Ведьма отвернулась. Едва дверь за ним закрылась, она набрала в рот вина, основательно прополоскала и с отвращением сплюнула в стакан, а после покосилась на часы, отсчитывая время. Он вернулся через полчаса — робко постучался, Таня впустила, и далее они имели продолжительную беседу о делах в родной Англии… И не только об Англии.

Если ты — женщина, если ты красивая женщина, управлять мужчиной несложно. Она знала лишь одного человека, который мог играючи сопротивляться чарам — и Пуппер этим человеком не был. Из любого разговора можно сделать необходимые выводы так, что твой собеседник ничего не заметит, была б голова на плечах.

— Корабль заминирован, — тихо сказала Таня, едва пираты появились на ее пороге, — это ловушка для всех нас. Нужно как-то предупредить «Черную розу».

— Уверена?

— Там лишь шесть человек и полный трюм пороха. Как только кто-то из наших войдет на судно, оно полыхнет, как спичка… Все золото на «Настурции». Сколько, я не знаю, но очень много.

— Нужно передать сведения, — кивнул Шилов, — возьму на себя. Главное — отвлеки внимание Пуппера этой ночью.

Гопзий лишь гоготнул.

— Гроттер?

— М?

— Когда я говорил про отвлечение внимания, ты знаешь, что я не имел ввиду то, что можно было подумать.

Таня невесело фыркнула. Что бы не случилось, у кого бы она не служила, навеки вечные она собственность капитана Глеба Бейбарсова; она неприкасаемая для любого пирата — хотя в Индии это термину, кажется, придавали другое значение…

— Мог и не уточнять. В таком случае и ты знаешь, что я не дура, чтобы перегибать палку.

Себе дороже, и дело не в страхе перед Глебом, но за других людей. Глеб был и оставался джентльменом, но враждовать с ним было… опасно.

Держать его в союзниках, но никак не во врагах.

Кто тебя знает, — читалось в глазах Руриуса…

— А как вы смотрите на то, чтобы немного подкорректировать план?

Девица выглядела необычайно вдохновленной; подобное выражение Шилов видел на лице своего капитана лишь в самых сложных ситуациях, и было не привыкать — если б на ее месте был сам Некромаг, но никак не женщина.

— …Безумие, — сообщил ставленник Спуриуса, выслушав то, что она предлагала, — но смысл есть.

— Вся наша затея — безумие, — парировала Таня, — причем изначально. Так какая уже разница? Обстоятельства изменились, всего-то.

Всего-то…

«Береговые братья» скрылись, а вскоре зашли Гурий и Прун, и все трое прошли в кают-компанию, где Гроттер пела веселые народные песенки и играла на скрипке. Когда же в помещение заглянул Шилов, взгляд которого сообщил ей все, что нужно, она пожаловалась на усталость.

— Зеркало? — только и спросила она у самых дверей, — шифр?

Виктор кивнул.

— Дело дрянь, — только и заметил Спуриус, — уверены, что они справятся?

— Не знаю насчет Гопзия, но Шилов — лучший человек Бейбарсова, а Танька лучшая у меня, — только и ответила Улита.

Некромаг молчал.

Комментарий к Часть 10. Неприкасаемая Примерно так. В сл. части снова будет Пуппер, но уже знакомство – это, все же, эксперимент с двумя временными периодами)

Хз, получится ли это сделать полноценным женским приключенческим романом, но постараюсь.

====== Часть 11. Принятие ======

Они еще долго плавали, но что такое истинные «прелести» пиратской жизни, она по-настоящему узнала лишь еще месяц спустя. А заодно, кто такие пираты…

С судном Скуратова они столкнулись на рассвете; куда плыл плантатор, так и осталось вопросом, но больше он никуда не поплывет, прекрасно понимали все: бриг медленно опускался под воду, отпущенная команда неприятеля спешно отплывала на шлюпках, а сам Малюта, а равно и два его помощника, связанные, стояли на палубе «Стража».

Бейбарсов с мрачным равнодушием рассматривал пленников.

— Возможно, Вы меня не помните, — произнес он, восседая в своем резном кресле на капитанском мостике, — или предпочли забыть. Зато я преотлично помню Вас, господин плантатор, как и моя славная команда.

О, уж команда-то на память не жаловалась! На спинах двадцати навсегда отпечатались превосходные напоминания о каторге на Барбадосе. Они бы давно разорвали эту скотину на части, давно бы вздернули всех трех, только капитан запретил… А руки чесались…

— Терпение, — рявкнул Соловей, и самые отчаянные унялись.

Все сегодня получат то, о чем давно мечтали. Аромат обещания, аромат свежей крови тяжелым комом висел в воздухе, и азарт недавней битвы все еще кипел в них самих.

— Ягун, Игнат, — леденящим голосом произнес Бейбарсов, — вы знаете.

Вперед выступил Гломов. Мужчина отбросил со лба прядь мокрых от пота волос, стер с щеки чью-то засохшую кровь…

— Почту за честь, — и губы гиганта скривились, — у Шилова, конечно, прав куда больше, но чертова лихорадка… Кирьянов, а приведи-ка Виктора, он себе не откажет в удовольствии взглянуть.

В этом бою абордажной командой руководил сам Гуня — квартирмейстер слег с достаточно тяжелой формой простуды, и по причине практически полного бессилия все, что он делал, так это помогал Арею с пушками. Он ненавидел беспомощность, и остаться в каюте, как приказывал его капитан, попросту не смог, за что и поплатился новым обмороком.

Ягун лишь молча прошествовал к мужчине, по вине которого некогда чуть не умер.

Личные счеты… Личные счеты присутствовали и у него, и у половины команды. А ведь несмотря на свою внешнюю веселость и оптимизм, он тоже был корсаром и головорезом — убивать для него отнюдь не в новинку, думала Таня, наблюдая из дверей капитанской каюты за творящейся экзекуцией. Наблюдая, как пленников связывают, как привязывают к канату, как из раза в раз сталкивают в воду, и старательно пытаясь не слушать их стоны и проклятия.

Вы же врач, Глеб, читалось в ее взгляде.

Я вор и пират, — ответил ей Некромага, когда их глаза случайно встретились.

Виселица на нок-рее оказалась бы куда милосерднее, нежели то, что сделали с этими людьми: и Скуратова, и его ближайших помощников протащили под килем три раза, и после под мрачное улюлюканье спустили оставшееся от них мессиво в шлюпку помирать на зное. И все творилось с молчаливого согласия Некромага, смотревшего на эту картину с отстраненным равнодушием — рядом с ним на ступенях восседала его «правая рука».

Глеб…

А ведь этот мужчина целовал ее по ночам так, что она сознание теряла, целовал со всей нежностью и страстью, и она с трудом удерживала на губах его короткое имя. Всегда собранный, разодетый почище гранта или лорда, всегда безукоризненно вежливый и благородный…. А впрочем, чего ты хотела, Таня Гроттер? Или думала, в пиратской жизни не бывает без грязи? Он, конечно, рыцарь среди пиратов, но всему есть предел.

Он — их предводитель. Положение обязывает, иначе и не скажешь… Поморщившись, рыжеволосая отступила вглубь помещения и прикрыла за собой дверь.

…Глеб вошел в каюту — поздним вечером. И он… был пьян в стельку, и от него за версту разило ромом, медицинскими благовониями и потом. Порванная рубашка оказалась забрызгана кровью — после битвы он по традиции лично лечил команду: к Тане сегодня если обращались, то лишь с царапинами. А зря: до уровня Бейбарсовской хирургии ей, конечно, далеко, только от капитана она немало знаний нахваталась.

— Как же приятно возвращаться не в пустую обитель, — с усмешкой заметил мужчина, чарующей походкой хищника подходя к ее креслу, — вижу, Вы оценили зрелище? Еще как оценили! Весь день из каюты не выходили.

Зато ты весь день сюда даже нос не совал. Некромаг ее молчание, однако, растолковал по-другому…

— Боитесь? Не волнуйтесь, даже пьяным я не бью женщин.

— Я Вас не боюсь, — соврала Таня.

Бейбарсова она боялась, как огня, еще как, и дело не в том, что опасалась участи испытавших килевание. Да, жить хотелось — очень хотелось, только этот человек проникал в душу, а сие было куда страшнее. Он отравлял и разум, и сердце, и все существо.

— Мы с Вами когда-то договорились не врать друг другу, не так ли?