– Я многое слышал о вас от моего дяди. Он восхищался вами, вашей преданностью империи, невероятно развитому чувству справедливости и, конечно же, вашей отвагой.

– Вы льстите мне, ваше вели…, Егор осёкся, затем добавил, – Аврелий.

– Так лучше, – улыбнулся уголками губ император. – Нет, я всего лишь передаю вам слова дяди. Перед смертью он поведал мне о том, что произошло тогда, десять лет назад. И я чрезвычайно рад, что человек ваших…, – он на секунду задумался, – талантов, снова на службе у империи.

– Аврелий, вы преувеличиваете, я всего лишь обычный человек.

– Я сказал вам, что мне обо всём известно, но вы по прежнему продолжаете уходить от ответа?

– Я не совсем понимаю, что вы хотите от меня услышать?

– Единственное, что я хочу узнать от вас, будет ли вы служить империи так же, как при моём дяде?

– Мне кажется, я дал ответ на этот вопрос, когда произносил клятву.

– Верно, но я не об этом спрашивал.

Егор внимательно смотрел в глаза императора и пытался разгадать его мотивы, но, казалось, пелена была на его глазах, и он не мог прочитать Аврелия. После паузы он добавил:

– Я уже не тот человек, которым был десять лет назад. Я утратил некоторые, эм…, способности, о которых, возможно, рассказал вам Сарривал. И тот самый артефакт утрачен навсегда, он больше не побеспокоит нашу галактику. И мы можем не опасаться его разрушительной силы.

– Что ж, я рад слышать, что угрозы моим подданным больше нет. Благодарю вас за искренность. Вы свободны.

Егор поднялся из кресла и направился к двери. Он был готов покинуть кабинет императора, как вдруг остановился, обернулся и сказал:

– Ваше величество, я хочу лишь одного – помогать людям всем, чем смогу. Я сделаю всё возможное, чтобы в нашем мире царили законы справедливости и чести. Я полагаю, вы именно этого от меня и ждёте?

– Да, конечно, – растеряно сказал император. – Вы можете идти, Зорин. Я вас более не задерживаю».

– Да, это так, ваше величество, – ответил Егор на вопрос императора, когда воспоминание оставило его, – но я никогда не клялся быть палачом.

– Я не говорил вам убивать, – сказал император. – Я сказал, что вы должны устранить эту проблему раз и навсегда, как вы это сделаете – это ваша забота.

– Но разве у вашего величества нет специальных служб более подходящих для такого задания?

– Есть. И их я отправляю изменить ситуацию, – раздражённо ответил правитель.

– Но…

– Я не намерен спорить с вами, Зорин, – перебил император возражения Егора. – Вы получили приказ, извольте выполнять.

– Слушаюсь, ваше величество, – процедил сквозь зубы Егор.

Император развернулся и направился к выходу из тронного зала. Звук его шагов отражался гулким эхом от стен, становился всё громче и распространялся по всему залу, до тех пор, пока не стихли в одну секунду.

Акано подошёл к Егору, который смотрел вслед ушедшему императору, и тихо произнёс:

– Нам пора.

Глава 3

– Как так вышло, что Рейна имеет особый статус в империи? – спросил я у дяди Эделсея, когда мы остались наедине.

Вот уже полгода я работал под его началом, выполнял всё, что мне поручали. Мне нравилось служить в его отделе, мне казалось, я был в центре событий. Всё, что происходило в империи, особенно на центральных планетах, моментально отражалось в отчётах и по особым каналам расходилось во все отделения на всех планетах. Дядя Эделсей был одним из тех людей, кто получал подобные отчёты. Мне, как его помощнику, удавалось краем глаза просматривать их. Никогда не думал, что это может быть настолько увлекательным. Словно жизнь десятка миров сосредоточена у тебя перед в руках.

Помимо всего этого, мне приходилось сопровождать Эделсея по другим планетам Рейны. Это название, помимо центральной планеты, присваивалось всему сектору галактики, в который входили десятки тысяч звёзд, а может быть и более, не говоря уже о сотнях тысяч планет. Далеко не все они были обитаемы и, тем более, пригодны для жизни. Поэтому они и назывались «миры», потому что каждый из них был огромен и, казалось, необъятен. Несмотря на то, что человечество изучало галактику несколько тысяч лет, было сложно освоить все звёзды и их планеты. Конечно, велись подробные каталоги, строились различные системы, но этого было мало, освоение космоса требовало неимоверных усилий и ещё, что важнее финансирования, и огромного количества времени.

Помню, в школе я выступал с докладом об освоении дальнего космоса, о пределах нашей галактики и возможности путешествовать по другим, таким же галактикам, как наша. Я был вдохновлён возможностью рассказать о своём видении. В докладе я рассказал всё, что было известно современной науке на сегодняшний день, и высказал несколько теорий о возможности путешествовать, начиная от преодоления барьеров Тассека и заканчивая возможностью преодолевать под пространственную материю с помощью «кротовых нор» – чёрных дыр. Я предполагал, что они являются, своего рода, пространственно-временными тоннелями в пространстве и времени, и что Создатели Сущего специально их построили, дав, тем самым, возможность человеку освоить вселенную узнать её тайны, загадки и познать невероятную красоту и бесконечность. Смеялись надо мной долго, с тех пор я перестал грезить о путешествиях, но в глубине души тяга к ним осталась.

Мы летели на Берсум, вторую по значению планету в секторе Рейны. Эделсей взял меня с собой, так как путешествие было совсем недолгим. Путь туда и обратно занимал всего два дня, плюс день на решение дел, по которым мы туда направились.

Берсум был уникален, впервые я увидел абсолютно зелёную планету. Почему она была такой? Это был мой второй вопрос Эделсею. Как оказалось, он довольно часто посещал её по долгу службы и имел достаточно полное представление о том, что она представляла из себя, и, конечно же, о тех людях, которые жили на этой удивительной планете.

– Берсум, – начал рассказывать дядя, – он был открыт сравнительно недавно. Всего полторы тысячи лет назад. И почти сразу же завоевал свой статус отдельного, маленького мирка в этой части галактики. Всё дело в уникальных, обитающих только здесь, моллюсках. Да, да ты не ослышался. Эти удивительные создания не только завораживающе красивы, но и обладают поистине беспредельно всеохватывающим и всепоглощающим вкусом. Их подают, только в самых влиятельных и богатейших домах всей империи и, само собой разумеется, к столу самого императора. Моллюски, по заверениям учёных, обладают невероятной силой воздействия на человеческий организм, они омолаживают клетки в прямом смысле этого слова, и продлевают жизнь на несколько лет, а может и десятилетий. Но во всём есть свой подвох. Кстати, об этом знает не так уж много людей, я, надеюсь, ты сохранишь это в тайне.

– Но у нас есть технологии – нанороботы и прочие изобретения, разве так важны какие-то там моллюски? – спросил я.

– Да, ты прав. У нас есть технологии и они достаточно развиты, чтоб человек мог рассчитывать на большую продолжительность жизни, но технологии никогда не смогут сравниться с тем, что создала природа. К тому же вся технология нанитов основана на изучении именно этих особей. Так или иначе, они весьма ценны для многих влиятельных людей, но загвоздка заключается в том, что Рейна не подчинена империи, как остальные миры. Да, официально этот мир входит в состав империи, но власть императора здесь, как ты уже успел убедиться, крайне слаба, больше напоминают номинальную. И мы здесь для того, чтобы сделать всё возможное, чтобы изменить эту ситуацию. Ну не мы, конечно, а я, но ты меня понял, – Эделсей по-отечески улыбнулся мне и продолжил рассказывать. – Многие пытались разгадать тайну этих существ и этой планеты, проводили множество экспериментов и опытов, но тайна оставалась нераскрытой. Были попытки разводить их на других планетах, но нигде, ни водной из систем этого не удалось сделать. Они просто погибали. Думаю, это всё из-за солнца, его особые излучения или что-то вроде того, я не учёный, и не особо разбираюсь в этом. Пробовали разводить их здесь на планете, чтобы увеличить популяцию моллюсков, но и эта затея провалилась. Оказалось, что в неволе, под присмотром людей – эти создания теряли все свои, столь ценные свойства, и были непригодны даже в качестве деликатеса, скорее наоборот. Поэтому они водятся только в дикой природе и их чрезвычайно трудно поймать. И, к огромному сожалению, их популяция крайне мала.