Лежу, обливаюсь холодным потом самобичевания и страха. Готовлюсь. Жду подходящего момента. Если конечно такой настанет.

− Я не боюсь, я не боюсь, я не боюсь, − повторяю снова и снова.

Вдох… выдох…

Вдох… задержка…выдох

Вдох… Один, два, три…выдох

− Страх уходит, уходит.

Встаю, делаю шаг, второй шаг. Медленно переставляю ноги буквально по сантиметру. Такими темпами я и до двери сегодня не доберусь. Я же не трусиха. И я не нарушитель. Мне нужно всего лишь выйти подышать. Я не собираюсь гулять, или ходить по улице. Я же никого не побеспокою. Просто поймаю ветер на своей коже, вдохну баллончик кислорода и вернусь в свое хранилище. Это же не нарушение. Даже если что-то со мной и случится, и я заболею, мне даже заражать некого. Никакой угрозы.

− Хватит убеждать и оправдывать себя! – злюсь на саму себя.

− Больше не буду!

Я готова, кофта накинута на плечи, тапочки на ногах. Мягкие комфортные тапочки (или макосины) − современная обувь, что еще нужно, когда ты сидишь в изоляции. Хорошо хоть они есть, а то оставили бы одни носки. Ну да ладно, сейчас же конец весны, тепло наступает на пятки, так что скоро можно и босиком выходить.

Решаюсь, смотрю на дверную ручку, гипнотизирую ее. Дотрагиваюсь, поворачиваю, не заперто. Выхожу из убежища медленно, аккуратно, в этот раз не спеша. Ступенька, еще ступенька, стараюсь ступать как можно тише. Жаль, что лестницы сделаны в виде темного сплошного туннеля, покрытого металлическими пластинами. Летом наверняка в нем настоящая жаровня. Может, если бы его не было, и лестница была открыта, мне хватило бы просто выйти в дверь и подышать на верхней ступени, не спускаясь со второго этажа. Но реальность всегда отличается от наших воображаемых картин. Я спускаюсь по металлическим островкам, двигаюсь на ощупь. Ступенек не должно быть так много. А я уже насчитала пятнадцать. Еще немного и вот эта вторая стальная дверь. Шарю рукой перед собой, как будто обыскиваю преступную дверь, подвергшуюся задержанию. Нахожу выступ, исследую его очертания, надавливаю вниз, и защелка вжимается в дверь, открывая мне проход. Не заперто, как и прошлый раз. Делаю шаг, переступая порожек, еще шаг и я стою, подсвеченная только бледной луной между темных полос растянутых стен. Фонарей на улице нет, они и не нужны, свет в комнатах выключается в одиннадцать, и наступает полнейшая темнота, время сладких не потревоженных снов. Насколько я знаю, можно как-то пользоваться Пространством после отключения, но это нежелательно и по запросу. Всему свое время. Уже больше одиннадцати и я вижу только покрытые ночью силуэты корпусов. Вокруг меня приятная расслабляющая тишина. Дышу. Сначала осторожно, боясь нарушить окружающую безмятежность. Потом все глубже и глубже, вбирая как можно больше воздуха. Словно я грабитель банка, который закидывает в сумку деньги, а я запихиваю в себя кислород. Надышавшись, с легким головокружением оглядываюсь по сторонам. Ощущаю себя Алисой из произведения Льюиса Кэрролла. Только в этот раз оно называется «Алиса в стране ужасов». Каменный лабиринт, а над ним тускнеет неживая луна. Пытаюсь разглядеть ее. Она так далеко, невероятно далеко отсюда. Но я ее все равно вижу, ее чувствую. Не смотря на ее бледность и отстраненность, я наслаждаюсь этой красотой, ее будоражащим размером, ее многоликостью, и ее безнадежной печалью. А ж сердце замирает. Ветер немного треплет неубранные волосы, играет с ними. Я их еще ни разу не стригла после переселения, и они растекаются кокетливыми струями по плечам и спине. Смотрю на отделившийся лоскуток волос, поддерживаемый легким потоком воздуха, и представляю, что это веточка молодой березы качается на ветру. Ни одного дерева на улице нет. Откуда же у нас кислород, если мы все тут закупорены, как крысы в банке.

Стою, прислушиваясь к давно забытым ощущениям. Я не чувствую страха, я забыла о нем, наслаждаясь этими противозаконными переживаниями. Закрываю глаза и делаю большой вдох. Я питаюсь воздухом, питаюсь пространством, стараясь заполнить всю пустоту до отказа, всю полость внутри меня. Я бы простояла так до самого рассвета, если бы не услышала шорох где-то неподалеку.

Часть 14.

Сердце в пятках, голова кружится, я не знаю, куда мне деться, куда спрятаться. Я забыла, откуда я вышла, и где моя дверь. Ноги не слушаются, глаза как два маяка светятся в темноте от неописуемого страха.

«Меня сейчас поймают! Все раскрылось! Видимо за мной следили. Они всё знают. Что же делать? Что делать?»

Шорох приближается, а я просто пригвождена к земле. Я столб, который воткнули в проделанное отверстие и залит бетоном, и с каждой секундой бетон застывает, не давая моим ногам пошевелиться.

Шорох совсем близко. Зажмуриваю глаза, да так сильно, что искры и цветные огоньки пляшут под веками.

«Не побегу! Я не умею бегать. И самое страшное- я не знаю, куда мне бежать. Буду стоять. Наверное, это охрана, сейчас услышу щелчок, как открывается затвор, и пуля рассекает воздух в стремлении впиться в мою плоть. Да, меня наверняка просто пристрелят. Я нарушитель. Или они вначале поговорят со мной? Спросят, что я тут делаю. И что я им на это отвечу? Вышла подышать воздухом, спасаясь от панических атак? Или еще вариант, я просто хотела посмотреть на луну, мне ее из окна не видно. Смешно. Бред полный. Какое там наказание за несанкционированный выход из дома? Не помню, совершенно не помню. Ну же вспоминай, какое? Какое? Смерть? Нет, вряд ли! Штраф? Или изгнание? Не помню, не помню. Давно я не перечитывала свод правил.»

Напряжение стучит в висках. Глаза болят, как и мышцы лица, пытаясь спрятать бордовый стыд. Мне кажется, уже прошел целый час, а я все еще жива и стою в ожидании своей участи. Пытаюсь приоткрыть один глаз и вижу перед собой удивленное лицо молодого улыбающегося парня.

− А…, − чуть не завопила я, но голос куда-то пропал, и в темноту вылетел хриплый вдох.

− Тише, ты чего? – шёпотом говорит он.

− Я? − мои глаза, как две мякоти виноградин, все сильнее вылезают из своей кожуры.

Я пытаюсь его разглядеть. Это не солдат − нет формы, нет автомата.

Выдох облегчения.

Но кто же он? Может у него есть пропуск, и он тут расхаживает по улицам? Новый вид дозорного? Ищейка?

− Ты что тут делаешь? − вырывает он меня из мыслей.

Я так отвыкла общаться с реальными людьми, что мне сложно понять, что я должна отвечать и желательно сразу.

− Стою, − тихо отвечаю я.

Его тело немного потряхивается от легкого смеха.

− Это я вижу, − говорит он, все еще улыбаясь. − Зачем ты стоишь тут ночью?

Его улыбка становится все шире. По крайней мере, мне так кажется в темноте.

− Вышла подышать, − не подумав, отвечаю я.

− Ого, − не скрывая удивления, говорит он. − И часто ты так выходишь?

− Второй раз с начала переселения, – говорю правду, не успела придумать никакой правдоподобной лжи.

− Понятно, − он задумался. − Но ты же знаешь, что выходить запрещено?

− Знаю.

− И все равно вышла?

− Да.

− Не многословные у тебя ответы, − в очередной раз хихикает он.

Видимо наш разговор и вся эта ситуация его веселит.

Только сейчас осознаю, что напротив меня живой реальный человек. Вот тут в метре от меня. Не могу в это поверить. Может у меня уже началась какая-нибудь стадия галлюцинаций? Да, вероятно. Может это воздух. Все-таки он отравлен, и я скоро умру. Опускаю голову и грустно вздыхаю.

− Эй, ты чего? – вновь вырывает меня из задумчивости его голос.

− Ты реален? − не обдумав, спрашиваю я.

Он смеется, мне нравится его смех, живой, игривый, открытый, его можно впитать в свою кожу.

− Конечно, разве ты меня не видишь?

Точно, живой, значит это не галлюцинация.

− А можно я дотронусь до тебя? − как-то глупо и неуместно спрашиваю я.

Он снова смеется. Да, я точно слышу этот смех. Делаю вдох и чувствую его запах. Реальный запах живого человека, запах мужчины. Немного мускусный, с нотками мыла. Закрываю глаза и не могу поверить своему обонянию.