Полуостров богат пушными зверями, и некоторые из доставляемых ими мехов по своей красоте весьма ценятся в торговле. Камчатская куница превосходна, также, как многие разновидности лисицы, встречающейся в изобилии. Кроме того, там водятся волки, горностаи, сурки, полярные зайцы, аргали, или дикие бараны, северные олени и многие другие мелкие животные, шкурки которых имеют торговую ценность. Морская выдра весьма распространена на камчатских берегах, но главным и наиболее благородным зверем считается медведь. Встретить его нетрудно, так как нет, может быть, в мире еще такой страны, где бы он водился в таком большом количестве, как на Камчатке.

Перед отправлением на охоту братья постарались собрать сведения как о привычках мишки, так и о местах, которые он посещает.

Им сказали, что туземным охотникам известны две разновидности. Наиболее обыкновенная — бурый медведь, весьма похожий на ursus arctos; другая — тоже бурая, но отличающаяся белой полосой, которая окружает шею и плечи в виде воротника. Последняя порода и есть, без сомнения, та самая, которая известна под именем сибирского медведя (ursus collaris) и водится в изобилии в большей части стран северной Азии. Привычки у тех и других медведей почти одни и те же. На зиму они засыпают, выбирая пещеры и расселины скал или какую-нибудь кучу поваленного леса, который может служить убежищем.

Один признак существенно отличает их от ursus arctos, с которым их вообще путают. Они рыболовы и живут почти исключительно рыбой. Во время зимней спячки, конечно, они не едят ничего, но весной, едва только покинут свои берлоги, бегут на берега рек и озер, которых много в крае и, бродя по берегу или даже входя в воду, которая везде неглубокая, находят множество форели и лосося. Рыба здесь водится в таком количестве, что медведь, став лакомкой из-за этого изобилия, ест лишь самые вкусные куски, а голову, хвост и большую часть туловища оставляет другим животным, более жадным, может быть, но не способным к рыболовству.

Животное это — камчатская собака, не дикая, как можно было бы предположить, но домашняя, запрягаемая в сани. Собаки эти, не принося хозяину никакой пользы летом, не получают от него никакого продовольствия и предоставлены собственной находчивости. Они охотно довольствуются до заморозков объедками медведя. И странно, что с наступлением зимы, они сами возвращаются к своим хозяевам, людям черствым и жестоким, которые мало того, что работают на своих собаках целую зиму, но дают им самую скудную пищу. В этом добровольном возврате к дурному хозяину иные видели доказательство инстинкта дисциплины и природной верности камчатских собак, чем вообще отличается эта порода; но причина такого поведения их совсем другая. Их просто приводит в юрту инстинкт самосохранения.

Действительно, эти животные знают, что зимой озера и реки покрыты толстым льдом, а медведь засыпает, и что им пришлось бы умереть на свободе с голоду. Несчастные подачки рыбьих голов и внутренностей, которые бросает им хозяин, все же лучше голодной смерти.

Камчатские охотники разными способами ловят медведей. В начале зимы они выслеживают его по снегу и убивают из ружья или копьями. Позже, когда мишка забирается в берлогу, они отыскивают его при помощи собак или по приметам, которыми руководствуются в подобных случаях лопари, северо-американские индейцы и эскимосы.

Летом охотники забираются в засаду с винтовками и стараются убить зверя сразу, не то в противном случае подвергаются большой опасности. Поэтому камчатский охотник стреляет чрезвычайно осмотрительно. Он носит с собой для этого раздвоенную палку, на которую и кладет дуло ружья для более верного прицела. На случай неудачи у него есть копье и нож, которыми он бьется с медведем как умеет.

Бывают периоды в году, когда сибирский Михайла Иваныч чрезвычайно опасен. Например, время течки к концу лета. Когда зима бывает продолжительная, а реки и озера еще не очистились ото льда, когда медведь покидает берлогу — встреча с ним грозит опасностью. Странно голодный, он рыщет тогда повсюду. Смело приближается к поселкам и ищет пищу. Горе человеку, который попадется ему в это время на дороге. Медведь не ждет от него нападения, а сам бросается на охотника.

Весна очень запоздала во время прибытия наших путешественников в Петропавловск. Только и было речи, что об облавах на медведей, и каждый день местные охотники приходили со шкурами.

Гродоновы взяли себе в проводники одного из туземных охотников. Земля еще была покрыта снегом, и, естественно, они ехали в санях; у каждого были особые сани, запряженные пятью собаками по местному обычаю: по паре собак в ряд и по одной впереди. Упряжь обыкновенно состоит из кожаного хомута и двух ремней, служащих вожжами. Санки сделаны из березы, дерева очень легкого, а собаки свободно могут везти одного человека.

Длинный шест с железным наконечником и погремушками служит вместо кнута, и собаки бегут очень быстро. В этих легких санках ездят по горам, долинам, речкам, озерам, не заботясь о проложенной дороге, и если собаки хорошо приучены, то можно в один день проехать большое расстояние.

Не больше чем через час после отъезда из Петропавловска наши охотники приехали в дикую местность. Там не было видно никакого жилья, никакого поселка, и они могли ожидать каждую минуту появления медведя.

Проводник повел их к реке, милях в пятнадцати-двадцати от города, где он рассчитывал непременно встретить медведя, зная одно место, свободное от льда. Это происходило оттого, что выше находились теплые источники — феномен довольно частый на Камчатском полуострове.

Проехав несколько миль, они очутились в узкой долине между двумя рядами крутых холмов, и проводник сказал, что знакомое ему место недалеко. Дальше нельзя было продолжать поездку. Оставив собак у подошвы холмов и приказав им оставаться на месте, что они поняли отлично, охотники полезли на скалы. Здесь не было деревьев, а торчали кустарники, полузанесенные снегом. Приблизившись к реке, Гродоновы осторожно выглянули из кустов. Действительно, озеро при устье реки не было покрыто льдом на значительном пространстве.

Проводник предсказывал, что на этом месте можно встретить одного, а пожалуй, и нескольких медведей, но он и не воображал, что их окажется двенадцать, а между тем, как раз такое число их, к величайшему удивлению охотников, они увидели возле озера.

Двенадцать медведей на таком пространстве! Одни стояли на четвереньках, другие на задних лапах, третьи сидели, словно исполинские белки, а некоторые до половины находились в воде; двое или трое плавали, гоняясь за рыбою.

Наши охотники никогда не видели подобного собрания медведей, и Камчатка, вероятно, единственная страна, где можно их увидеть в таком количестве вместе. Но в начале весны там можно увидеть и до двадцати медведей сразу.

Такое изобилие немного смутило Гродоновых. К счастью, они были скрыты от медведей кустарниками и находились под ветром, а иначе медведи, обладающие тонким обонянием, почуяли бы их присутствие. В описываемую минуту все звери были слишком заняты рыболовством, так как чувствовали страшный голод. Их тощие бока, взъерошенная шерсть, исхудалые тела — все это говорило о продолжительном посте и делало их скорее похожими на коров, умирающих с голоду.

Что было делать? Проводник придерживался того мнения, что следует уйти и оставить медведей в покое.

— Потревожить их, — говорил он, — было бы очень опасно, когда звери собрались в таком большом количестве и находятся в таком возбужденном состоянии.

Он знал, что в таком случае медведи часто нападали на людей и преследовали их; это легко могло случиться и теперь, если охотники не поберегутся.

Не отказываясь верить его рассказам, наши трое русских в тоже время мало доверяли храбрости своего проводника. К тому же им жаль было отказаться от такого прекрасного случая, не попытавшись воспользоваться им. Поэтому они жаждали испытать судьбу.