Проказники торопились. Им нужно было не в канализацию, а еще ниже. Ниже даже чем самая глубокая подземка в этом городе. Туда, куда никогда не проникал свет луны и звезд или неон ночного города. Сюда даже крысы не решаются заползать. Здесь абсолютная вотчина Бабая. Главного среди траблов.

В полночь он всегда собирал весь свой мелкотравчатый народ и любил послушать кто, что натворил за день. Самых проказистых, или просто самых брехлиых, ждали подарки.

Скайлик и его приятели опоздали. Все уже собрались, расселись вокруг старого продавленного кресла, которое заменяло Бабаю трон, и галдели словно чайки, рассказывая каждый о своих подвигах. Врали все и помногу. Больше половины проделок пресекали хранители, но никто и никогда не хвастался тем, как получил очередной раз лапой хорошую оплеуху. Зато все рассказывали, как ловко обдурили какого-нибудь кота или собаку. Мымрик хвастался который год, как обдурил игуану. Такие хранители редко, но все же попадаются.

Бабай как всегда басовито хохотал над враками своего мелкого народца, колыхая круглым пузом и тряся тремя подбородками. Иногда, в запале, колотил по подлокотнику клюшкой для гольфа, которая была у него вместо скипетра. Корона на башке главного трабла тоже имелась. Старое, жестяное ведро без дна. Иногда Бабай в запале колотил клюшкой и себя по короне.

У кого как, а сегодня у Скайлика успехов почти не было. Хвастаться было не чем, а врать, как остальные, не то настроение. Поэтому он просто уселся в задних рядах и молча слушал и смотрел, как бахвалятся остальные.

Когда Бабай захохотал над очередной байкой своего подданного, его подобострастно поддержала вся стая, и хохот слился в один нестройный гул.

– Браво-браво, – вдруг послышалось откуда-то со стороны, и траблы даже не сразу поняли, что эта похвала не из уст их любимого Бабаюшки.

Из тени вышел высокий не молодой человек в дорогом костюме и с тростью под мышкой. Свободными руками он медленно, нарочито медленно хлопал в ладоши. Скайлик всей своей шкурой почувствовал, что никакой это не человек и ему сделалось страшно.

– У вас здесь так весело, – Мазон вышел на свет и, покручивая трость в пальцах, оглядел притихших траблов. Бабай даже клюшку из лапы выронил, от всей этой гнетущей тишины.

– Вы здесь по какому поводу? – наконец-то смог вымолвить брюхан, на ощупь нашаривая свой скипетр.

– Я здесь по делу. По очень важному делу.

Мазон продолжал оценивающе осматривать скопившийся электорат.

Вообще-то траблы народ вольный и никогда не выполнял ни чьих поручений и вообще никогда ни на кого не работал. Но из вежливости перед богом Бабай все же поинтересовался:

– Какого рода дело? – на самом деле он не собирался, даже за приличное вознаграждение, браться ни за какое дело.

– Город у вас большой. Народу много, – начал издалека Мазон, – детей тоже не мало. У этих детей есть игрушки. Много игрушек. Но меня интересуют только их самые любимые игрушки. Не нужно, чтобы вы их всех собрали.

– Мы польщены вашим визитом, и таким лестным предложением, – Бабай все-таки нашарил свою палку, уселся чинно на своем троне, поправил клюшкой корону. – Но, к нескрываемому сожалению, вынуждены отказать вам. Мы не сможем выполнить такую ответственную работу, даже за серьезное вознаграждение.

– Вознаграждение? – Мазон рассеянно обернулся к королю притихших траблов. – Разве я говорил о каком-то вознаграждении? Нет, ребята, – он встал в элегантную позу и крутанул трость в пальцах. – Я сказал, мне нужно, чтобы вы собрали. И вы соберете.

Последнюю фразу Мазон произнес уже совсем другим голосом. Сверкнув глазами, он топнул тростью в пол, и от нее паутинкой раскинулась печать, искрящаяся ярким светом. Грудным, хорошо поставленным голосом он затархтел что-то на латыни. Сразу после этого из сумрака, с разных сторон выступили Минор и Мажор. На этот раз, ни о какой беспечности в их поведении и близко говорить не приходилось. Оба встали с каменными лицами и совершенно черными глазами.

Повинуясь их движениям, все из того же сумрака вылетели клубящиеся дымчатые тени. Много. Десятка два или три. Они окружили островок скукожившихся от страха траблов, метались по периметру, но в свет печати Мазона ступать не решались. Постепенно они сформировывались в четкие видимые образы.

Когда Мазон закончил читать свой речитатив, кошмары окончательно обрели конкретные очертания, а вместе с ними и власть над всеми сгрудившимися траблами, вместе с их королем.

– Познакомьтесь, – Мазон галантным жестом представил своих слуг, словно это были самые милые создания на земле. – Это мои хорошие друзья – ночные кошмары, а вон те трое, так настоящие ужасы. Оставляю вас на их попечение. Они будут внимательно следить, чтобы вы хорошо выполняли свою работу

Никто не ответил ему. Обычно такие подвижные и разговорчивые траблы притихли, замолчали, скукожились, казалось, даже стали меньше в размерах. Молчал и Бабай. Пуча блеклые буркала из-под морщинистых век, он лишь злобно шевелил губами и скрипел зубами. Но, что он мог поделать. Тягаться с богом символов не по его рангу.

Мазон счел на этом свою работу заершенной. Развернувшись, он направился прочь, оставив своих новых рабов под присмотром своих старых рабов. Он соврал. Друзей у него никогда не было. Не положено.

– Кто призван пугать других, сам трясется от страха, – скалясь, заявил Мажор, догоняя своего господина и шагая, справа от него.

– Символично, правда? – усмехнулся Мазон.

Слева появился Минор. Оба демона приняли свой прежний человеческий вид и естественные глаза. Вот только Мурик не разделял радостного настроения своего коллеги Гламурика.

– Господин, – усомнился он, – вы уверены, что эта шушера не разбежится, как только мы покинем подземелье.

– Ничего, будем их теперь по одному выловливать и из пипетки выкормливать? – остроумно, как ему показалось, пошутил Мажор.

– Господин, можно он заткнется?

– Мурик, не гунди…

– Заткнись, Гламурик.

– Заткнулись оба, – лениво отмахнулся Мазон.

Он перешагнул через какую-то вонючую канаву и продолжил уверенно идти по пересеченной местности подземелий. Не будь он богом, наверняка бы уже все ноги переломал в этой кромешной темноте. И от того звонок мобильного телефона показался здесь каким-то невероятным. Как на такой глубине могла брать сотовая связь, было интересно даже самому Мазону.

– Привет Дэй, – ответил на звонок Минор не ласково косясь на осклабившегося Мажора. – Я пока не могу говорить, я на работе… Да, я попозже перезвоню.

Сунув телефон в карман, Минор демонстративно не ответил на вопросительный взгляд господина.

– Кажется, наш темненький завел себе новую игрушку, – вместо него пояснил хозяину Мажор. – А он в курсе, что ты его не только дружить хочешь?

– Заткнись… – дежурно огрызнулся Минор.

На все это Мазон лишь громко расхохотался.

Шанс выглянул из-за угла. Он лишний раз подивился, на то, как Госпожа снова оказалась права.

* * *

Они сидели в кафетерии, пили кофе с ромовой бабой, Андрей рассказывал анекдоты, самые приличные из тех, что знал, а Луна заразительно смеялась. От её смеха по коже молодого человека пробегали озорные мурашки, играющие в чехарду, а помещение наполнялось озоном. Хотелось забраться на вершину мира и крикнуть оттуда… что-нибудь неприличное.

Признаться, Андрею давно не было так хорошо, как в тот вечер. На какое-то мгновение ушли все проблемы и неприятности; отчим с его занудными нравоучениями, институтские хвосты по предметам, Наташкины скандалы и не всегда добросовестное отношение друзей. Луна была чистейшим и добрейшим созданием из тех, что Андрей когда-либо встречал. Она относилась к нему как нормальному обычному парню и за все время ни разу не обозвала балбесом, хотя тот все-таки не сдержался и рассказал пару анекдотов на грани приличия.

Она на это лишь залилась своим неповторимым сиреневым румянцем и смущенно улыбнулась. Время с Луной пролетело как одно мгновение, Андрей сразу и не понял, что к ним подошла официантка.