«Немного» заняло почти половину его шкафа, и состояло в основном из брюк и неприлично коротких юбок, шелковых блузок, тонких сорочек и обуви. Женщины есть женщины, усмехнулся Бейбарсов, видя, как его каюта захламляется вещами.

Большая часть команды гудела в кабаках да борделях, остальные занимались делами на судне. Шилов, следивший за порядком и не допускавший никаких инцидентов, ушел с ними «портить вечер» — именно так это обозвал поникший Демьян.

Нет, ни на одном корабле, ни в одном «пиратском коллективе» прежде не было такой жесткой дисциплины, ни один капитан не пресекал обычных в этой среде грабежей и разбоев в повседневной жизни. Бейбарсов и его «руки» — Гломов да Шилов, считались на Тортуге местными тиранами, поскольку все подписавшие о службе на «Страже» договор ходили по струнке и представляли собой образцы пиратской нравственности, прививающейся кнутом и железной рукой. Тем не менее, сегодня всем было позволено поразвлечься «в разумных пределах» — и корабль стоял практически пустым.

— Мы не закончили утренний разговор.

А она-то наивно надеялась, что его продолжения не состоится…

Не обращая внимания на сидящего за столом мужчину, Таня скинула одежду и натянула одну из обновок — сорочку такого тонкого и нежного шелка, что ткань казалась полупрозрачной. Она планировала лечь спать, но вопрос Глеба поставил крест на этих намерениях…

— Я думал, Вы покажете мне эту тряпку поближе.

— Я думала, Вы рассмотрите ее сами, когда окажетесь под одеялом, — съязвила в ответ Таня, но к Некромагу подошла.

Бейбарсов сделал приглашающий жест, и она покорно опустилась на его колени. Взгляд его был наблюдательным, сравнивающим, пронизывающим, а пальцы, меж тем, перебирали на ощупь плетение шелка…

— Почему Вы так смотрите?

— Думаю, как можно покорить не только Ваше тело, но и Вашу душу.

Опять двадцать пять! Сколько можно?!

На его губах плясала чарующая улыбка развратника. Воистину, когда природа решила наградить этого мужчину подобной красотой, обаянием и темной иронией, она посмеялась над всем прекрасным, чем только могла…

— Вы слишком многого хотите, — раздраженно заметила рыжеволосая, — неужели Вам недостаточно осознания того, что с Вами я теряю контроль над собой?

— Всего лишь над своим телом.

Сколько притворной горечи в этом возгласе… Вам вообще ни капли не стыдно?

— Вчера Вас вполне удовлетворяло и это, а уже сегодня Вы хотите еще больше, — выдавила девушка, — не кажется ли, что Ваша жадность и неуемные аппетиты мало, что растут так быстро, так еще и границ не знают?

— А чего ожидать от пирата, как не желания получить все и сразу?

Гроттер закатила глаза.

— Вы рассматриваете меня в качестве добычи, Глеб. Почему Вас так раздражает тот факт, что я еще и человек — со своими мыслями и чувствами?

— Я не рассматриваю Вас в качестве добычи.

— Рассматриваете, — возразила Таня, — иначе вели бы себя по-другому.

— Как же? — мужчина наклонил голову в сторону, и она вдруг испытала огромное желание коснуться его волос.

Наслаждаясь тем, что ее зрачки казались расширенными до предела, по коже плясали мурашки, а сама красавица вновь почти забыла, как дышать, он спустил с одного плеча тонкую лямку и очертил розовую ареолу на груди.

— Не как… Вы поняли. К примеру, как сейчас!

— Гроттер, Вы молоды и дьявольски красивы. Неужели думаете, что можно отказаться от счастья быть с Вами? — с притворным вздохом отозвался мужчина, наблюдая, как сидящая на нем девица трясется от внезапного холода, а на ее лбу при этом выступает испарина.

— О. Сейчас Вы начнете обвинять меня саму, — усмехнулась рыжеволосая, — потом скажете, что я сопротивлялась недостаточно отчаянно, хотя, вообще-то, единственной тому причиной было нежелание веселить Вашу команду и злить Вас. А вскоре снова переведете все на издержки «профессии», накладываемой отпечаток на характер…

Глеб рассмеялся.

— Ну что ж, продолжайте.

— Мне кажется, все было иначе. Несмотря на то, что Ягун описал все как досадные обстоятельства и невозможность иного пути… Думаю, именно Ваш характер заставил Вас выбрать этот род деятельности. Вы эгоист, Глеб. И в глубине души рады, что жизнь сложилась именно так… — с удовольствием сообщила рыжая.

— Как и Вы, Гроттер. Когда Вы признаетесь себе в этом, думаю, мы оба будем счастливее.

Пальцы мужчины вновь скользнули по ткани, оценивая ее тонкость, ну, а Гроттер в кои-то веки позволила себе сделать то, что хотелось: запустить руки в его вороные волосы, густые и непослушные.

Может, Бейбарсов прав? Какая разница, какие у них отношения…

С каждым днем Таня все больше и больше запутывалась, а эти беседы и вовсе подливали масла в огонь. И во всех она неизменно выходила виноватой, поскольку из собственного упрямства «упорно не желала искать приятности в ее положении»…

Много хотите, уважаемый. А чего он ожидал? Что она с восторгом рухнет в его крепкие страстные объятия и будет радоваться, что стала пиратской подстилкой?!

Безумно красивое лицо. Манящие глубокие глаза с тлеющим огоньком грустной иронии, морщинка у плотно сжатого рта — обычно кривящегося, застывшего в вечной усмешке над собой и окружающим миром, ямочка на подбородке, острые скулы. Властность. Скептицизм, горечь, знание… Порок и эгоизм, присущие всем представителям «Берегового братства». У всего этого были причины — Таня читала рукопись Ягуна и отлично ее помнила.

Гипноз, настоящий гипноз.

Девушка коснулась его гладко выбритой щеки. И правда, острые скулы — порезаться можно…

Несколько месяцев уже плавают. Столько же делят ложе, но подобные смешанные чувства у нее впервые. И ТАК касается его она тоже впервые.

Таня медленно провела указательным пальцем по крошечной морщинке у губ, появившейся от постоянной ироничной улыбки, горькой, как морская соль. Осторожно перекинула ногу через его колено, оседлав мужчину… Подалась вперед, продолжая при этом осторожно касаться смуглого от загара лица…

— Неправильно, — тихо сказала она, — все это. Вы корсар, я — собственность, подарок и часть «выкупа»…

Неправильно. Но, может, к черту гордость?..

— Жизнь дана, чтобы прожить ее, как хочется, Гроттер. А не по каким-то правилам.

Таня почти поцеловала его, сама и вполне осознанно — не в пьяном угаре страсти, впрочем, послужившей катализатором всему… Поцеловала бы, вот только в дверь постучались и на пороге возник Ягун.

— Ой… Прошу прощения, я загляну потом…

Девушка отшатнулась, в два прыжка добираясь до кровати и кутаясь в одеяло.

Судьба, подумала она. Наверное, Бог сам знает, когда послать знак. Таня не была набожной, но в некоторые вещи верила…

Если провидение послало младшего боцмана, чтобы уберечь ее от падения, пусть будет так.

====== Часть 8. Мало ======

Несколько дней до начала операции пиратской эскадры, небольшой островок в Карибском море

Встретить Бейбарсова второй раз оказалось менее болезненно, чем там, на променаде, когда все вышло слишком неожиданно… Ее реакция — дикий ужас и последовавшее за ним бегство, теперь вызвали недоумение даже у нее самой, но иного выхода в тот момент не было. Она видела глаза Глеба, она знала, что в них отражалось.

Жажда, жадность, желание властвовать и получать свое… Может, он и джентльмен среди пиратов, но, все же, пират, и зря она тогда пыталась не обращать на это внимания и искала слова в его оправдание.

Да, в тот момент она запаниковала, но на следующий день пришла на его корабль уже готовой и собранной — и вновь лишь чудом не угодила в его крепкие объятия.

— Все еще страдаешь, Гроттерша? — спросила Склепова, вылезая из озера и устраиваясь на траве рядом.

— О чем?

— О ком. О Некромаге, разумеется… Да не отнекивайся ты. Там, на прогулке, вы так друг на друга смотрели, что воздух трещал. На собрании он тебя взглядом сожрать пытался — и это, кстати, наблюдала вся эскадра! А уж невинный поцелуй руки! Я его тоже видела… О, сколько чувств… С Вас стоит писать романтические романы — куда там Ягуну с его биографической драмой!