Но она остановилась, потрясенная, когда увидела, как Талис преспокойно спешился и подсадил Калли наверх, чтобы она забралась в седло этого чудовища. Одна! Он посадил Калли на этого огромного ужасного коня одну.

Мег была не в силах перевести дыхание. Она не могла ни о чем думать и, разумеется, не могла закричать, чтобы запретить им это делать.

Коса Калли расплелась, и волосы рассыпались, развеваясь по ветру, так что казалось, будто на лошади больше волос, чем у девочки. Невозможно описать, что чувствовала Мег, когда увидела, как крошечный ребенок сидит на спине коня ростом с небольшой дом. Мег была уверена, что в следующую же секунду она увидит, как ее драгоценная девочка валится на землю и истекает кровью, растоптанная огромными копытами.

Но вместо этого Мег увидела, как Калли тянет коня за узду, заставляя его танцевать под ней и, взлетая, девочка хохотала так, что ее смех разносился по всему полю.

— Ты держи его! — кричал ей Талис. — Ты управляй, управляй им!

«Как? — подумала Мег, — как, скажите на милость, может крошечная девочка управлять таким животным? И еще вопрос, откуда Талису-то известно об управлении такими животными?»

Мег села на жесткую землю. На ее глазах происходило то, о чем она не хотела думать, не хотела это помнить. Дети эти были не ее. Если бы это были дети ее и Уилла, они бы испугались этого коня. Они бы сделали то, что сделала Мег, когда говорила, с мальчиком, которому принадлежала лошадь: почтительно кланялись и звали бы его «сэр». Никогда в жизни крестьянским детям не пришло бы и в голову, что они имеют право по очереди кататься на лошади с богатой сбруей, которая принадлежала какому-то высокому лорду.

— Хочешь тоже покататься? — закричал Талис, обращаясь к Мег, когда увидел, что она сидит на земле на склоне горы. — Знаешь, как здорово!

Она только головой покачала. Ей казалось, что она перенеслась в одну из тех волшебных сказок, что рассказывала Калли. Когда Талис, обежав вокруг коня, зашел спереди, и тот снова взвился на дыбы, сердце Мег уже не трепетало. Она поняла: Талис знает, что ему делать. Она не знала, откуда он может это знать. Она была убеждена: такой лошади он не видел никогда в жизни. Но он был сейчас уверен в том, что делает.

Подпрыгнув, чтобы ухватиться за узду, Талис пригнул голову коня к себе. Сначала конь бешено скосил на него один глаз, но уже через пару секунд Талису удалось его успокоить. Поглаживая его руками, он шептал ему на ухо какие-то тайны, которые, казалось, это существо поняло и встало смирна

— А, ты его успокоил, — произнесла Калли с разочарованным видом. — А то бы он у меня сейчас полетел.

— Полетел. Ха-ха! Что это ты, интересно, знаешь о летающих лошадях, и вообще о лошадях, а?

— Знаю ровно столько же, сколько и ты. Отпусти его и увидишь, как я сейчас пущу его галопом по полю!

— Ну уж нет, только не одна, — ответил Талис и легко вспрыгнул на седло впереди нее. Похоже, что он начисто забыл о своей больной ноге, от которой еще час тому назад, как ему казалось, он готов был умереть. — Держись за меня! — крикнул он Калли, а потом конь заржал, встал опять на дыбы и взял с места так стремительно, как будто его хлестнули.

Мег осталась сидеть неподвижно на склоне горы, не в силах поверить своим глазам.

В чувство ее привел вопль молодого лорда, который вприпрыжку спускался по склону горы и как раз успел увидеть, как его конь с двумя всадниками галопом уносится прочь. Мысли Мег закружились вихрем. В мгновение ока ей привиделась ужасная картина:

Талис и Калли на виселице в петле, их тельца безжизненно болтаются взад-вперед. Их повесили за то, что они угнали лошадь этого мальчика.

Первое, что пришло в голову Мег, было убить ребенка. Пусть лучше ее повесят за убийство, чем тронут пальцем ее драгоценных детей.

Мег была потрясена, но не меньше нее был потрясен и мальчик. Сегодня утром он без спроса взял лошадь своего отца, делая все возможное для того, чтобы доказать тому, что он — настоящий мужчина и способен справиться с этим чудовищем. Но стоило ему оказаться в седле, лошадь понесла, не обращая на него никакого внимания. Она несла его на себе так долго и так далеко, что в настоящий момент Эдвард понятия не имел, где именно он находится. И еще хуже то, что двое крестьянских детей украли его лошадь. Он бы скорее умер, чем признал, что эти дети справляются с лошадью лучше, чем это когда-либо удавалось ему.

И тут же, бросив взгляд на толстую старуху, которая определенно была всего лишь простой женой фермера, Эдвард увидел, что она смотрит на него кровожадными глазами. И он подумал: она сейчас убьет его, избавив от этого его отца.

Он было совсем упал духом, но снова выпрямился, увидев, что парочка детей, сидя на его лошади, снова показалась вдалеке. Черт побери, этот парень действительно умеет ездить верхом! Где, где он научился так править? Кто его учил? Ему же только десять лет, ну самое большее двенадцать, и вот пожалуйста, он чувствует себя в седле так, как будто родился на нем.

Эдвард смотрел на смеющихся детей, вслед за которыми, развеваясь, летели девочкины волосы, временами обвиваясь вокруг них обоих, и зависть поедом ела его душу. Если бы он умел так же ездить верхом, отец повсюду брал бы его с собой. Эдвард был уверен: этот незнакомый ему мальчик в жизни никогда не падал с лошади.

Минуту он смотрел на них, а эта старуха-злоумышленница пялилась на него, очевидно, собираясь что-то с ним сделать, a потом бегом бросился вниз по склону горы к тем двоим и своему коню.

— Сейчас же слезь! — закричал он. — Вы украли мою лошадь! Как вы посмели? Вас за это повесят!

Мег бежала вниз вслед за ним, протягивая руки по направлению к его горлу. Талис расхохотался:

— Украли? Да мы ее поймали и не дали ей сбежать. Если бы не мы, не было бы сейчас у тебя лошади! — Он склонил голову набок, взирая на мальчика с высоты седла, в котором сидел. — А кстати, твоя ли это лошадь? Если бы она была твоя, ты бы тогда на ней умел ездить.

Мег хотелось плакать. Надо было ей предвидеть, что Талис и не подумает извиниться перед этим молодым лордом. Без сомнения, теперь всю их семью ожидает каторга.

— Тебе надо уши отрезать за такое! — вне себя от гнева проговорил мальчик. Как смеет так с ним разговаривать какой-то крестьянский парень? Судя по его произношению, он был из самых необразованных и темных крестьян, которые рождаются только для того, чтобы ходить за плугом с утра до ночи. Такие к двадцати пяти годам уже умирают от перенапряжения.

— Да? А еще что мне надо? — беспечно осведомился Талис, легко спрыгнул с лошади и встал напротив мальчика. Хотя он был очень высок, но Meг тo знала, что ему еще нет девяти лет, в то время как мальчику-аристократу было примерно одиннадцать-двенадцать.

Мег тотчас встала между двумя мальчиками или, как она уже начинала думать о них, между двумя молодыми джентльменами.

— Сэр, все в порядке. Вот ваша лошадь, она здесь. Дети хотели только вернуть ее вам. Никто не хотел сделать ничего дурного, сэр.

Ни один из ребят, казалось, не обратил на нее никакого внимания. С каждым мгновением Эдвард злился все больше и больше. Его раздражала самоуверенность этого черноволосого и черноглазого мальчишки, и нервировало то, как на него смотрела девочка на лошади. Она была еще совсем маленькая, но вокруг нее развевалась роскошная грива волос, а в глазах было странно взрослое выражение, Ему совсем не нравилось, что она смотрит на этого простолюдина так, как будто тот мог все, что угодно, а он, Эдвард, не стоил даже взгляда Как такое могло быть? Это же на нем, а не на этом грубом парне, была бархатная одежда и драгоценности.

Эдвард нанес удар первый — этот удар Талис легко отразил, увернувшись от кулака, который уже нацелился прямо ему в лицо. Но следующий удар пришелся ему в плечо, и тут Эдвард случайно наступил Талису на ту ногу, которая была ужалена пчелой. Боль пронзила все тело Талиса. Вне себя, Талис кинулся на богатого мальчишку, они упали на землю и покатились. Кулаки и ноги замелькали в воздухе.