ничего не оставалось, кроме как вскрикнуть, только не от боли, а удовольствия. Что-то оборвалось; Таня стонала, и позорно скулила от каждого его толчка, выгибаясь, точно довольная кошка и пьянея от причудливого сочетания его запаха.

Они оба были пьяны перед тем, как уснуть — он от рома и пролитой крови, она от его запаха и презрения к самой себе.

— Прошу прощения, если был вчера излишне груб, — произнес Бейбарсов.

Он проснулся на рассвете; Таня рассматривала один из его рукописных анатомических атласов; на тонких запястьях зрели синяки от кожаного ремня, использованного вчера в качестве подручного средства.

Девушка посмотрела на него — внимательно, пытливо, сравнивая, и, поразмыслив, просто кивнула. Ее напугало иное — ее реакция на произошедшее; на казнь, на грубую силу, на то, как легко она восприняла изуверство над плантаторами. Да, — наверное, они заслужили, но милосердие… человек должен испытывать сочувствие, но никак не равнодушие.

— Мы плывем очень медленно, — только и сказала Гроттер.

— Вчерашняя победа далась нам достаточно тяжело. У них, и правда, был неплохой канонир, лишь немногим хуже Арея: сильно повреждена мачта, и пока мы ее не починим, наш корабль — бесполезная посудина.

Бейбарсов знал, о чем говорит; когда к вечеру они встретились с огромным английским фрегатом, то не стали вступать в бой. Они дождались парламентера — и вся команда с отвращением следила, как на палубу ступает высокий молодой человек со шрамом на лбу… Он пришел, чтобы диктовать условия, понимали все.

А как ты поведешь себя, наш капитан? — спрашивали они. Что сделаешь ты, легенда?

— Полагаю, это и есть тот самый «Страж Мрака», — произнес незнакомец, с интересом разглядывая пиратский корабль, — а Вы, вероятно, знаменитый Некромаг.

Глеб скривился, но молодой мужчина никак не отреагировал презрение в глазах корсаров. Много чести.

— Я давно Вас разыскиваю, господин Бейбарсов, — продолжил капитан «Магфорда» собственной персоной.

«Магфорд», «Магфорд»… Жемчужина английской эскадры!

— Да. Нас многим не терпится вздернуть, — тихо ухмыльнулся Демьян.

Нападайте, — читалось в глазах команды. Нападайте, только знайте, что первая пушка, которая выстрелит в сторону «Магфорда», будет заряжена Вашей головой — и даже с поломанной мачтой, с полным отсутствием маневренности, «Страж» будет стоять до последнего… Не стоило демонстрировать бесстрашие и лезть на пиратский корабль. Чревато. У пиратов нет чести, мальчишка — мы не побрезгуем парламентером.

— Вздернуть? Да, но не в этот раз. Видите ли, господа, у меня патент на имя Глеба Бейбарсова — и королевское помилование при условии, что и корабль, и все члены его команды переходят на службу Его Величества Лигула.

Как интересно пляшут девки, подумал Гломов. Некромаг — и с Лигуловским патентом?!

— Татьяна? — вдруг удивленно спросил молодой человек, созерцая рыжеволосую девушку.

Пожалуй, она впервые была искренне рада видеть Пуппера. Он ухаживал за ней два года, и с регулярным упорством из раза в раз делал предложения руки и сердца — ей порой даже на край света хотелось сбежать от его внимания…

 — Что Вы тут… — и он вздрогнул, заметив, как в черных глазах капитана мелькнул странный огонек, — значит, Валялкин не врал, — пробормотал он уже тише.

Что ж…

Пуппер вернулся на свое судно, чтобы дать «береговым братьям» обсудить все и принять единственное верное, на его взгляд, решение. Он хозяин положения, считал он — и мог позволить себе любое благородство.

— Гурий изъявил желание взять Вас в жены, — сообщил Бейбарсов, оказавшись в капитанской каюте, — и увезти в Порт-Роял.

— И Вы меня отпустите? — невесело усмехнулась Таня.

— Да.

— Что?!

Она чуть не подавилась — неужели ей послышалось?!

— Пожалуй, после всего произошедшего это лучшее, что я могу для Вас сделать. Если Вы хотите спокойной жизни, которую предлагает Пуппер — пожалуйста.

Бейбарсов стоял у окна и на девушку не смотрел; куда больше его занимало вино в золотом кубке да серебрящаяся морская гладь.

— А что же с Вами?

— Я временно принимаю патент, любезно предлагаемый Его Величеством. Выбора особо нет, не так ли?

— Вы и на законной службе у Лигула?! Вы?!

Воистину, звучит, как анекдот.

— А что Вас смущает? Мне как-то нужно спасать команду. Не приму патент — нас расстреляют из пушек, а пока мы не починим мачту, не спасет никакая быстроходность и никакие таланты рулевого.

Патент, не патент… За инцидент со Скуратовым и его прихвостнями Некромага все равно ждет если не виселица, то новая каторга. Сразу, как только об этом узнают, Глеб… А почему ее вообще это волнует?! Какая ей разница, что с ним будет?!

— Так что мне передать Пупперу?

— Что я подумаю, — сдержанно сообщила Таня.

— Думайте поскорее, — поторопил мужчина, — приняв патент, я…

— Вы! Вы отпускаете меня так легко?! — почти что прокричала Таня.

Бейбарсов внимательно взглянул в изумрудные глаза, полыхающие от праведного гнева. Так вот, что Вас заботит, дорогая… Ваше задетое самолюбие — а может, Вы просто хотите, чтобы я свалил все на Ваше самолюбие, попустив кое-что другое?