Перо Орла ушел. Беженки остались сидеть в узком кругу. Дети занялись привычными играми – их никто не останавливал и ничего не запрещал. Тетушка Магуай не выдержала первой:

– И куда нам теперь идти?

– А что странного, мы на землях ягуаров, поэтому они тут!

– И кто из вас готов простить им нашу разрушенную жизнь?!

– Почему им? Перо Орла сказал, что не ягуары это сделали! Чичимеки…Кто такие чичимеки?! Откуда они взялись?!

Женщины спорили, выдвигали различные предположения. Они уже жалели, что не уточнили у Перо Орла массу мелочей, которые бы позволили им представить положение дел намного четче и яснее. Прозвучали и такие мысли, что можно ли верить касику. Единственное, что не произошло за время отсутствия представителя лагеря, это ссоры и разногласия. Ссориться за время долгой и опасной дороги они отучились, а разногласия давно уже привыкли обсуждать открыто.

– Что за чичимеки напали на нас? – именно так встретили касика женщины. Перо Орла присел на корень, принял чашку с горячим отваром, отхлебнул несколько глотков.

– Нагуали не объяснили, кто они и откуда. Нам сказали, что чичимеки намного превосходят нас силой и умением воевать. У нас же – вечные разногласия и военные конфликты с соседями. Мы столько лет боролись между собой, что не заметили появления врага. Наши столицы, города, заводы, склады, военные гарнизоны уничтожены. К чему теперь вражда между племенами? В лагере только те, кто понял эту истину и не пытается растить в своем сердце ненависть.

– Что нам будет позволено, если мы поклянемся не враждовать с ягуарами?

– У нас дети, а если ягуары не выполнят обещания и что-то сделают с нами? Кто нас защитит?

– Лагерь находится под защитой магов нагуалей, они не позволят случиться беде. Некоторое время вы будете просто жить. С Вами будут проводить беседу мудрецы, как только они решат, что вы подходите и уже готовы перейти, вас пропустят в страну.

– Что значит готовы?

– У них есть страна, и ее никто не разрушил?! Чичимекские птицы пролетели мимо?! – не пытаясь скрыть сомнения и неверия, Магуай придвинулась ближе к касику.

– И много людей прошли туда? – не дали ответить касику, задав следующие вопросы.

– А что будет с теми, кто не будет готов к переходу? Куда их денут? Что с ними будет?

– Ничего, каждый рано или поздно будет готов. Есть в лагере те, кто пришел раньше всех, но до сих пор не смог понять сердцем древнюю мудрость, а есть такие, кто едва появился и уже ушел туда, за голубые скалы, – Перо Орла взмахнул рукой в направлении гор.

– А ты сам, касик, прошел или нет? И кто ты такой?! – Магуай вскочила с земли и навела на Перо Орла гром. Мужчина вздохнул, но не шевельнулся. Женщины немного потеснились, отсаживаясь от него подальше – Магуай, конечно, меткий амини, но мало ли…

– Опусти оружие, девушка. Никто не принуждает вас следовать моим словам. Выбор за вами. Я здесь только для того, что бы помочь беглецам Анауака понять, что происходит. На той стороне, откуда идут дороги из Колибри Юга, так же дежурит касик из ягуаров. Мы добровольно решили остаться в лагере для прибывающих и объяснять всем правду о нападении чичимеков. Да, нагуали меня приняли. Но мое решение, и я остался здесь помогать.

– Если мы захотим уйти, нас отпустят? – Магуай опустила гром.

– Вас никто не держит.

– И мы можем уйти, если захотим? – решила уточнить Магуай, Перо Орла утвердительно кивнул.

– Тогда пошли, чего здесь сидеть и ждать: увидим все своими глазами, услышим своими ушами…

– Уйдем своими ногами, – добавила Магуай. Женщины поднялись, подозвали детей и погрузились на шестикуалей. Касик сел на первого ящера, заставив Магуай потесниться, отобрал у нее поводья и направил животное прямо на заросли молодого кустарника. Дорога к неведомому лагерю заняла немного времени, она была утоптанной, очищенной от зарослей травы и лиан Южного Леса, который подступал здесь зеленой стеной. Но, за тропой следили и ухаживали, что было заметно. По пути им попалось несколько мужчин, которые как раз этим и занимались. Они равнодушно взглянули на новичков и продолжили работу. Выглядели рабочие опрятно, сытно и совершенно мирно, ни тревоги, ни безнадежности прочесть на их лицах при мимолетном обзоре не удалось.

Лагерь для беженцев обозначился ровным и тихим гулом, который всегда появляется при большом скоплении народа. Где-то стукнули топором, кто-то слишком громко позвал товарища, в каком-то месте скрипнуло дерево, или заклекотала индюшка, тявкнули разом несколько ксолоитцкуинтли, заплакал, требуя пищу младенец. Все звуки были знакомыми и привычными. Отовсюду к ним примешивались ароматы трав в котелках для отвара, волшебный дух жареного мяса приятно щекотал ноздри, вызывая желание отведать блюдо. Наконец просвет между деревьями стал шире, да и подлесок оказался вырубленным и открывал достаточно большую панораму.

Такой привычной и принятой в селениях высокой ограды не было. Самые высокие деревья использовались как смотровые вышки, внизу к ним были пристроены деревянные лестницы, на пару маршей вверх, дальше рукотворные переходы наблюдались только в особо сложных для быстрого преодоления местах. Строения все располагались полукругом, где центром служила большая площадка, а от нее поднималась вверх дорога к разлому среди голубых скал. Там находилось что-то вроде каменных домов с обеих сторон, и дежурил отряд воинов в белых одеждах. Проход между домами был узким, через него мог пройти только один шестикуаль. По дороге постоянно перемещались люди в белых одеждах, некоторые что-то несли в руках (рассмотреть не удавалось – слишком далеко), поднимались к посту и мешики, их тоже сопровождали люди в белом, как потом стало понятно, это и были таинственные нагуали.

Перед путниками раскинулся огромный поселок, сложно было вот так сразу определить, сколько людей в нем находится; ровными рядами стояли дома, где основой служил настил в метре от земли и крепкие столбы через два метра по периметру, к которым вечером привязывались полотняные гамаки. Иногда пол накладывался и переплетался с использованием стволов растущих деревьев, в таком случае нижние ветви были обрублены или бережно подняты вверх и прикручены к стволам, чтобы не мешать перемещению людей внутри. Крыши накрыты широкими листьями, местами пожелтевшими. Стен у построек почти не было, так невысокие бортики из переплетенных веток – все для свободной циркуляции плотного и жаркого воздуха. В центре был проем, с глубоким колодцем, аккуратно выложенным камнем – для костра, ночью бывало прохладно и сыро. Перо Орла провел караван в центр круга:

– Это мешики из горного Изтака! Они займут свободные чантли!

Представив их, касик слез с ящера и обратился к вновь прибывшим:

– Как только займете чантли, вон те два слева, отпустите шестикуалей!

Жительницы бывшего Изтака спешились. Торопливо снимали узлы и тюки, неожиданно к ним подошло сначала несколько человек, затем еще и еще из тех, кто прибыл сюда раньше и расположился в соседних домах.

По-соседски, дружно люди помогли женщинам обстроиться на новом месте. Скоро весело загорели костры, а на них закипела вода для отваров, висели гамаки и на полках расставили многочисленную кухонную утварь.

Распаковать пожитки и приготовиться к ежедневному полуденному ливню успели вовремя. Мирное покачивание гамаков под шелест дождя сморил путешественников. Есть сели под неспешное шествие Мецтли. Покой и умиротворение царило в лагере для беженцев, что раскинулся в предгорьях Южного Хребта. Каравану из Изтака впервые показалось, что они наконец-то дома, или, если не дома, то очень близко к нему. В эту ночь впервые женщины пропустили дружное пение легенды, а Магуай спокойно уснула, не нервничая и не раздражаясь на каждое произнесенное слово.

Они находились в лагере для беженцев семь дней. Распорядок жизни был у каждого чантли свой, но соседи старались не беспокоить друг друга. Иногда в домах появлялись нагуали – чаще это были седовласые мужчины, одетые в белые рубашки и штаны свободного кроя. Гости, как правило, чинно здоровались и присаживались для длительной беседы, которая длилась до полудня. К жителям бывшего Изтака такие гости пока не приходили. Появлялись женщины из нагуалей, которые справлялись о здоровье, хватает ли продуктов, все ли нормально. Особого сближения в общении не наблюдалось: беженки смущались и робели, а гостьи проявляли уважение, задав дежурный вопрос и получив такой же ответ, отправлялись по другим чантли.