Затем их провели в лагерь, где предложили разместиться в свободных домах, рассчитанных на десять-двенадцать человек. Оба касика заняли соседние, между орлами и ягуарами все еще ощущалось некоторое недоверие, которое так и не стерлось за долгую и трудную дорогу. Взаимоотношения можно было назвать скорее терпимыми и настороженными, чем дружескими.

С первого же дня к ним стали приходить для бесед нагуали, только не прозрачные тени, а вполне реальные из плоти и крови, такие же, как и они, мешики. И чем больше Кокотона общался, тем меньше понимал, что в них не так, какая причина заставила триста лет назад уйти нескольким родам в южные земли и закрыться от остальных. Вражда племен тоже была для касика необъяснимой: орлы ничем не отличались от ягуаров, только родовыми и семейными амулетами, цветом форменной одежды и все. Те же боги, те же молитвы, легенды, язык, устои в семьях и почитание предков. Но триста лет вражды неизгладимо витали над объединенным отрядом. На ночь ни один амини не ложился спать, не проверив, лежит ли нож рядом. Да, правы нагуали, что здесь, на ничейной земле они дают возможность двум племенам привыкнуть, что они друг другу не враги, научиться жить по-соседски, отвыкнуть ждать удар в спину.

Беседы с нагуалями, которых амини между собой называли мудрецами, шли своим чередом. Они не волновали Кокотону, который маялся от безделья – мирная тишина не для него. Она расслабляла и, на каком-то подсознательном уровне, касик начинал чувствовать, что за нее амини заплатят дорогой ценой. Идет война. Враг не может пропустить скапливание сил противника на юге. И даже столь нереальный, как напавшие чичимеки. В душе воина горело желание не просто воочию увидеть нападавших, а ощутить мягкость или упругость их плоти, увидеть кровь, которая алым фонтаном омоет лицо, когда твердой рукой вонзишь обсидиановый нож. Эти желания становились навязчивыми видениями, мучительными снами, приходившими каждую ночь. Кокотона хотел войны, столкновения с противником, ясности и понимания происходящего. Его отряд так же маялся, старательно уходил от бесед с нагуалями, и, наконец, люди не выдержали.

– Касик, мы засиделись здесь! – в смущении потер переносицу Голодная Пума, закидывая пробную фразу: если не прав и начальству не до него, то рыкнет, как ягуар, и на том закончится беседа, до следующего утра.

– Еда не нравится? – Кокотона лежал в гамаке и чуть-чуть повернул голову – смотреть на высокого амини лежа было намного удобнее, чем сидя.

– Еда хорошая, но люди устали ждать. Мы не понимаем, чего ждем. Нам эти беседы с мудрецами нагуалей, как второй хвост шестикуалю! Мы – воины, касик, души наших близких не отомщены, веди нас в поход!

– Хорошо. Ты знаешь куда идти?

– Нет.

– Я тоже. Где стоят лагеря, где гнездовье небесных птиц, сколько их, какие они, знаешь?

– Нет.

– Я тоже. Вот потому мы и сидим тут. Только нагуали могут дать ответ на эти вопросы. А бродить по Южному Лесу можно всю жизнь. Стоит ли?

– Нет.

– А поэтому, не избегать нужно разговоров с мудрецами, а наоборот, стремиться быть первыми, и говорить им: "Я хочу воевать!". Ясно? Всем ясно?

– Да, касик Кокотона… То есть…

– Есть, касик Кокотона! – дружно рявкнули его амини, которые, едва Голодная Пума начал разговор, дружно подобрались со всех сторон и окружили гамак начальника.

Но разговоры с мудрецами заканчивались вежливыми улыбками со стороны нагуалей и растерянным хмыканьем людей Кокотоны. Дальше дело не двигалось. Кокотона подозревал, что их желания воевать мудрецы передают кому-то, сами-то они совершенно не были похожи на амини, способных к боевым действиям. А поэтому нужно ждать решения тех, кто руководит никому не известной армией нагуалей. Только вот, сколько еще ждать?!

Ночь наступила как всегда неожиданно после долгого полуденного ливня. Она проглотила короткие сумерки вечера, разогнала темные тучи и выпустила на небо звезды. Стояла душная влажность без единого легкого ветерка, на который всегда надеялись люди, ибо он приносил долгожданную прохладу. Тяжелый воздух буквально стоял, а люди, попадая под его воздействие, откладывали вечерние дела и укладывались в гамаки, предпочитая послушать занятные истории и легенды. Ныне на них был повышенный спрос – библиотеки и школы разрушены, многие знатоки прошлого погибли, теперь каждую крупицу знаний с жадностью впитывали, стремились запомнить и пересказать слушающим, чтобы ничего не потерялось в этом вихре неожиданной войны.

Когда на небе появился Мецтли, лагерь беженцев погрузился в глубокий и спокойный сон. Небольшой отряд Магуай занял позицию у выбранного чантли, ближайшего к тому, где спал касик, которого они приговорили к смерти. Перед этим вечером Магуай переговорила с каждым из отряда о том, как нужно убить амини. Из восьми человек пятеро женщин отказались сразу, осознав, что таким способом они не смогут сделать все бесшумно. Закравшееся сомнение пышным цветком расцвело в душе командира, и она приняла решение испытать своих воинов. Пришлось тех, кто остался и согласно кивал головой, подвергнуть тщательной проверке. Девушки взяли в руки трепыхающихся и гневно клокочущих индюшек и вонзили в них ножи. Затем, Магуай приказала каждой распороть тушкам брюхо и глубоко вздохнуть запах крови и внутренностей. В результате отпали еще две мстительницы. Привыкшие к обычной бытовой разделке дичи, одна девушка упала в обморок, едва Магуай пошевелила палочкой индюшачьи внутренности, и оттуда пошел противный, тошнотворный запах. Вторая, глядя на все это, сказала прямо, признав свою брезгливость:

– Магуай, я не боюсь крови, но индюшкам всегда сначала отрезала голову, а только потом потрошила.

– Запах кишок противный, ты сможешь его вынести?

– Нет, – отрицательно покачала головой испытуемая, делая шаг назад. Оставалась одна, Змейка, которая за долгую дорогу проявила себя, как настоящий амини, да и последнее время сдружилась с Зеленой Лягушкой.

– А ты? – спросила Магуай, протягивая девушке нож, с рукояткой скользкой от крови. Змейка шустро достала птицу из клетки, перехватила ее у горла и только потом взяла предложенное орудие.

– Не нужно, подожди, – остановила процесс избиения провианта Зеленая Лягушка, и повернулась к Магуай, – Она. Выдержит. Я проверяла. Оставим птицу нашим семьям, Магуай.

– Ты уверена?

– Да, ручаюсь, – утвердительно кивнула Зеленая Лягушка.

– Значит нас трое, что ж, может так даже и лучше – не будем друг другу мешать.

– Магуай, не оставляй нас, мы хотим идти с тобой… – послышалась робкая просьба проваливших испытание.

– Хорошо. Вы будете ждать нас на опушке леса напротив чантли касика, если что-то пойдет не так, поможете, – разрешила Магуай, рассудив, что предстоящий план может разрушить непредвиденная мелочь, и отказ от помощи будет провалом всей операции.

То, что месть будут совершать только трое, Магуай не расстроило, скорее даже наоборот. Зеленой Лягушке она доверяла полностью, к тому же за время дружбы с детских лет, девушка не раз показывала, что на нее можно рассчитывать и не переживать – все сделает так, как ей сказали. Змейка тоже вызывала доверие. Немногословная, тихая, иногда и неприметная, но всегда оказывающаяся там, где в ней остро нуждались.

Мецтли начал путешествие по небосклону, тени от предметов вытянулись, костер в очагах чантли превратился в жаркие угли и давал больше тепла, чем света.

Определив место сбора, Магуай и сообщницы темными тенями скользнули под настил чантли. Девушки взглянули друг на друга. Лица их были предусмотрительно перепачканы сажей, на них поблескивали только белки расширенных от волнения глаз.

– Готовы? – прошептала, стараясь выдохнуть воздух как можно тише, Магуай. Сердце непривычно быстро-быстро билось, сбивая с ритма. Девушке казалось, что этот бой слышен на всю округу. Подруги кивнули. Мстительницы разделились, шустро нырнули под настил дома и, работая локтями, поползли.

У нужного мстительницам чантли, была небольшая особенность. Видимо до этого в доме жила семья с маленькими детьми, а потому предусмотрительно для безопасности малышей промежутки между столбами основы опутали плетеными ветками на пару локтей высоты. Образовался невысокий бортик, девушкам он дал дополнительную тень и возможность беспрепятственно вести наблюдение за спящими внутри амини.