– У тебя ещё не скоро…
– Через три года… – быстро почесал висок – и я свободен!
– От чего ты свободен?
– От детства! Послушайте, мне пришла в голову идея. Если вы хотите со мной познакомиться, вы должны назвать себя.
– Меня зовут Ия Петровна.
– А дальше… Фамилия!? – строго потребовал Костя.
– Никольская. Зачем тебе?
– Хочу быть следователем по делам уголовным. Вы тут к кому ходите? И вообще зачем …туда-сюда мелькаете?
– К сыну, – проронила Никольская.
– Понятно. Можете идти! – и глянул на неё недоверчивым взглядом, когда не могут выяснить личность.
– Ничего, я не спешу… – Ия спешила.
– Так вот я раскрою вам тайну. – …Медсестра открыла дверь, прислушалась к ним и опять закрыла. Костя продолжил. – У меня тоже есть мать живая, красивая. Почти как вы. Я её нашёл! Не стал звонить домой. Пошёл к ней сразу на работу, – возбуждённый поток слов нарастал. – Имел ведь я право познакомиться со своей, не принадлежащей мне матерью?
– Возможно, – неопределённо ответила Ия, пытаясь медлительной интонацией притормозить стремительную речь, чувствуя почти панический страх перед парнишкой. И снова обратила внимание на пуговицу, что осталась на курточке одна. Остальные были грубо вырваны с тканью.
– У моей матери кабинет, как у начальника, – продолжал Костя спокойнее и тише, боясь быть услышанным медсестрой. Посмотрел на унылое лицо Ии, и добавил совсем медленно. – Приняла меня хорошо. Сидели, разговаривали около часу.
Ия вспомнила ту сцену, на которую нечаянно напоролась. Такой визит целый час тянуться не мог.
– …Не помню, может быть меньше, – тревожась её правдивого взгляда. – Вот карандаш мне подарила. – У него стали гореть щёки. Поспешил вытащить автоматический карандаш. – Я взял не навсегда, попросил дать на время…
– Почему у тебя все пуговицы оторваны? – Никольская тоскливо глянула на часы. Костя проследил её взгляд:
– Пуговицы-то? Мне ребята оторвали. Они проскакивают в автомат с газировкой. А запасную на лоскутке я уже сам пропил. Надо сюда какие-нибудь другие…
– Я принесу… – пообещала Никольская, прикрыв мучительно глаза.
Мальчик вспыхнул в порыве благодарности. А Никольской захотелось поскорей уйти, вернее, убежать от всего этого…
– Ия Петровна, хотите, я подарю вам слона из пластилина? Только у меня коробочки нет. Куда ложить будете?
Резанул неправильный оборот речи. Она глянула на часы.
– Не бойтесь, слон вам понравится. Он всем нравится… – пытаясь её удержать.
– Костя, я принесу из дома коробочку и тогда возьму, – до боли вжав ногти в мягкую плоть ладони. Кинула ему фальшиво-ласковое, – ну, пока, – и поспешила в палату к сыну.
В следующий раз, навестив сына, Ия Петровна прошла на другую половину корпуса, принесла Косте коробочку для слона, немного фруктов, набор хороших пуговиц, не понимая одного, что даже мелкие уступки нельзя делать.
Кости в коридоре не было. Заглянула в палату. Спросила нянечку. Та с подозрением осмотрела Никольскую:
– Костя Гагин выписался.
Никольской показалось, что няня чего-то недоговаривает.
– А почему на окне целый выводок слонов? Костя лепил? – спросила с облегчением, что Костю больше не увидит.
– То дети. Такой командир над малышнёй: «Слушать всем меня! Нужно лепить слонов: индийских, африканских, русских. Значит, чтоб счастье пришло, как японские дети журавликов лепят. …Говорит, что мать его учёная в институте преподаёт. …Ясное дело, мать гулящая – умолкнув, изучала Никольскую. – Вы кто ему будете? – решительно спросила нянечка, внимательно присмотревшись к ней, и сняла со шкафа коробочку для лекарств. – Константин сказал, если его будут спрашивать, просил передать. Он из шестого интерната. Хотите его увидеть?
– Нет, спасибо.
Няня шумно поставила коробку опять на шкаф:
– На всех больных, мамаша, жалости не хватит! …Я вам, матушка, такую широкую информацию не обязана давать – намекнув на что-то – …даже если это собственный.
Никольская пошла одеваться. Передумала, поднялась опять наверх:
– Это детям, – передала няне пакет, попросила назад Костину коробку. Оделась, вышла на улицу и обнаружила в пальто конфету, которую хотела отдать нянечке…
15.
Целый день шёл снежный дождь. Все стволы деревьев заляпали белые комочки. Они опадали куличиками, стопками, как в замедленных съёмках, придавая городу вид рассеянной небрежности. К вечеру из-под крыш начала барабанить капель.
Как быть? – думала Ия. – …Надо не упустить новую тему, что наклюнулась по пути. Сейчас бы на недельку в свою лабораторию, толковую помощницу… Да и нужно ли переходить в другой НИИ? Чего я боюсь на защите? Как пробить эту брешь недопонимания без лишних конфликтов, не ломая хребты авторитетам? Иногда эти доктора наук – скорлупа от ореха. Скажу мудрым профессорам – «помогали, помогали». Уступят, поняв со временем мою правоту. А там и назад вернуться можно, в свой институт…
Вновь начали донимать сны о войне, о собственной трусости. …Зелёная трава свежих замыслов поднималась сквозь ноздреватый снег.
Через пару дней Никольская натолкнулась в хозяйственной сумке на коробочку из-под лекарств, которую передала ей нянечка в больнице. Там лежали кошка, овца, слон. Поделки из пластилина были забавны, вызывая невольную улыбку. …Надо всё же снять непонятную тревогу на сердце, подумала Никольская. Узнав номер телефона, рискнула пойти к директору шестого интерната.
Вот что Никольской открылось. Было это тринадцать лет назад. Муж Натальи Юрьевны Гагиной якобы учёный – разбился в авиакатастрофе. От него сын Юрий. В квартире появился сосед, инженер. Вскоре объявил, что собирается вступить с Натальей Юрьевной в брак. У них должен родиться ребёнок. Сосед занялся подходящим вариантом обмена. Нашёл иной вариант и съехал от них навсегда. Второй ребёнок, Костя Гагин, при рождении «отказной».
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
