— Да, теперь мы в расчете. Этьен отобрал кое-что у меня, а я имел право «одолжить» необходимую для дела таблетку. Все равно о них давным-давно позабыли.

— Кстати, об Этьене. Что именно он забрал у тебя, какую новую силу?

— О, дорогуша, полегче, мы уже закончили игру. Ты предпочла иные вопросы. Итак, покажешь точную дорогу на Парнас?

— Меня посадят с тобой в одну камеру.

— В одну — ни за что, а в соседнюю — запросто. С Ричардом однажды такое уже было. Готова?

— Почему бы и нет?

========== Глава 12 ==========

— Добро пожаловать на Парнас, Рейнольдс Ратценберг, — торжественно сказала муза, когда они переместились, наконец, на землю вдохновения. Путь домой для Мелеты ещё никогда не был настолько длинным — все потому, что колдуну нельзя было просто так взять и вломиться на остров. Приходилось приближаться к Парнасу постепенно, что заняло около часа.

Рейнольдс, по привычке сложив руки в задние карманы, смотрел на то, что было скрыто от взоров колдунов многие годы. Парнас встретил их цветущими сакурами, миндалем и изумрудной травой. На секунду колдун позволил себе завороженно застыть от открывшейся красоты. Однажды ему довелось побывать в Кэнроку-эн, однако тот не шел ни в какое сравнение с этим потрясающим видом. Только ради этого стоило нарушить десяток-другой правил. Неудивительно, что музы столь прекрасны — в подобном месте невозможно не вырасти идеальным. Рейнольдс слегка поежился — здесь он так остро ощутил свое несовершенство! Любопытно, если жить здесь все время, затянутся ли многочисленные шрамы, — и не только телесные, ведь по большей части, он был изуродован постоянной внутренней борьбой за собственную свободу и право на распоряжение силой.

Мелета, на плечо которой села большая бабочка с крыльями яркой тропической окраски, собиралась было еще что-то сказать, когда колдун ощутил, что ему перестает хватать воздуха. Сладкие ароматы, которые он столь неосторожно вдыхал, словно парализовали все внутри. Рейнольдс с хрипом опустился на колени, обхватив голову руками. С трудом сделал один вздох и тут же закашлял так, что сочная трава окрасилась кровью.

— Рейнольдс… — муза с ужасом уставилась на колдуна, который не переставал бороться за каждый вздох, дающийся с огромным трудом. На лбу у Призрака выступила испарина, а на висках жилки забились с сумасшедшим ритмом.

— Воздух… отравлен… для… колдунов… — с трудом процедил Рейнольдс. Его лицо приобрело синюшный оттенок, как при удушье.

Муза присела рядом, протянула было руку, однако Призрак отшатнулся от неё, словно от чумной больной. Удивительно что ему хватило ловкости, и то, что, даже задыхаясь, он не желал нарушать заклинания. Почему же он все-таки так упорно настаивал на нём там, у Беккерелей?

— Рейнольдс, не упрямься, вдруг прикосновение поможет, я же — муза, ты можешь быть здесь по моему разрешению, — она пыталась уговорить Призрака, даже точно не зная сработает ли этот вариант. Мелета была готова рискнуть и страх перед ужасными муками отступил на задний план. Он пришел сюда по её вине.

— Ты… бы… ещё предложила… сделать мне… искусственное… дыхание… — Рейнольдс разразился каркающим смехом, скривив посиневшие губы. — Я… слишком… силен… а… значит… опасен… для Парнаса…

Мелете стала ясна суть проблемы — Остров со своей магией был губителен для тех, кто обладал большой силой, поэтому его воздух сейчас не позволял Рейнольдсу нормально дышать. Свет всегда оставался самым эффективным оружием против колдунов.

Девушка порылась в складках хитона и достала алюминиевую коробочку с картинкой, которую Рейнольдс четко рассмотреть не мог из-за разноцветных пульсирующих пятен, прыгающих перед глазами по причине недостатка кислорода.

— Это — анисовые горошины, — стала торопливо объяснять Мелета, снимая крышку. Запахло Провансом, солнцем и беззаботным детским смехом. — Ешь, сахар ведь притупляет силу колдунов, правда? Ну же, Рейнольдс, не упрямься, скорее.

Если Призрак и колебался, то не больше секунды. Выбор между силой и удушьем был вполне очевиден. В конце концов, пил же он однажды волчью кровь, дабы обострить зрение для охоты. Эффекты от подобных трюков все равно временные. Он протянул руку и зачерпнул горсть беленьких горошинок, к большому облегчению Мелеты.

— Если я навсегда потеряю силу, убей меня, — прохрипел он, высыпая конфетки в рот. Тут же скривился так, будто съел вместо французского лакомства огромный лимон. Он уже хотел выплюнуть их, когда встретился взглядом с Мелетой.

— Не смей, Рейнольдс, — твердо приказала она.

Хорошо говорить, когда не ощущаешь противного вкуса аниса, лакрицы и собственной крови. Во рту всё жгло огнем, язык, не привыкший к сладкому, переживал что-то наподобие шока. Организм всеми силами старался защитить колдуна от неверного шага. Сделав над собой усилие, Рейнольдс стал разгрызать горошины, зубы при этом свело, как от холода.

Несколько лет назад колдуну нужно было сымитировать остановку сердца и Эжен заставил его выпить четыреста грамм настойки из экстракта боярышника, валерианы и пустырника, не позволив запить водой. В результате Призрак ещё час кашлял, будто пытаясь выплюнуть свои легкие, но даже та легендарная настойка, которая и впрямь едва не остановила его сердце и не лишила алхимика права на практику, не шла ни в какое сравнение с анисовыми горошинами. Кто бы мог подумать, что природа теневого мира наградила колдунов столь разумным организмом, который скорее убьет, чем позволит лишиться силы.

Проглотив противный ком, колдун вновь обхватил голову руками. Мелета с надеждой прислушивалась. Вначале он дышал так же тяжело, как и минутой ранее, однако постепенно дыхание выравнивалось, становилось спокойным и размеренным, как у спящего.

— Как… как ощущения? — робко поинтересовалась девушка, когда колдун снова открыл глаза. Ток в них исчез практически полностью, остался только едва заметный блеск, как свет далекой звезды. Выходит, сработало. Дюжина конфет значительно приуменьшила силы Рейнольдса.

— Словно заново родился, — признался колдун, проведя рукой по горлу. — В плане, что таким слабым я, кажется, был только при рождении, если верить записям моего отца. — Достав салфетку, он стал вытирать губы, которые, к слову, стали приобретать свой привычный оттенок. Чем больше Рейнольдс дышал, тем больше красок возвращалось к нему. Ещё немного и он перестанет напоминать труп. — Но я не жалуюсь, это временно. Спасибо за быстроту реакции, мой мозг из-за недостатка кислорода перестал работать. Это, правда, твои любимые конфеты? — недоверчиво поинтересовался он, заметив, как Мелета берет одну горошину. — Ужас, — его передернуло, после чего Рейнольдс поднялся на ноги. — Веди. Яд кураре на вкус, наверное, и то лучше. Наверное.

Мелета кивнула. Она ощущала прилив облегчения пополам с гордостью. Таки муза тоже может быть полезна колдуну.

— Хранилище исторических свитков находится в центральном здании, которое мы называем Тифорея, — начала рассказывать Мелета тоном самого настоящего экскурсовода.

Они шли по одной из многочисленных троп сквозь миндаль, и деревья порой роняли на них свой цвет. Пока они выберутся из сада, станут похожи на спасшихся от метели. Эта мысль развеселила колдуна и он хмыкнул.

— Это — самое сердце Острова, в нём проходят официальные церемонии, расположена библиотека, хранилище и хрустальная комната с Кастальским источником. Сейчас время занятий и в Тифорее практически никого нет, кроме муз-смотрительниц.

— Удачное я выбрал время, — вновь хмыкнул Рейнольдс.

— Абсолютно с тобой согласна, — кивнула головой муза, останавливаясь. Странно, но потеря магических сил не испортила колдуну настроение.

Сад заканчивался и вдали замаячили невысокие белые здания, совсем как на открытках, которые туристы любят присылать из Греции. Колдун изучающе смотрел на небольшой городок, утонувший в цветах всех возможных сортов. Так и ослепнуть можно от яркости красок.

— Слева — Лиокура, учебное здание, — Мелета указала на трехэтажное восьмиугольное здание с бирюзовой крышей, окруженное маленькими, аккуратными домиками, стены которых были увиты цветущими клематисами, — а вокруг — наши дома. Тифорея же — по центру.