Подойдя к норе, он сунул туда палку, поворошил ею внутри и потом вытащил, ожидая ответа.

Ответа не последовало.

Ветеран снова засунул палку, на этот раз до половины, молодые люди громко закричали — все напрасно: зверь не подавал ни малейшего признака своего присутствия.

— Вероятно, он спит. Толкай, Пушкин, сильнее.

Слова эти показывали нетерпение Ивана.

Пушкин подошел ближе, засунул палку глубже и принялся за более основательные исследования, но шест не встретил ничего похожего на мех зверя и только упирался в стенки. Ветеран подошел к самой пещере, молодые люди приблизились со своей стороны, и розыск возобновился. Вскоре Пушкин убедился, что зверя внутри не было. Он решил попытаться в последний раз. Посоветовав своим молодым товарищам хранить полное молчание, он прилег на землю у самого входа в пещеру и начал прислушиваться.

Вдруг среди этой тишины до слуха братьев донесся шум, которого не мог слышать Пушкин, но который заставил их отступить и поднять глаза на вершину дерева. В то же мгновение они вскинули ружья вверх.

Огромное животное медленно спускалось с высокой сосны, у корня которой они находились. Ни один из них не мог сказать наверняка, какой породы зверь представился их взорам, ибо с первого раза нельзя было различить ни головы, ни ног, и видели они только безобразную массу длинной бурой шерсти. Вниз с дерева спускался на них медведь, которого они ожидали встретить в берлоге.

Алексей и Иван громко закричали, предупреждая Пушкина, и оба одновременно выстрелили по медведю.

Тогда только старик поднял голову, но было уже поздно: едва он успел вскочить на ноги, как зверь уже спустился и одним ударом опрокинул его навзничь.

Может быть, для Пушкина было бы выгоднее оставаться в этом положении, так как медведь уже повернулся и, казалось, приготовился к отступлению, но старый гренадер мгновенно вскочил на ноги и схватился за ружье.

Это приготовление к битве в соединении с болью от ран привели мишку в ярость. Он немедленно развернулся и, разинув пасть, пошел на ветерана. Пушкин успел спустить курок, но, увы, произошла осечка. Ружье было кремневое, к тому же при своем падении в снег старик подмочил порох.

Это еще больше усилило ярость животного, а когда еще Иван выстрелил по нему крупной дробью, медведь дошел до крайних пределов бешенства.

Пушкин, однако, успел выхватить большой нож — единственное оружие, которое имелось у него под рукой. Может быть, топор был для него удобнее, но старик оставил его на том месте, где рубил елку. Делать было нечего, и он с одним ножом решился принять рукопашный бой.

Старик имел еще возможность отступить, но, конечно, подвергая себя верной гибели. Медведь стоял выше него, на склоне, и как только бы Пушкин повернулся, страшное животное могло броситься на него в одно мгновение. И старый гренадер решился дожидаться врага лицом к лицу, пытаясь, если можно, отступить на более удобную почву.

Медведь остановился на минуту, облизал рану, и у Пушкина была возможность податься назад.

Именно в момент, когда он спустился с покатости, его противник с ужасным ревом вышел из облака дыма, которое его отчасти покрывало, и бросился на ветерана. Остановившись шагах в двух, мишка поднялся на задние лапы и принял позу настоящего борца.

Братья увидели только, как Пушкин махнул ножом, а потом человек и зверь вступили в рукопашную битву. Они кружились как в вальсе, поднимая вокруг снежную пыль. С минуту только и видна была темная масса среди белого вихря.

Иван закричал, испугавшись за жизнь Пушкина. Более спокойный Алексей быстро зарядил карабин, понимая, что освободить старика можно не иначе, как убив зверя.

Для Пушкина наступил момент страшной опасности. Медведь принадлежал к числу самых больших и свирепых. Успев зарядить карабин, Алексей подбежал к месту битвы. Человек и зверь, тесно обнявшись, продолжали кружиться.

Вдруг они разошлись. Пушкину удалось вырваться из лап медведя, и он начал отступать, но так неудачно, что мешал Алексею выстрелить. Зверь и человек переходили в эту минуту через овраг и очутились на куче снега. Пушкин всеми силами старался избежать объятий медведя. Действительно, в то время как человек чувствовал, что снег трещит и подается под его ногами, широкие лапы четвероногого скользили по поверхности без малейшего затруднения.

Пушкину удалось немного отойти, но медведь тотчас же догнал его. Раз или два зверь был так близко от человека, что касался носом его одежды, но, чтобы действовать когтями, нужно было сблизиться еще больше, и медведь это понимал. И вот, встав на задние лапы и приподняв одну переднюю, он приготовился поразить свою жертву. Иван и Алексей вскрикнули от отчаяния, но в этот самый момент Пушкин словно провалился сквозь землю.

Молодые охотники подумали сначала, что он упал, пораженный своим страшным противником. Они видели, как медведь ринулся вперед, словно для того чтобы броситься на опрокинутого врага, но в то же время к их ужасу присоединилось удивление. Они не видели ни человека, ни зверя — оба исчезли.

Внезапное исчезновение человека и зверя крайне встревожило бы наших молодых охотников, если бы они не помнили недавнего происшествия с Пушкиным. Занятый исключительно медведем, Пушкин, без сомнения, позабыл об опасности путешествия через снеговой мост.

Но на этот раз не было ничего смешного. Пушкин находился в провале не один: по всей вероятности, он изнемогал под тяжестью зверя, который грыз его зубами, или, может быть, несчастный просто утонул в потоке, бежавшем под снегом. С другой стороны, — бросился ли медведь на врага, когда тот исчез, или с разбега попал в яму против желания? Алексей и Иван полагали, что падение зверя было не умышленно, потому как видели, что он будто бы искал обход. Впрочем, неважно было, добровольно ли он бросился в яму или против своей воли. Так или иначе, он должен был упасть на голову бедному гренадеру; зная же неутолимую злобу этого животного, когда оно рассвирепеет, братья видели только два возможных исхода для своего товарища — утонуть или быть растерзанным в клочья.

Алексей тем не менее направился с ружьем в руках к тому месту, где исчезли зверь и человек, готовый мгновенно стрелять. Приблизившись, он услышал под ногами шум, среди которого легко было различить ворчанье медведя. Из этого он заключил, что борьба продолжается, и поторопился вперед. Крайне, однако, удивляясь, что не слышит голоса Пушкина.

Приблизившись шага на два к яме, Алексей увидел что-то, заставившее его мгновенно остановиться. Это был кончик медвежьего носа, появившийся на поверхности. Ему тотчас пришла в голову мысль, что медведь, стоя на задних лапах, старается вылезти, карабкаясь по стенке. Скоро догадка эта подтвердилась; действительно, зверь высунул из ямы голову и часть шеи, но в ту же минуту снова исчез.

Алексей пожалел, что не воспользовался удобным моментом и не выстрелил ему в голову, однако не прошло и десяти секунд, как кончик носа опять появился на поверхности. По всей вероятности, медведь делал вторичную попытку освободиться.

Первой мыслью Алексея было подождать, пока покажется вся медвежья голова, но он тут же одумался, ибо зверь мог на этот раз выйти на снег, и тогда он сам очутился бы в опасности. Поэтому охотник решил выстрелить, дождавшись наиболее благоприятного момента. Мгновение это настало, и раздался выстрел. В продолжение нескольких секунд Алексей ничего не видел. Дым заволок яму. Плеск, раздающийся из-под снега, свидетельствовал, что медведь бьется в воде, и его жалобные крики и ворчанье становились все слабее.

Как только рассеялся дым, Алексей подполз на коленях к краю ямы и заглянул в нее. Стенки ее были окровавлены, а в глубине виднелась черная масса, в которой нельзя было не узнать медведя.