Мимо них проходил слуга с подносом, и мужчина взял бокал для себя. Втроем они стояли и смотрели друг на друга оценивающими взглядами. Ровенна пыталась разгадать, каково его положение в обществе, Лиссарина – с какой стати он подошел к ним, а что было в голове у мужчины знают только боги.

– У нас не принято представляться, поэтому прошу вас, можете называть меня Ирис. А как мне обращаться к вам?

– Ри, – тут же выпалила Лиссарина, не дав Ровенне представиться полным именем. Ро намек поняла.

– Меня можете называть Ро.

– Ри и Ро, – Ирис задумался, словно перекатывал их имена на языке. – Мне нравится. В этом что-то есть. Предлагаю выпить за то, чтобы вечер доставил нам всем одни лишь наслаждения.

Было в этом тосте что-то двусмысленное, что сразу же отозвалось звоночком в подозрительной Лиссарине, но не могла же она просто выплеснуть шампанское на пол? Так не поступают воспитанные леди, когда произнесен тост. И она сделала глоток, о котором будет сожалеть.

Лиссарина не знала, но зрачки в этот момент у нее расширились. По телу прокатилась приятная волна тепла и радости, и ей пришло в голову странное сравнение: такое чувство приходит тогда, когда, наконец, идешь в туалет после долгого ожидания. Облегчение и эйфория. Ей захотелось улыбнуться, хоть улыбалась она редко, но сейчас словно бы был повод. Она улыбнулась и сразу же рассмеялась, как маленький ребенок над скорченной рожицей. Глядя на нее Ровенна рассмеялась тоже, и они хохотали, прижавшись друг к другу лбами и глядя в глаза.

– Ты похожа на циклопа, – вдруг сказала Ро и засмеялась еще громче.

– И ты тоже, одноглазая.

Ирис смотрел на них, не отрываясь, как кошка смотрит на мышь, угодившую в ловушку, но девушки ничего не замечали. Мир стал изгибаться и тянуться, словно тесто, которое мнут руками, заискрился новыми цветами. Цветочки с платьев дам взлетели в воздух, то увеличивались, то уменьшались, и это было так прекрасно, что Лиссарина, заметив их, открыла рот удивления и замерла. Попыталась схватить один рукой, но не поймала.

– Дамы, может быть вы желаете посмотреть сад? – Ирис встал за их спинами и приобнял за плечи.

– О нет, я хочу танцевать! – защебетала Ровенна. – Пошли, Рин!

Она схватила подругу за руку, и, стремительно растолкав от себя людей, они проложили путь к центру, где выстраивались пары. Ирис, кажется, окликнул их, но его голос потонул среди гомона других. А девушки, заняв позицию и даже не понимая, какой танец сейчас будет, встали в пару, дожидаясь музыки. На них оглядывались удивленные гости, которым не приходилось видеть, чтобы женщина танцевала с женщиной, но Ро и Рин, обучавшимся танцам вместе и иногда практиковавшимся друг на друге, это было не впервой. Тем более чувство радости и окрыленности затмевало все остальное, и, в первую очередь, разум.

Заиграла леттийская мазурка, очень быстрый и подвижный танец, требующий максимальной концентрации, чтобы не отдавить ноги партнеру и не сбить с ног танцующую по соседству пару. Девушки радостно захлопали в ладоши: они обожали эту мазурку, и в более трезвом состоянии танцевали ее очень и очень недурно. А то, что у них получалось сейчас, просто походило на танцы дикарей возле костра: они скакали, держась за руки, то влево, то вправо, притопывая и прихлопывая, не замечая, что наступают друг другу на ноги, что у Лиссарины слегка оторвался подол, а с ноги Ровенны слетела туфля. Чем быстрее играла музыка, тем выше они прыгали, сбиваясь с ритма и нарушая этим рисунок танца. Соседние пары, уже дважды столкнувшиеся с ними, предусмотрительно отошли в сторону, дабы не получить локтем в лицо. Шпильки, не в силах удержаться при такой тряске, вылезали из прически, и в конце концов все замудрённые рисунки, что Лиссарина попыталась слепить из кос Ровенны развалились и теперь прыгали по ее спине, словно стайка безумных кузнечиков. От скромной прически Рин не осталось и следа и теперь по лопаткам хлестали волнистые седые локоны.

Хохоча до слез, они продолжали двигаться куда-то в сторону оркестровой ямы, сшибая танцующих своим напором, и когда они почти уже оказались у края и едва не упали на голову виолончелиста, кто-то схватил их за руки и притянул к себе.

– Вы что тут вообще делаете? – сказал раздраженный голос. Но он так и оставался просто голосом, потому что в глазах Лиссарины голова, откуда выходил звук, то увеличивалась, то уменьшалась, как в кривом зеркале. И это так рассмешило ее, что она засмеялась прямо в лицо Голосу.

Но Голос, кажется, хотел получить более осознанный разговор, и девушку вдруг с силой встряхнули так, что клацнули зубы. То же проделали и с Ро, но она была более удачливой, чем подруга, вырвала руку и, разозлившись, начала кричать:

– Да ты хоть знаешь, кто я такая? Я могу делать что хочу, проклятье, я Ровенна де…

Голос заткнул ей рот прежде, чем она сделала бы непоправимую ошибку. Люди уже столпились вокруг них и с интересом наблюдали за двумя ненормальными барышнями и их спасителем. Каждый из них знал, что неприспособленному организму лучше не пить шампанское, предлагаемое завсегдатаем клуба, поэтому иногда новички выкидывали подобные штучки. Но представление Ро и Рин было слишком уж ярким и запоминающимся по сравнению с другими.

Лиссарина все еще смеялась, когда Ро зажали рот ладонью, и Ровенна присоединилась к ней. Обе заливались так, словно никогда в жизни не видели ничего смешнее. Рин уткнулась носом в плечо Голоса, и тот крепко прижал ее к себе одной рукой. Другой он зажимал рот Ровенне, но убрал ладонь тогда, когда девушка вроде бы оставила попытки оглашать свое имя на всю общественность.

– Сейчас же уходим, ясно? – прошептал Голос по-прежнему раздраженно.

– Подожди, Нарцисс, – через плечо Голоса Лиссарина разглядела приближающийся сиреневый фрак и вспомнила о милом мужчине, который угостил их шампанским. – Эти девушки со мной.

Голос развернулся, а Лиссарина снова спрятала нос в складках фрака, испугавшись непонятно чего. То ли тона, которым говорил Ирис, то ли отсутствия силы взять разум под контроль. И вдруг почувствовала приятный, очень знакомый запах. Сигареты. Мята. Свежесть новенькой сорочки под белым фраком. Не могла вспомнить, кому он принадлежал, этот запах. Имя вертелось на языке, но она никак не могла его поймать. Разум отказывался подчиняться. Он летал, и ему было приятно парить.

– Если бы они были с тобой, ты бы их не упустил.

– Ой, он угостил нас шампанским! – воскликнула Ровенна и потянулась к Ирису, чтобы благодарно обнять, но Голос тут же оттащил ее назад, прижав к себе.

– Ты же не хочешь ссоры? – спросил Ирис, и тон из просто раздраженного перерос в угрожающий. – Нужно уметь делиться. Дай мне хотя бы одну. Светленькую, например, она более покладистая.

– Сходи на рынок и купи себе козу. Светленькую. Тебе все равно без разницы, с кем забавляться.

– Что ты сказал? – прорычал Ирис и пошел на Голос с кулаками, но стоящие рядом мужчины тут же подхватили его под руки, не давая сдвинуться с места.

– Что с тобой? Ты что, и дам хочешь покалечить? – говорили они, пытаясь образумить друга.

Голос в маске с маленьким изображением нарцисса стремительно двинулся к выходу, увлекая девушек за собой. У них заплетались ноги, но крепкие руки не позволяли им упасть. Постепенно стены зала прекращали кружиться, а головы людей возвращались в обычные размеры. Откуда-то издалека надвигалась головная боль, но еще не полностью выветрившееся шампанское не давало ей захватить территорию.

Лиссарина не заметила, как они оказались в темном коридоре, ведущем к выходу. Раза три она спотыкалась о ступеньки и один раз едва ли не поцеловала пол. Ее болтало на руке, словно она стояла на палубе корабля в шторм. И едва она все это вообразила, как ее стало подташнивать. Морская болезнь преследовала ее с самого детства.

Голос властно приказал Эрдойо открыть дверь, и слуга немедленно повиновался. Свежий воздух ударил им в лицо, и Рин вдруг отчетливо поняла, как все это время ей его не хватало. Она жадно вдохнула ртом воздух, но не успела сделать и двух шагов, как согнулась пополам, свалившись на колени. Ее тошнило и мотало из стороны в сторону, и чтобы не упасть, она опиралась на две руки.