– Ортофей, ты немного опоздал, что произошло?
– Господин…
– Можешь звать меня дядя, – перебил меня Эделсей, – мы с твоим отцом были как братья, и я сам нянчил тебя, когда ты был совсем маленьким, ну и капризным же ты был малышом. Впрочем, сейчас не об этом. Итак, что произошло?
Я рассказал дяде историю моего прибытия на Рейну. За время моего рассказа он несколько раз нахмурился, особенно когда я упомянул происшествие на площади и имя Шейд.
– Что это было? – спросил я у Эделсея.
– Нечто мерзкое и поганое, – ответил он мне.
– Ты должен понять, Ортофей, – продолжил Эделсей поучительным тоном, – людям свойственно ошибаться. Не все хотят быть частью империи, а здесь, на Рейне, где власть императора особенно хрупка, подобные люди появляются чаще и стараются донести свою позицию, иногда такими варварскими методами, как ты видел на той площади сегодня. Глупцы, изменники, подобными действиями они приносят вред только мирным жителям и никому более. Они думают, что могут этими действиями разрушить мир в нашей галактике, как я уже сказал – глупцы.
– А разве люди не вправе выбирать, как и в каком мире им жить? Разве не этого всегда добивались? Жить вместе, иметь возможность выбирать своё будущее, учиться, работать, быть свободными в своём выборе?
– Вот именно, – подхватил мои слова Эделсей. – Вот именно, сынок. Люди вольны выбирать, что им делать, во что верить, как жить – всё это они могут делать и делают независимо от того, в какой части галактики они находятся. Но мы не зря объединились в империю, не зря потрачено столько сил на её создание, пролито столько пота и крови, как простых людей, так и тех, кто находится у власти. Вместе мы сила, в единстве нам нипочём никакая угроза. Империя существует тысячи лет, скажи – сколько войн ты помнишь, сколько невинных людей погибло от геноцида или рабства, или может быт от рук разбойников и бандитов? Сколько?
– Не знаю, дядя. А сколько?
– Чему вас только в школах учат? – проворчал Эделсей про себя, а затем добавил, уже громче. – Их почти не было, и нет. Я имею ввиду, что люди гибли всегда и всегда будут, так уж мы устроены, что не можем жить спокойно. Но, когда появилась империя, когда власть императора распростёрлась над галактикой, где бы ты ни находился, тебе всегда помогут, придут на помощь. Мир и процветание во всех двенадцати человеческих мирах уже сотни, тысячи лет. Мы перестали болеть, мы стали продолжительнее и продуктивнее жить, мы перестали голодать, мы перестали бороться за место под солнцем, нам открыты миллионы звёзд и планет. Всё это благодаря империи, потому что главное кредо императора и его семьи, кто бы что ни говорил, но главное его кредо – это благосостояние его народа. Вот так всё просто и, поверь мне, мальчик, он чтит эту заповедь. Поэтому я верю в императора, поэтому в него верил твой отец и только поэтому мы верны империи.
– Но мужчина, как я поняла, – вмешалась в разговор Кара, – говорил совсем о другом, не так ли? Он говорил о Создателях. О том, что они всего лишь миф, чтобы запугивать нас, чтобы мы были послушными, чтобы боялись их гнева и надеялись не на себя и собственные силы, а лишь уповали на этих мифических существ и, конечно же, на императора.
– Не сметь, – крикнул Эделсей, – произносить подобных речей в моём доме. Как ты могла, моя дочь, произнести такое? Откуда ты это услышала? Кто тебя научил? Это всё твои дружки и подружки? Я запрещаю тебе с ними общаться! Ты будешь сидеть дома взаперти.
– Ты не посмеешь! – крикнула на отца Кара.
– Посмею. Пока ты живёшь в моём доме, ты будешь делать так, как я скажу.
– Это пока, скоро я уеду отсюда, и ты больше меня никогда не увидишь.
Кара, вся в слезах выбежала из-за стола и побежала в свою комнату.
– Кара, – попыталась окликнуть её мать, но девушка не обернулась и продолжала подниматься по лестнице на второй этаж.
– Пусть идёт, – сказал Эделсей. – Посидит немного взаперти, подумает над своим поведением. Мне жаль, что ты стал свидетелем этой сцены, но, как ты успел заметить, здесь на Рейне, даже наши дети подвергаются влиянию этих неоформистских идей. Итак, на чём мы остановились? Ах да. Чем ты собираешься заниматься?
– Я не знаю, – ответил я, глупо улыбнулся и немного смутился. – Признаться, я ещё не думал об этом.
– Раз ты не определился, предлагаю тебе место стажёра в моём отделе. Должность маленькая, но ответственная. Думаю, твой отец хотел бы, чтобы ты пошёл по его стопам. Поработаешь, присмотришься, глядишь, тебе и понравиться, а там дальше сможешь поступить на обучение. Пенсии твоего отца должно на это хватить. Или сможешь выбрать что-то другое, но всё равно сейчас ещё рано думать о поступлении, набор начнётся только через полгода, так, что у тебя будет шанс поработать. А и ещё одно – эта работа предполагает много путешествий по планете и не только, так что ты сможешь много где побывать и многое увидеть.
Я рад был такому предложению, не каждому выпадает подобный шанс, тем более, что особого плана действий у меня не было. А предложение Эделсея казалось выходом из трудного положения, тем более я всегда мог отказаться.
Глава 2
Егор стоял на балконе и пристально смотрел на, переливающуюся разными цветами радуги, пирамиду. Он вглядывался в неё, как будто пытался проникнуть во все её тайны, но ему этого никак не удавалось сделать, и он всё с большим упорством напрягал взгляд и снова окунался в танец её радужного света. На улицах почти не было людей, был третий час ночи, хотя ему со своей высоты не очень было хорошо видно. Его дом парил в двадцати метрах над землёй, к тому же его комнаты были на двадцать первом этаже, так что он, даже если бы захотел, не смог бы разглядеть кого-то. Пусть энергетические артерии пирамиды пронизывали весь город и освещали его, но с такой высоты люди были для Егора всего лишь точками, и эти точки почти не было видно.
Двадцать минут назад позвонил Акано и сказал, что император призывает их к себе. Он за эти двадцать минут успел помыться, побриться и одеться в свой лучший мундир офицера императорской гвардии, белый с золотом. На позолоченном ремне он прикрепил меч, тот самый, подаренный ему Омелой Тарик на Альдеране. Меч изготовленный из самых редких металлических сплавов, закалённый в чистой энергии ксенила. Этому произведению искусства не было равных ни по красоте, ни по силе. Таких в империи осталось всего семь штук: одним обладал сам император, другим Егор, а остальные осели в коллекциях богатейших семей галактики. Собравшись Зорин ожидал, пока Акано прилетит за ним. Друг не заставил себя долго ждать и подлетел к платформе, на которой он стоял.
– Что-то не по нраву мне всё это, – сказал Егор, когда уселся в лайтбот.
– А то, – улыбнулся Акано и задал курс на дисплее прямо к резиденции императора. Лайтбот был полностью автоматическим летательным аппаратом и без особых трудов доставлял пассажиров до нужной точки, вплоть до одного метра. Подобные аппараты пользовались популярностью в столице: надежные, многофункциональные, удобные, быстрые, что ещё нужно для комфортного перелёта.
– Что-нибудь уже известно? Для чего нас вызвали? – спросил с раздражением в голосе Егор.
– Ни единого слова, но сам понимаешь, если нас вызвали – значит, дело дрянь. Император по пустякам не стал бы нас дёргать, – ответил Акано с серьёзностью в голосе. Когда дело касалось службы он становился до противного серьёзным.
– А кто его знает? Может он свихнулся, как тот, другой? Может у них это семейное? – выпалил Егор.
– Прекрати, – осадил его Акано. Он не мог терпеть, когда кто-то оскорблял или насмехался над императором и его властью. – Прошло уже одиннадцать лет, пора бы забыть, – добавил он.
– Да, ты прав, друг. Прости, я просто не выспался.
Остальной путь они проделали молча. Заговорили только тогда, когда лайтбот приземлился на одной из посадочных площадок в императорской резиденции. Она, как и тысячи лет до этого, была на острове посреди бескрайнего океана. На возвышении этого острова, можно даже сказать – на его горах, возвышающихся на сотни метров над уровнем моря, были построены невероятные, умопомрачительные строения, составляющие большую часть императорского дома. Несколько парков, расположенных в разных частях острова, с причудливыми деревьями со всех концов галактики, населённые самыми диковинными животными и птицами, радующие глаз любого, даже самого чёрствого человека. Большая часть домов парила над поверхностью, но не двигались с места. Человечество уже давно приручило гравитацию и использовало её возможности по максимуму. Здания, сооружения, предметы мебели и прочая мелкая ерунда были настроены на преодоление этой силы для того, чтобы служить своим хозяевам, как они того пожелают.
