Она убирается в Куинсе в офисе, Едет с зарей двумя поездами, Чтобы быть там ровно в восемь. Между этажами она драит пролеты, Убирает мусор, неважно, просят ли, И пытается быть невидимой при своем боссе. Она сама говорит, ее руки не знают покоя, А пальцы трут резину перчаток, Совсем как Библию, что она вечно таскает с собой. Ближе к вечеру – еще полтора часа, Тоже на поезде, чтобы вернуться домой. Она говорит, что читает псалмы, Готовится к мессе, Но я бы на ее месте прислонилась головой К холодной стене вагона, Прижала бы сумку покрепче И глаза бы закрыла, чтобы не укачало, Чтобы перед тяжелым вечером Попытаться отдохнуть для начала. 28 августа, вторник Вот уже три долгих года Мами хочет, чтобы я прошла конфирмацию [7]. В первый год, в восьмом классе, Мы не смогли одолеть регистрацию, Даже с учетом молитв и свечек. Мами не удалось выбить для нас с братом местечек, Но отец Шон сказал, что не страшно, если мы подождем. В прошлом году Каридад, Моя лучшая подруга, Решила остаться подольше в Дэ Ар [8], И я смогла без помех Уговорить мами подождать еще год. Ей пришлось дать добро, Так как они с матерью Каридад тоже подруги. И мой брат отправился в класс без меня. А в этом году мами заполнила все документы И чуть ли не пинком меня отправила в церковь, Поэтому я не успела сказать, что Иисус по девичьим меркам Мне, скорее, как старый друг, Друг детства, которого я еще не отвергла, Но который стал надоедлив и слишком часто мне пишет, Появляется рядом, подходит ближе, Чем надо, и хочется от него спрятаться. И мне кажется… этот друг мне больше не нужен. Это богохульство, я знаю, и от этого только хуже. Я без понятия, как сказать сейчас мами, Что это не потому что я не готова, А потому что моя «конфирмация» уже состоялась И мне не нужно давать обещания снова. Когда я думаю о Боге, То думаю не о чем-то конкретном. Я думаю о Святой Троице, куда почему-то Не входит мать. Чем старше я, тем яснее вижу, Как церковь смотрит на такую как я. По-другому. Будто вся моя ценность – Моя семья да то, что у меня под юбкой. Иногда я думаю, что, подставляя другую щеку, Я подвергаю опасности кого-то неподалеку, Так что иногда мне кажется, было бы легче, Если бы Бог не клал себе эту ношу на плечи И не искал меня в темноте, Не догадавшись зажечь даже свечки. «Мами», – говорю я ей по пути домой Слова затаились глубоко в моих недрах, И я силюсь Поднять их со дна. – Мами, а что, если я подожду с конфирмацией?.. Но она обрывает меня указательным пальцем, Который, может статься, Больше похож не на палец, а на восклицательный знак. – Mira, muchacha, – начинает она говорить. – Я не собираюсь язычников одевать и кормить. Она говорит, я в долгу перед Богом И обязана себя ему посвятить. Она говорит, что эта страна Слишком мягкая и дает слишком много выбора, И она боится, чтобы я из обоймы не выпала. Что если я не пройду конфирмацию, То во избежание дальнейшей опасности Она отправит меня обратно в Доминикану. Там я буду одна, без мамы. И там святой отец и монахини знают, Как добиться послушания и благочестия. Я смотрю на то место, Где у нее сохранились шрамы, И понимаю, что ее научило вере. Не чудо ли это, когда у бездетных, Которые долго молились, Рождаются близнецы? Молитвы были услышаны, Это – любовь Всевышнего. Соседи будут креститься при твоем появлении В качестве некоего уважения К судьбе. Они благодарны, что ты живая и дышишь, А не опухоль, наказание свыше, О чем никто не сказал, но втихаря Все думали так о тебе. Когда ты поздний ребенок, продолжение Твой отец и ром больше не будут близки. И он прекратит торчать у bodega [9], Куда отправляются флиртовать старики. Музыку он играть перестанет, Под которую люди местами Свистят и толкают друг друга. Ты не услышишь ни аккордеона, Ни маракасов звуков. Твой отец станет «un hombre serio» [10]. Может быть, меренге – это музыка твоего народа, Но папи не споет больше то, Что может толкнуть его на соблазны и на свободу. вернутьсяВ католичестве – процесс миропомазания, в знак сознательного подтверждения своего крещения и принадлежности к церкви. вернутьсяНебольшой продуктовый магазин в испаноязычном районе. |
