И человек копал! Фанатично вгрызался в и без того изнасилованную почву планеты меняя постепенно, по мере роста туннелей, плотность нашего практически идеально круглого обиталища.

***

– Однажды все это прекратиться. Весь этот сыр-бор попросту остановит свое тленное существование. Нужно просто идти… идти вперед и не смотреть по сторонам и уж тем более – не мне тебе говорить – не оборачиваться!

– Старое доброе диггерское правило, – безразлично ухмыльнувшись, произнес Сод, вяло шаркая ногами, оставляя после себя незримые борозды.

– Да. Да, – тут же отозвался старателю голос очень похожий на его собственный, разве что с немного другим оттенком. Просто другим.

В этот самый момент Сод подумал совершенно тоже самое: что-то здесь не то. Но никак не мог он понять этого изменения до конца. Хотя особых усилий ему приложить попросту не удавалось. Впрочем, это было бы совершенно бесполезным занятием.

– Останавливаться никак нельзя, понимаешь? – вновь, но в этот раз более взволнованно произнес голос. – Ты и так провел без движения слишком долгое время. Слишком. Двигайся! Создавай шум вокруг себя. Тишина губительна.

– В конце концов я сожгу весь кислород в этой прямой кишке.

– От воздействия тишины ты сойдешь с ума раньше, – казалось, будто бы голос запыхался и ему то и дело приходится озираться, – забудешь как дышать и тогда уже будет все равно.

– Кому? – старатель кашлянул, от чего дыхание его сбилось и стало уже не таким ровным, как было. – Я существую лишь по инерции.

По всей видимости, человека, что уже обрек себя на смерть – насквозь, вплоть до самых сокровенных уголков его подсознания, о которых и сам даже не помышлял – переубедить становиться делом совершенно непостижимым.

***

Нахмурившись, да так, что брови заболели, я подошел к Тао и принял из его рук кусок ткани с пришитой на ней нашивкой. Подобный шеврон украшал и мое плечо, разве что тот, который я видел перед собой, был старого образца. Плотная вышивка выполненная в форме гексагона, содержала в себе изображение кайло, клюв которой был вышит золотыми нитями (старательское поверье. Вроде бы как на удачу, чтобы улов всегда был). Рукоятку инструмента матерые сталкеры делали из теодолита – прочный и жароустойчивый материал.

Конечно же, киркой практически не пользовались и этот древний придревний инструмент, на замену которому пришли позитронные сверхчувствительные дробители, гидрокомпенсированный плазморез (он же резак) и, конечно же, рукоятка. Рукоятка являла собой, пожалуй, самое распространенное орудие добычи. Постоянно ломающиеся и от того приводившие в неистовое бешенство любого, кому довелось иметь дело с этой стервой. Но это наиболее необходимый инструмент из всех вместе взятых. Рукоятка имела кучу недостатков, но все они меркли на фоне ее истинного предназначения.

Подняв на Таонгу взгляд полный вопросов, я кивнул ему головой, на что тот лишь пожал плечами. Вздохнув и постучав шевроном по ладони, я встал, отряхнул с колен налипшую незнакомую землю и предложил двигаться дальше.

– Какова глубина, дружище? – поинтересовался я, спустя шагов триста молчаливого шествования.

Таонга, поравнявшись со мной, выпучил на меня свои наполненные удивлением глаза.

– 714, – спустя короткую паузу ответил тот.

– Относительно…

– Очень смешно, – осек меня Тао, сбрасывая настройки на своем наладоннике.

– Послушай, – меня вдруг разобрало на поболтать, чем я вызвал новую волну удивления у напарника. – Как считаешь – откуда взялись эти, или же этот, ходы, м? Ты же ведь обратил внимание на форму выкопа? Идеальной окружности потолки и стены. Плоский лишь пол. Видимо от того, что изрядно притоптан. Кстати, здесь куча следов. Разных. При том некоторые есть в поперечном направлении. Местные гномы умеют ходить сквозь стены что ли? – Не успев закончить поток своих бесполезных (в большинстве своем) домыслов, мы одновременно остановились как вкопанные, уставившись друг на друга.

– Параллельные ходы, – тихо, будто бы боясь быть услышанным, произнес Таонга.

– Возможность их существования, – подхватил я, последовав примеру друга, так же припав ухом к стене.

– Именно! – прошептал тот, глядя сквозь меня.

– Ну мы и придурки. Слушай, ладно. Погнали дальше.

– Хотя предположение вполне себе может оказаться оправданным.

– Интересно же чем? Тем, что эти одичавшие, выжившие из ума от поедания собственных экскрементов, ханты, мать их итить, решили воссоздать под землей земли обосранный мегаполис? Я тебе так скажу: этот туннель, по которому мы с тобой сейчас топаем, рано или поздно выведет нас к одному из новообразований, что возникло в результате катастрофы. Пористый шоколад ел? Пещера. Вот в одной из таких пещер эти существа и разбили свой лагерь. У них там есть вода. Целые озера! А знаешь, сколько таких пастбищ по всему куску планеты?

– …

– Много. Тысячи! А они ж как цыгане – кочуют с места на место. Чуют они эти озера что ли, не пойму… Хотя… А знаешь, наводит на мысли, да?

– Ключевое слово «наводит», а точнее «наводят».

– То-то и оно!

Когда идешь по подземному туннелю несколько часов подряд – начинает казаться, что ты попросту шествуешь по одному и тому же замкнутому, словно бы кругу, месту. Одно с другим буквально не сходится у тебя в голове: один, не меняющийся ландшафт вокруг тебя; одна и та же картинка. В какой-то момент даже начинаешь верить, что ты угодил в некий магический лимб, круговорот одного и того же и тебе предстоит идти здесь, до тех пор, пока ты не сойдешь с ума окончательно, чтобы хватило безрассудства убить себя или же…

Невольно, я стал коситься на напарника. В мою и без того тяжелую голову закралась одна нелепая совершенно мысль, принявшись безудержно и до безобразия безкотрольно подрывать мое, как выяснилось, довольно-таки шаткое самообладание.

Все началось с того, что я, в моменты совершенно бесцельного подсматривания на своего друга, стал подмечать то, что каждый раз, в моменты моего внимания, что я обращал на него, движения его словно бы повторялись. По началу, списывая его своеобразное почесывание лба и то, как он поправляет маску-респиратор, на пустяковое совпадение и привычку человека – я не придал всему этому особое внимание. Но когда это стало повторяться из раза в раз..! И мало того, все это повторялось именно тогда, когда я удостаивал его внимания. В этот то самый момент я не на шутку занервничал. Стало казаться, что я схожу с ума. А ведь обезумев окончательно, одному богу известно, на что мы становимся способны. А где гарантия того, что именно сейчас не сходит с ума мой старый и верный приятель?

– Релукт, брат? – тысячами иголок сгустившаяся вокруг нас тишина осыпалась мне на голову. От чего я невольно вздрогнул и не сразу понял его вопроса. – Релукт, да? – Вновь, с той же будничной интонацией произнес Таонга. Луч его фонаря по прежнему упрямо светил вперед, предательски растворяясь во тьме, которой, конец, казалось бы, не наступит уже никогда. Хотя, может и наступил уже давно и для нас двоих, а мы этого все никак не могли понять.

– Хех, – усмехнулся я, всеми силами пытаясь придать своему голосу совершенно беззаботную интонацию, – он самый. Видимо, у тебя тоже самое, раз ты спросил меня об этом. – Я отступил на шаг от Таонги, стараясь сделать это как можно незаметнее. Но тот, похоже, все же обратил на это внимание, укоризненно покачав головой.

Релукт – понятие, возникшее среди тандема путешественников, где бы им не приходилось совершать совместное шествие. В результате долгого и изнурительного похода, когда приходится прибывать в унылом молчании (а такое обязательно случается, в особенности, когда впереди не видать просвета, ни буквального, ни фигурального), рано или поздно у одного из путешественников случается так называемый релукт – идеальная схема воспроизведения минувшего в будущем события, с возможностью его обязательного (так как чаще всего любой релуктированный вывод являет собой параноидальную версию, от чего ошибочную) предотвращения. Рассматривая релукт с точки зрения настоящего времени – мы становимся свидетелями возможного события, которому не суждено было возродиться в настоящем мгновении. Данное событие (каким бы он ни было) так и остается существовать лишь в мыслях того\тех, кто задумал его притворить в конкретное действие.