– А ты что здесь делаешь?
– Я?.. Я искала наш журнал, – запинаясь, ответила девушка, боясь поверить своему счастью и одновременно чувствуя неловкость перед Светланой Петровной.
– Нашла?!? – Верочка убедилась в том, что на нее сердятся. Химик давно уже одернул обе руки и заложил их за спину.
– Да…
– Вот и иди! А вы, Альберт Михайлович, задержитесь на минуту.
Девушка вылетела из учительской, как чертик из табакерки. Сотни мыслей промелькнули в ее голове за тот длинный день. Она, держа в секрете даже от Маринки все то, что произошло в учительской, боялась, что об этом узнают одноклассники, что химик обозлится на нее и начнет мстить, что случившееся дойдет до мамы и что Светлана Петровна неправильно поймет то, что увидела. Ничего этого не произошло. История в учительской имела совершенно другой финал. Очевидно, этот эпизод, как упавшая карта, подтолкнул к разрушению целый карточный домик.
… Почему она сейчас об этом вспомнила? Ах, да! Вчера вечером говорили о встрече выпускников, намеченной на ближайшее время. Вот старые воспоминания и всколыхнулись. Хотя Верочка ничего и никому не обещала, все же задумалась: ехать или нет? Путь был неблизкий: собирались встретиться в Москве, а это значит нужно позаботиться о билетах, взять короткий отпуск на работе, поговорить с Татьяной. Впрочем, уже пора вставать, скоро прозвенит будильник, совершенно бесполезный в последнее время. Она приготовит завтрак, сын будет торопливо пить кофе, на ходу собирать свои документы, разбросанные по комнате. Верочка, первую половину дня совершенно свободная, после пробежки намеревалась заняться домашними делами. В банк идти нужно только к обеду.
Глава 2
День обещал быть сегодня ясным и солнечным. Сквозь оголенные стволы деревьев показался пылающий шар. Через несколько минут он стал ярко-желтым, золотистым и уверенно выкатился во всю ширь осеннего неба, разогнав серые тучки. Эта благодать с живой и чуткой утренней тишиной, полной запахов опадающей листвы, должна была продлиться несколько дней – так утверждали метеорологи. Верочка всякий раз жалела, что не может перенести всю эту осеннюю радость на бумагу. Старый фонтан в своих серых водах носил отражение оставшейся яркой листвы и солнечных лучей, уверенно пробиравшихся даже на самые тенистые аллеи парка. Верочка видела, как на придуманных ею полотнах по грубой льняной скатерти рассыпались яблоки. Рядом стояли пузатые кувшины для вина и белая ваза с букетом красно-желтой листвы. Рассеченные половинки яблока, оставленные кем-то на скамье и почерневшие за ночь, старинный вокзал, окрашенный в свежий желтый цвет, пустынная в столь ранний час площадь – все просилось на бумагу, но она давила эти мысли, заглушала их в себе, настраиваясь на планы нового дня. Прошлого не вернешь, в одну реку дважды не войдешь, да и поздно уже менять свою налаженную устоявшуюся жизнь.
Вчерашний разговор с Маринкой и детские воспоминания, однако, не отпускали… Альберта Михайловича боялись далеко не все. Была в их классе одна отчаянная девчонка, которой нравилось давать отпор скользкому и неприятному химику. У них с Лариской сложились какие-то особые отношения – этого наивная Верочка тогда не понимала и просто восхищалась ее смелостью. Та смотрела на Альберта Михайловича с вызовом, смело шла к доске и совсем не потому, что всегда была готова. К ее ошибкам химик относился терпимо, даже очень снисходительно: не слышал подсказок, не видел шпаргалок и вообще щедро одаривал Лариску хорошими отметками. И после одного случая больше не приглашал на дополнительные занятия в кабинет химии. Что тогда произошло между ними – не знал никто. Словоохотливая Лариска, которой всегда очень нравилось рассказывать о своих победах, на этот раз хранила молчание.
Она, высокая и красивая, с длинными русыми волосами, спускающимися непрерывным водопадом по всей спине, всегда была самой заметной в классе, но далеко не популярной. Лариска расцвела раньше всех, и ее красота, при всей внешней благопристойности, была какой-то вызывающей, влекущей и одновременно пугающей ровесников. Хотя как можно было быть вызывающей в условиях одинаковой школьной формы, когда любое, даже самое незначительное отступление от нормы, каралось выговорами и замечаниями в дневнике? Юбочка всегда чуть короче, чем следовало; высокие стройные ноги (колготки она не носила до самых холодов, предпочитая плотные гольфы или модные в те времена гетры); поблескивающие губы, чуть выбивающиеся из конского хвоста непослушные длинные пряди – и ее красота уже кричала, звала, вопила во весь голос.
Девушка сидела на уроке, задумчиво глядя в окно и наматывая русые волосы на длинный указательный палец правой руки. Потом, думая о чем-то своем, она рвала запутавшуюся прядь и начинала накручивать следующую. Длинные ноги не помещались за партой и как-то незаметно для хозяйки перемещались в проход. Юбка становилась при этом все короче. Мальчишки, забыв о том, что в классе идет урок, наблюдали за другим представлением, проглатывая слюну. Круглое личико украшали две ямочки, щеки заливались румянцем, но не от смущения – такого слова в лексиконе Лариски не водилось! Его она даже не знала! Она краснела, вспоминая что-то свое, очень приятное и волнительное. Всем своим видом, даже ничего не говоря, она показывала, что много старше и опытнее, чем все остальные девчонки в классе, наивные и трусливые, крепко держащиеся за мамин подол. Между всеми Верочкиными одноклассницами и Лариской лежала огромная непреодолимая пропасть.
Учеба ее не интересовала давно. Четверка редкой гостьей красовалась в ее дневнике. По химии, конечно, по рисованию и по физкультуре. Ей не нужно было даже прилагать какие-либо усилия: она легко брала нужную высоту, будто перешагивая через планку. Она взмывала над «козлом» и брусьями, легко опережала всех в беге. А что ей нужно было делать? Только переставлять длинные ноги – и вот она уже первая, если, конечно, Лариске было не лень. От всяких спортивных кружков она отказалась сразу, несмотря на все уговоры учителя физкультуры и приходящих в школу тренеров. До восьмого класса ситуация с оценками была немного лучше, но в девятый класс после каникул дылда Лариска пришла совершенно новой, взрослой и изменившейся. Ее не портили даже красные прыщики, заметные на ее прозрачной белой коже. Другой девчонке они принесли бы столько бед и переживаний, привели бы к серьезным комплексам, вселили бы обычную для всех подростков мысль о собственном безобразии, но только не ей. Лариске удавалось не замечать всех этих покраснений, а все потому, что она уже знала, что красива. Уже была уверена в своей неотразимости. Уже имела возможность убедиться в том, что имеет особую власть над мужчинами.
Она могла отчаянно доказывать (и кому – завучу, от одного вида которой Верочка чувствовала себя виноватой во всем!), что пользуется только гигиенической помадой, что глаза не подкрашивает, а домашнее задание, честное слово, забыла дома. Как-то на уроке русского языка, возмутившись регулярными пропусками и отсутствию тетради, Таисия Александровна послала ее домой за тетрадью, но в результате смутьянка так и не вернулась в школу. На следующий день как-то лениво, не особо стараясь, она сочинила историю о потерянном ключе. Наивная Верочка так и видела, как длинноногая Лариска в своей короткой юбчонке ищет ключи в траве у дома. Наверное, никто, кроме нее, в эту сказку не поверил.
Мальчишки, не отрывая от Ларисы глаз, все же ее не любили. Всегда старались посмеяться над ее самоуверенностью и выставить в глупом положении. Любимым розыгрышем был окрик в полупустом школьном коридоре или на улице:
– Эй, красавица! Сколько времени?
– Эй, девушка! Вы что-то уронили!
– Красавица, у тебя на юбке белое пятно!
И когда довольная Лариска поворачивалась, еще раз убежденная в своей неотразимости, и готова была улыбнуться, раздавался оглушительный смех:
– А кто сказал, что красавица – это ты? Ты же Лариска-крыска!
Девушка злилась, спешила догнать обидчиков и надавать им тумаков, но они, предварительно договорившись, рассыпались в разные стороны. Проходила неделя-другая, утихали страсти, и они изобретали новый способ посмеяться над той, кто их презирала. Мальчишки понимали, что для нее они еще слишком малы, и дело не в том, что эта дылда была выше всех в классе. Она уже находилась в том мире, где им так хотелось побывать, ну хотя бы заглянуть, о нем они грезили ночами, но их время еще не пришло. И они это знали. Кто-то другой, старше и опытнее, сопровождал ее в этом пути, рассказывал обо всех препятствиях и приключениях, и мальчишки мстили недоступной девушке издевками и глупыми розыгрышами. Кто-то даже распространял грязные истории, рассказывал о тайных похождениях Лариски, надеясь, что, опустив таким образом девушку, они смогут встать с ней рядом и даже показать свое превосходство. Верочка, ясное дело, ничему подобному никогда не верила.
