Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Мег сидела напротив него, у нее в руках было вязание. Она всегда отличалась чрезвычайным трудолюбием. Дети, сидя на полу, смотрели в огонь и вроде бы ни о чем не говорили. Мег заметила, что Талис что-то нашептывал Калли, но та едва заметно покачивала головой и многозначительно указывала на Мег через плечо глазами.

Мег, как обычно, стало любопытно. Посмотрев на мужа, она вдруг поняла, как узнать, о чем же говорят между собой дети. Медленно, чтобы это не выглядело подозрительно, она выронила свое вязание из рук, и ее веки медленно смежились.

Через несколько минут она была вознаграждена громким шепотом Талиса:

— Нет, честно, она спит. Погляди сама.

Мег услышала, как Калли подкрадывается на цыпочках, тихонько шурша по полу кожаными башмачками. Когда Калли совсем подкралась, вязание Мег упало на пол, голова запрокинулась к стене, а рот приоткрылся. Она испустила короткий громкий храп, и тут же услышала, как Калли хихикает.

— Точно, — сказал Талис обычным голосом. — Я говорил, она спит. Сама знаешь, что, когда они уснут, их уже ничем не разбудить. Мы столько раз проверяли!

Мег чуть было не открыла глаза и не спросила Талиса, как это они проверяли, что ни ее, ни Уилла не разбудишь, если уж они заснули. Но сейчас нужно было молчать — иначе упустишь все остальное. Чуть-чуть приоткрыв глаза, в свете огня она увидела силуэты детей.

— Сейчас будет кое-что покруче, — предупредил Талис, и его лицо так нахмурилось, что он стал похож на тридцатилетнего мужчину.

— Да-да, пожалуйста. — Глаза Калли сверкнули. — Давай так, чтобы стало совсем круто. В глазах Талиса мелькнула идея.

— Пусть он будет желтой бабочкой.

— А ее?

— Она — мерзкая и страшная. Длинная и худая, как селедка. С ужаснейшим характером.

Услышав это, Мег чуть было не расхохоталась. Сегодня дети весь день ссорились, потому что Талис сказал, что ему нужно сделать гораздо более сложные коресы, чем ей. Калли вызвалась ему помочь. Талис был мальчик самоуверенный и всегда считал, что он может сделать все на свете лучше всех, поэтому в полную силу он никогда не работал. Что касается Калли, то ей было присуще типично женское понимание того, что всегда и везде приходится работать. Поэтому она взялась за дело. У нее заняло в два раза меньше времени сделать коресы Талиса, чем у него. Поэтому сейчас упоминания о некоей «тощей и длинной, как селедка» и с «ужаснейшим характером» относились явно к Калли, преуспевшей в коресах лучше, чем он.

Калли улыбнулась — она это тоже поняла.

— Ну? А еще что?

— М-м-м… Три ведьмы. Мне понравились те три ведьмы, и еще… Я еще хочу, чтобы была битва. Не нужно, чтобы в этот раз опять так много целовались.

Калли устремила взгляд в огонь. На ее губах медленно появилась усмешка, полная тайны. Бросив взгляд на Мег, чтобы убедиться, что та спит, она начала рассказывать о том, как жил маленький мальчик, который обидел злую колдунью, и она превратила его в желтую бабочку. Чтобы снова стать собой, ему нужно было найти девочку, которая бы полюбила его. Это было трудно, потому что он никогда никому не сказал доброго слова, и даже и не знал никогда, как это делается.

Мег долго не могла понять, что делает Калли, пока наконец до нее не дошло, что она эту историю выдумывает. Конечно, она услышала ее сначала где-то в деревне, — а вот Мег такой истории никогда не слыхала, — но по ходу дела она придумывала все новые и новые подробности. В какой-то момент Мег открыла глаза, выпрямилась и стала слушать. Больше она не притворялась, что спит. Ей тоже хотелось послушать эту историю.

Как только Калли увидела, что Мег проснулась и слушает, она тотчас замолчала. Ее истории предназначались Талису, и только ему. Еще ни один человек, кроме него, их не слышал и даже не знал об их существовании. Это была тайна, которая принадлежала только им двоим. Калли была уверена, что Талису нравятся ее истории потому — ну, потому что ему нравится она сама и он ее любит. А больше, конечно же, никому не захочется ее слушать. У других людей, разумеется, как и у нее, в голове много своих историй.

Но как только она замолчала, Талис нетерпеливо подтолкнул ее в бок, чтобы она продолжала. Мег тоже нахмурилась, потому что и ей хотелось услышать, что произойдет дальше.

Поначалу Калли была очень смущена, но постепенно, минута за минутой, она смелела, и вот она уже увлеченно продолжала рассказывать, свода историю. Оказалось, что когда тебя слушает одни, то это очень хорошо, но когда слушают двое — это еще лучше.

Когда она закончила, Мег ничего не сказала. Она только подобрала свое вязание с пола и сказала детям, что им пора ложиться спать.

Калли была этим страшно разочарована. Почему Мег ничего не говорит о ее истории? Понравилось ей или нет? Может быть, для нее это слишком глупо — всякие желтые бабочки, которые на самом деле мальчики.

Весь следующий день Калли была как в воду опущенная. Она плохо ела. Все, что нужно было, она сделала: покормила кроликов, покормила цыплят, но, вопреки обыкновению, без всякого удовольствия. Зато она весь день намекала Мег, что та должна отпустить комплименты ее истории.

Но Мег, которая была обычно так сообразительна во всем, что касалось детей, казалось, и не понимает, на что намекает Калли. Она, как обычно, делала свои дневные дела, ни словом не вспоминая о вчерашнем вечере.

Вечером, когда они расселись подле очага, Талис слегка подтолкнул Калли.

— Давай, — сказал он. — У тебя здорово выходит.

— Нет, — упрямо ответила Калли. Теперь она уже была по-настоящему обижена на то, что Мег так и не сказала ни слова о ее истории.

Через некоторое время Уилл, уложив свои вечно починяемые уздечки на колени, стал клевать носом, Мег заявила так громко, что он едва не упал со стула:

— Я хочу, чтобы была лошадь. Белая лошадь, которая…которая умеет летать.

Уилл посмотрел на нее с таким: видом, как будто она сошла с ума.

— Ты что-то не то говоришь, мать, — заметил он. — Лошади вообще-то не летают. А если и найдется где такая, чтоб летала, так я навряд ли смогу ее тебе купить.

Мег держала в руках большую охапку одежды, которую ей надо было заштопать. Она делала вид, что очень внимательно ее рассматривает, но на самом деле искоса кидала взгляды на Калли. Весь день она и веселилась, и жалела ее, видя, как она переживает. Мег было даже приятно, что ребенок так выпрашивает ее похвалу. Уилл по-прежнему пристально смотрел на жену, ожидая, когда же она объяснит ему, что она имела в виду, сказав, что хочет летающую лошадь. Талис же высоко подпрыгнул и захлопал в ладоши:

— Да! Да! Белая лошадь, которая умеет летать, и мальчик, который сидит у нее на спине и летит прямо к звездам.

Глаза и рот Уилла открывались все шире.

— Ну как, Калли, тебе это нравится? — спрашивал Талис, чтобы ее подбодрить.

Калли сидела, обхватив колени руками. На ее лице была улыбка глубочайшего удовлетворения. Наконец она поняла, что весь день Мег ее попросту дразнила, как, впрочем, и Талис. На самом деле Мег очень-очень понравилась ее история. Она сделала Калли самый большой комплимент, который можно сделать рассказчику: она просила рассказать еще.

— Нет, — тихо сказала Калли. — Эта лошадь не любит мальчиков. Терпеть их не может. Однажды один мальчик ее ударил.

Уилл перестал пытаться понять, что происходит. И Мег, и Талис в гробовой тишине вперили взоры в Калли и слушали. Он поспешил сделать то же самое.

— Прежде чем она посадит мальчика к себе на спину, он должен завоевать ее доверие. Потому что она кобыла, и у нее прекрасная длинная золотая грива.

Калли сделала паузу. Талис знал, что теперь ему нужно задать вопрос.

— И что он сделает, чтобы завоевать ее доверие?

Все слушали. Калли начала рассказывать длинную историю о колдовстве.

19

Ну почему я-то должен собирать ягоды? — хныкал Талис. — Это же женская работа. Я мужчина!

Не дожидаясь, что ответит Мег, Калли хихикнула.

37
{"b":"6953","o":1}