Проснувшись уже вечером, тифлинг вновь спустился в лабораторию и принялся ходить по ней кругами в поисках некоторых нужных вещей, погребенных под грудами раскрытых книг. Ему предстояла еще одна встреча с Вильгельмом, и эта встреча обещала быть особенной. Для следующего шага оставался один последний ингредиент…
Едва тифлинг перешагнул через порог дома, его встретили быстро сгущающиеся сумерки. Дорога через стремительно пустеющий Город Дверей заняла куда меньше времени и была гораздо приятнее, чем в разгар дня. Эринар и не заметил, как быстрым шагом пересек почти половину города, вскоре оказавшись перед дверью трехэтажного здания, окруженного закрывшимися с закатом бутонами цветов. Как и прежде, дверь была слегка приоткрыта, и тифлинг без труда вошел внутрь.
- О, это снова вы! Не ожидал увидеть вас в такой поздний час. - не успев сделать и двух шагов от порога, Эринар чуть не подпрыгнул на месте от неожиданности, когда гостеприимный хозяин лавки вылетел ему навстречу, - По правде говоря, я вообще не думал, что увижу вас вновь. Но, раз вы целы и невредимы, полагаю, вы решили все же оставить безумную затею навестить Дариуса…
По пристальному взгляду Эринара Вильгельм быстро понял, что ошибся. Хотя по выражению его лица нельзя было сказать, что это его удивило.
- Раз вы… получили от него все, что хотели, чем еще я могу вам помочь? - спокойно осведомился алхимик.
- Есть еще кое-что, чего не было в списке. -столь же невозмутимо ответил тифлинг, глядя в глаза собеседнику, - Один особый ингредиент, достать который помочь мне можете только вы.
- И что же это? - как ни старался Вильгельм скрыть настороженность в своем голосе, от Эринара не ускользнуло, как напрягся хозяин алхимической лавки.
И у него были на это все основания.
Сняв с пояса небольшой пузырек с непрозрачной черной жидкостью, тифлинг поднял его в руке до уровня своих глаз, чем заметно привлек внимание алхимика, а после вдруг резко повернул голову в его сторону.
- Прах лича. - коротко ответил Эринар.
На мгновение Вильгельм нахмурился, а после, широко распахнув свои черные глаза, попятился в недоумении. Этого просто не может быть. Он знал… хвостатый мерзавец знал его тайну с самого начала! В следующее мгновение Эринар увидел Вильгельма таким, каким миролюбивого хозяина алхимической лавки не видел никто уже многие десятилетия. Злобно оскалившись, мужчина развел руки в стороны, принявшись зловещим низким голосом торопливо бормотать заклинание. Теперь, когда нужды тратить силы на поддержание маскировки больше не было, иллюзорная кожа на лице Вильгельма пришла в движение, обращаясь в стремительно рассеивающиеся облачка черного дыма и открывая его истинное лицо - белоснежный человеческий череп, покрытый искусно вырезанными на нем колдовскими символами с двумя безупречно обработанными черными опалами в больших костяных глазницах. Даже Эринара такое зрелище заставило неподвижно замереть на месте. Но лишь ненадолго. К этой встрече он был готов.
Не дожидаясь, когда лич завершит свое заклинание, Эринар швырнул пузырек себе под ноги, и тот, разлетевшись вдребезги, выпустил на волю заточенную внутри него жидкую тьму. Зелье мгновенно превратилось в непроглядное черное облако, погрузившее весь первый этаж здания во мрак. Мрак, сквозь который обретший новые способности тифлинг отчетливо видел свою цель. В следующую секунду он уже крепко сжимал рукояти изогнутых клинков в своих руках, а еще секундой спустя они неумолимо неслись прямо навстречу дезориентированному Вильгельму…
И в паре сантиметров от его костяной шеи оружие вдруг наткнулось на невидимую преграду, которая отбросила от себя клинки с такой силой, что Эринар едва удержал их в руках. Неживой алхимик все же успел окружить себя магическим доспехом. Теперь оружие тифлинга было ему не страшно. Но зелье мрака ввело его в замешательство. Ослепленный лич принялся наугад метать волшебные стрелы в разные стороны в тщетной попытке задеть противника. Однако Эринар, прекрасно видящий каждое движение костяного мага во тьме, без труда уклонялся от каждой из них. Поняв, что так он ничего не добьется, Вильгельм под защитой колдовской брони сосредоточился на прочтении другого заклинания, которое с последним произнесенным им словом рассеяло тьму и вновь зажгло закрепленные на ветвистой люстре свечи. Но когда алхимик вновь обрел возможность видеть, тифлинга не было нигде вокруг. Лич продолжал в недоумении вертеть резным черепом из стороны в сторону, пока не услышал слова знакомого ему заклинания. Эти слова звучали откуда-то сверху… Когда Вильгельм поднял голову, было уже поздно. Ловко повиснув на большой люстре вниз головой прямо между горящих свечей, Эринар выпустил из рук быстро обращающиеся в пепел остатки свитка рассеивания чар. Колдовские доспехи Вильгельма покинули его в ту же секунду. Осознав, что он снова уязвим, алхимик уже готов был запустить в тифлинга очередной магической стрелой, но вновь опоздал. Соскочив с люстры, Эринар выставил вперед оба своих клинка и устремился вниз, прямо на свою жертву. Слова потонули в лишенном языка рту Вильгельма, когда тифлинг, перевернувшись в воздухе, упал на него сверху, с силой вонзив свое оружие в его глаза. Превосходные опалы в его глазницах раскололись на куски, исходящее из их глубин звездное мерцание потухло, а вместе с ним погасла и искра магии, дававшая этому скелету его ложную жизнь.
Не вынимая клинков из глазниц, Эринар дернул ими в сторону, ловко отделив череп от позвоночника. На то, чтобы прятать тело Вильгельма, у тифлинга не было ни времени, ни терпения. Последний компонент ритуала наконец был в его руках. Торопливо спрятав череп в мешок, он бесшумно выскользнул за дверь алхимической лавки и устремился по ночным улицам обратно к окраине Улья. Больше он не собирался медлить ни секунды. Время пришло.
В неярком подрагивающем свете свечей Эринар торопливо перемещался по лаборатории от одного стола к другому, смешивая добытые им ингредиенты в нужном порядке и в правильных пропорциях. Сложный алхимический состав на основе крови древнего вампира для приготовления требовал предельной собранности, любая крохотная ошибка могла привести к катастрофическим последствиям. Нерион, которого теперь можно было смело назвать главным помощником тифлинга в подготовке к ритуалу, в это время возился с черепом лича. Короткое заклинание, произнесенное его писклявым голоском, разожгло в ладонях беса алое колдовское пламя, которое принялось быстро поглощать резной череп, превращая его в растущую горку серого пепла.
- Древний вампир, лич, дальше что? Пещерный дьявол? - в привычной ему манере ворчал бес себе под нос, даже не представляя, насколько он сейчас был прав.
Усмехнувшись про себя в ответ на его слова, тифлинг добавил небольшую горстку праха неживого колдуна в сосуд, принявшись тщательно перемешивать уже почти готовый раствор. Оставался последний компонент - алхимическое серебро. Этот поблескивающий в свете свечей металлический порошок пагубно влиял на основной компонент снадобья. При контакте с кровью вампира алхимическое серебро заставляло ее медленно свертываться, теряя свои свойства. По этой причине серебро добавлялось в раствор последним, и потому же все дальнейшие действия с ним должны были производиться очень быстро. Затаив дыхание, Эринар взял щепотку серебряного порошка и аккуратно высыпал его в колбу с колдовским зельем. А после быстро поставил на стол сосуд, кроваво-красная жидкость в котором начала тихонько шипеть, выпуская через узкое горлышко струйку белого пара, и, закатав рукав своей рубахи, протянул правую руку навстречу бесу. Нерион уже знал, что от него требуется. Схватив со стола заранее приготовленную кисть, он быстро окунул ее в сосуд и, поднявшись в воздух над столом на своих крыльях, принялся кружить вокруг руки тифлинга, нанося на его кожу сеть замысловатых колдовских узоров. Раскрытый фолиант, написанный на инфернальном языке, все это время лежал на столе перед ним, но искушенный в темном колдовстве бес ни разу не бросил в него свой взгляд, прекрасно зная все начертанные в нем символы наизусть. Когда дело было сделано, Эринар махнул рукой в сторону, отгоняя беса прочь, а после вытянул покрытую кошмарными письменами руку вперед, начав читать слова заклинания. В ответ на его голос медленно испаряющаяся жидкость на его коже зашипела еще громче, вызывая легкое жжение и покалывание. Когда же он принялся произносить жуткую инфернальную формулу быстрее и громче, руны на его руке начали испускать слабое красное сияние, постепенно усиливающееся с каждым его словом. Жжение становилось все сильнее, но тифлинг стойко терпел, понимая, что любая осечка в проведении ритуала может стоить ему не только жизни. Напрягшись всем телом, он из последних сил смог сохранить остатки концентрации, чтобы громко выкрикнуть последние слова заклинания, эхо которых разнеслось по всей лаборатории. Но на этом все не закончилось. Резко вспыхнув ярким багровым огнем, руны обожгли руку тифлинга с такой силой, что он не смог сдержать крика боли. Каждая руна с силой вгрызалась в его руку подобно раскаленному металлу, стремящемуся оставить на своей жертве несводимое клеймо. Прожигая его кожу насквозь, адские символы все глубже и глубже впечатывались в его плоть, заставляя задыхающегося от непрерывных криков Эринара упасть на колени, держась за терзаемую темным колдовством руку. Сильнее этой невыносимой боли сейчас был только вновь пробудившийся в его сердце страх. Почему это с ним происходит? Неужели он ошибся? Неверно приготовил снадобье, не успел нанести его вовремя? Или это Нерион ошибся в начертании рун? А может проклятый бес сделал это нарочно?… Мгновением спустя все его мысли потонули в ярком багровом пламени, внезапно вырвавшемся наружу из покрывших его правую руку символов. Огонь целиком охватил его руку выше локтя, заставляя кожу чернеть и обугливаться. Но куда большие страдания приносило пламя, ворвавшееся внутрь тифлинга. Адский огонь с силой хлынул в сердце Эринара, обжигая саму его душу. Не зная, что делать, Нерион в панике носился по лаборатории, громко вереща что-то нечленораздельное. Быть может, это были слова очередного заклинания, которым бес пытался обратить действие вышедшего из-под контроля ритуала вспять. Но все его попытки были тщетны, и вскоре на его глазах Эринар неподвижно рухнул на пол лаборатории, в то время как его правая рука продолжала тлеть быстро угасающими язычками адского огня.
