Первой мыслью охотника было как-то известить товарищей. Если бы он мог это сделать, они подошли бы к нему с ружьями. Это был самый простой и лучший план, и Алексей поспешил исполнить его, закричав изо всех сил. Он звал их в продолжение десяти минут и ждал почти столько же, но не получил ответа, и никто не пришел к нему.

Что делать? Идти за ними, значит — дать медведю время спуститься и уйти. Тогда он непременно спасется, потому что невероятно было бы отыскать в лесу его след. С другой стороны, Алексей не мог оставаться и ждать, пока медведь спустится на землю. Да и даже в этом случае он не был уверен, удастся ли ему убить медведя или хотя бы одолеть.

Вдруг у него блеснула счастливая мысль. Он отступил на два шага и скрылся за широкими листьями дикого банана, где животное не могло его увидеть. Так как утро было свежее, то на нем был плащ. Он его снял и нацепил как мог искуснее на палку, которой стучал по дереву. Сверху он надел на палку свою шляпу и таким образом сделал что-то в виде пугала.

Затем он осторожно приблизился, скрываясь под банановыми листьями. Пугало, напротив, было помещено так, чтобы медведь его видел; потом, надеясь на свою хитрость, достойную Ганнибала, Алексей скрылся без малейшего шума.

Отойдя настолько далеко, что его не могли услышать, он ускорил шаг и возвратился в лагерь.

Вооружиться и отправиться для него и товарищей было делом одной минуты, а через двадцать минут они все четверо стояли возле пальмы, где увидели, что хитрость Алексея вполне удалась.

Медведь все еще сидел между листьями нибона; четыре пули, отправленные в белое пятно на его груди, свалили его с дерева мертвым.

Даяк был очень обижен тем, что на этот раз не он сам отыскал медведя; но узнав, что все равно ему выдадут всю обещанную награду, скоро утешился.

Ободренные этим счастливым началом, наши герои решились воспользоваться целым днем после завтрака и продолжить охоту, результатом которой были не только другой бруанг, но еще и rimau dahan, или волнистый тигр, самое красивое животное из всей кошачьей породы, шкура которого должна была блистательно занять свое место среди собранных трофеев в музее Гродоновских палат.

Этой охотой закончились похождения молодых Гродоновых в Восточном архипелаге, и из Самбаса они направились через Малакский пролив в Бенгальский залив, чтобы попасть в крупнейший южноазиатский центр — город Калькутту.

Итак, наши охотники направлялись к великой горной цепи Гималаев.

Там они рассчитывали найти три породы медведей, различающихся по росту, виду, некоторым привычкам и даже по месту жительства, так как, хотя все они водятся в Гималайских горах, но каждый живет почти исключительно в своей особой зоне. Это следующие породы: большегубый медведь, тибетский медведь и желтый медведь, или снеговой.

Первый получил свое название из-за привычки вытягивать губы, особенно нижнюю, чтобы схватить пищу. Густые пряди шерсти, покрывающие шею и почти все тело, так же как длинные серповидные когти, придают ему сходство с животным, называемым ленивцем.

Этот медведь меньше европейского, но его наиболее крупные экземпляры приближаются к последнему по размерам. Его шерсть длиннее, чем у кого бы то ни было из его собратьев, на верхней стороне шеи она может достигать более фута длины. На затылке шерсть разделяется надвое поперечным пробором так, что передние волосы падают медведю на глаза, придавая ему неуклюжий и глупый вид, задние же в виде гривы откинуты к спине.

Большегубый медведь бывает обыкновенно черного цвета с несколькими коричневыми пятнами. На груди выделяется белое треугольное пятно; морда грязно-белого, переходящего в желтый, цвета. Любопытна его способность вытягивать губы дюйма на три вперед, складывая их трубочкой, чтобы удобнее было сосать. Этой особенностью природа наградила его, очевидно, для того, чтобы питаться термитами, его главной пищей. Длинные загнутые когти помогают ему расковыривать тот род цемента, из которого эти насекомые строят свои необычайные жилища. Он ест также фрукты и сочные овощи; едва ли нужно прибавлять, что он страстно любит мед и обворовывает ульи.

Несмотря на комические роли, которым обучают ручного большегубого медведя фокусники, он иногда разыгрывает и трагедии, особенно когда находится среди дикой природы. Он не нападает на человека без причины, и если его оставить в покое, проходит мимо: но, будучи ранен или раздражен, дерется с таким же упорством, как черный американский медведь. Индусы боятся его, но, главным образом, из-за опустошений, которые он производит на плантациях сахарного тростника.

Ленивый или большегубый медведь живет не только в Гималайских горах. Эти горы являются лишь северной границей его обширного царства.

Он водится на всем Индостанском полуострове и даже на Цейлоне, встречается также в Декане, в горах, окружающих Бенгальскую провинцию, и в Непале, но дальше этого к северу он не поднимается, что доказывает его любовь к жаркому климату, несмотря на густую шерсть.

Вместо того, чтобы прятаться в уединении, вдали от жилищ, он скорее ищет общества человека, не из любви к нему, а просто, чтобы воспользоваться его трудами. Он всегда устраивает себе жилище по соседству с какой-нибудь деревней, чтобы вволю опустошать поля. Он живет и в лесах, но предпочитает им кустарниковую поросль и джунгли, выбирая себе под логовище природное углубление или яму, вырытую каким-нибудь другим животным.

Из Калькутты наши путешественники направились на северо-запад, к горам. Они намеревались проникнуть в Гималаи через княжество Сикким, или Непальское королевство, и, зная, что большегубый медведь очень распространен в этих странах, все время держались начеку.

В самом деле, они во многих местах были свидетелями опустошений, произведенных этим животным на обработанных полях, и видели по дороге много его следов.

Но, несмотря на многочисленные доказательства присутствия большегубого медведя во всей Бенгальской провинции, наши охотники встретили его лишь у подошвы Гималайских гор, в Тераи. Это название носит полоса земли, покрытая лесом и джунглями, шириной приблизительно в тридцать миль, тянущаяся параллельно южному склону Гималайской цепи во всю ее длину, от Афганистана до Китая.

Во всей этой области настолько нездоровый климат, что она остается почти необитаемой; местные уроженцы, с детства привыкшие к этому воздуху, насыщенному миазмами, еще переносят его, но горе европейцу, замешкавшемуся в Тераи: он может быть уверен, что найдет там свою могилу…

Несмотря на такой вредный климат, самые крупные четвероногие: слон, носорог, лев, тигр, олень, пантера и леопард, — питают, по-видимому, особое пристрастие к этому месту. Большегубый медведь бродит там по лесам и по прогалинам, где в изобилии находит термитов. Наши охотники не могли не встретить его там.

Они вошли в лес, в котором росли дубы, кедры и другие деревья, покрывающие возвышенность, у подошвы которой находилась маленькая деревня, где они расположили свою главную квартиру.

Достигнув возвышенности, они сошли с лошадей, чтобы лучше осмотреть вершины деревьев, где надеялись найти свою дичь, и привязали лошадей к ветвям большого кедра.

В тот день удача отвернулась от них. Они везде видели многочисленные следы присутствия медведей, но не встретили ни одного из этих животных.

Был уже полдень, и так как им сказали, что вечер — самое благоприятное время для охоты, то они решились возвратиться к своим лошадям и ждать захода солнца. Движение разбудило в них аппетит, а завтрак и несколько часов отдыха под большим кедром должны были восстановить их силы и дать возможность подготовиться к охоте, с большей надеждой на успех при наступлении ночи.

Но, приближаясь к месту, где охотники оставили лошадей, они услышали ржание и, что их удивило, глухой звук и непрестанный топот. Удивление их еще более усилилось, когда, подойдя к кедру, они увидели своих трех лошадей, прыгающих и старающихся оторвать повода. Они были привязаны каждая к отдельной ветке, на расстоянии нескольких метров одна от другой, и все три страшно ржали, казалось, без видимой причины.