Чьи-то заботливые руки убрали волосы с лица назад и придержали их, чтобы не мешались, пока из нее выходил ужин. Головная боль, наконец, вырвалась из тисков шампанского. Так плохо Лиссарина себя еще никогда не чувствовала.

Когда желудок оказался пуст, она с облегчением вздохнула. К ее лицу рука поднесла платок и вытерла им слезы и остатки слюны, пока ее собственные грязные руки безвольно лежали на коленях. Она перевела глаза выше, чтобы посмотреть, на хозяина сей чудесной и доброй руки, но увидела то, что предпочла бы забыть и никогда не вспоминать.

– Только не ты… – вырвалось у нее, и чувство стыда охватило все ее естество.

Если бы сейчас ей предложили выбор между тем, чтобы провалиться под землю или жить долго и счастливо, она выбрала бы первое.

Ровенна чувствовала себя куда как лучше. Рин этого не знала, но от тошноты Ровенну спасло мороженое – нельзя было пить это прелестное веселящее шампанское на голодный желудок. Пока девушку полоскало, Ровенна танцевала под луной, кружилась, махая подолом платья в разные стороны, как маленькая девочка, но силы стали покидать ее, и, в конце концов, она опустилась на колени позади Лиссарины, обняла подругу за талию и положила голову на ее плечо.

– Рин, это разве не лорд Мон… Мон… – ее язык стал заплетаться, и через секунду они услышали сопение. Ровенна де Гердейс, которой на постель приносили десять подушек, ведь только в гнезде она чувствовала себя уютно, уснула на голой земле, упираясь щекой в тощее плечо подруги.

– Лорд Монтфрей, – обреченно подтвердила Лиссарина, хотя Ро ее уже не слышала.

– Если это благодарность, я немедленно вас тут брошу, – хмыкнул Люциен и поднялся на ноги. Когда он смотрел на них сверху вниз, стало еще хуже.

– Что вы тут делаете? – спросила Рин, все еще сжимая в руках его платок.

– О, это я тебя хочу спросить. Как вам вообще в голову пришло заявиться на бал куртизанок?

– Что?! – Лиссарина поперхнулась собственной слюной и закашлялась. Ро слегка заворчала сквозь сон и повернула голову в другую сторону.

– Ясно. Потом поговорим. Идти можешь?

Хороший вопрос. Лиссарина машинально сунула платок в рукав. Люциен аккуратно оторвал руки Ровенны от талии Рин и поднял на руки, далеко не как пушинку, конечно. Он не был настолько сильным, чтобы тащить на себе пятьдесят килограммов, одетых в тяжелое платье с тремя юбками, однако не жаловался и не вздыхал.

Лиссарина, опираясь руками о землю, смогла встать, пошатнулась, но успела вовремя обрести баланс. Все-таки не зря братья Ровенны учили ее фехтованию, не прошли уроки даром. Еще бы они научили ее не поддаваться на уговоры своей сестры, и все было просто замечательно.

Они медленно побрели мимо фасада здания к садовой калитке, а оттуда вышли на улицу. В такое время суток она пустовала, не было ни единого человека, и хотя кое-где музыка еще звучала, многие дома уже утихомирились.

Корсет давил на грудную клетку, а живот болел из-за недавних рвотных позывов, однако стало гораздо лучше. Хотя бы в голове прояснилось. Даже несмотря на стыд, который охватывал ее, едва она смотрела на лорда Монтфрея, ей было хорошо. Спокойно, по крайней мере. Вернулось чувство безопасности.

– Вы расскажете лорду Ромаэлю? – тихо спросила она, глядя под ноги.

Она, конечно же, не видела, но в этот момент он закатил глаза.

– Нет, не скажу, но мои услуги не бесплатны.

– У нас нет денег.

– Издеваешься? Еще бы кольцами да сережками предложила долг вернуть. – Он подкинул Ро вверх, когда она начала сползать. – Я имею в виду, что если мне потребуется твоя услуга или услуга Ровенны, вы мне не откажете и выполните все, что я скажу.

Лиссарина подумала, что лучше бы он, конечно, взял плату сережками. Мало ли какие услуги он имеет в виду. Однако все равно кивнула.

– А теперь скажи мне, какого черта вы туда пошли, да еще без масок?

– Мы пришли в масках, но их отобрали на входе, – объяснила Рин, и лицо ее стало пунцовым. Хорошо хоть в темноте не видно. – Мы получили приглашение на Бал Черной Розы, для самых видных представителей столичной молодежи. Его прислала какая-то женщина, которая якобы познакомилась с Ровенной на ужине. Но теперь я уже не так уверена…

– Надеюсь, идиотизм не заразен, и обедая за одним столом с вами, он мне не передастся, – в голосе Люциена, в первые с первой их встречи, слышалось веселье. – Хоть бы спросили у кого-нибудь, что это. А то получили записку от невесть кого и скорее побежали навстречу приключениям. Ты хоть понимаешь, куда вас занесло?

– Если честно, то не совсем… – честно призналась Лиссарина. Картинка начала складываться, но нескольких кусочков пазла не доставало.

– Клуб Черной Розы – место для богатых мужчин, которые вешают лапшу на уши своим женам и ходят на сторону. Место, где можно найти женщину. Но не надо сравнивать с борделем, ладно? Здесь дорогие шлюхи. Куртизанки. С ними можно не только… э-э, ну ты понимаешь. Но и поговорить, потанцевать. Одним словом, отдохнуть от рутины в хорошей компании. И они приходят либо с покровителем, либо в поисках покровителя. Ищущих называют дебютантками, и их лицо выставляется на всеобщее обозрение, чтобы мужчины или женщины могли выбирать.

– И женщины тоже выбирают?

– Чего не встретишь под луной. Всякое бывает.

– Значит все эти люди и Эрдойо приняли нас за женщин, ищущих себе покровителей? Легкая добыча?

– В точку, – Люциен усмехнулся. Ровенна во сне взмахнула рукой и хлопнула его по подбородку, так что пришлось отворачивать голову. Справившись со своей неспокойной ношей, продолжил: – Только не называй этого мужчину Эрдойо. На следующей встрече он поменяет имя. Никто не знает, как зовут его не самом деле, так что можешь не утруждать себя запоминанием. Проклятье, я даже протрезвел из-за вас.

Закоулками они выбрались на улицу более оживленную. Здесь стояли экипажи. Люциен подошел к одному из них и о чем-то тихо договорился с кучером. Тот немедленно вскочил с козел и открыл дверцу кареты.

– Залезай первой, примешь там свою подругу, – Люциен нетерпеливо мотнул головой.

– Ее зовут Ровенна, если вы забыли. – Лиссарина быстро забралась внутрь и протянула руки, чтобы поддержать Ро.

– Да знаю я. Надо же быть такой дурой, чтобы закричать свое имя в таком месте.

Обоюдными усилиями они положили спящую Ровенну на сидение, уложив голову на колени Рин. Лорд Монтфрей уселся напротив и снял белую маску с крохотным рисунком.

– Почему тот человек назвал вас Нарциссом?

– Это мое имя в клубе. Я сам его выбрал.

– Почему?

Люциен пожал плечами, но через мгновение, словно обдумав, стоит ли говорить девице с сомнительными принципами о таких почти интимных мелочах, сказал:

– Вообще-то я люблю эти цветы. Они белые, но яркие. Чистые, но далеко не невинные. В этом что-то есть. А у тебя есть любимые цветы?

Лиссарина задумалась, разглядывая скрытые тенью дома за окном.

– Нет. Я не люблю цветы.

– Так не бывает, все девушки любят цветы.

Повисло молчание, во время которого Лиссарина дергала за ниточку, вылезшую из шва на перчатке.

– Ладно, – не сдавался Люциен, неожиданно оживившись. Может, алкоголь еще не полностью выветрился из его головы, но Рин еще ни разу не видела его таким бодрым. – Ладно. Если не цветы, то что?

– Не скажу.

– Ой, да брось. Я вас, между прочим, только что от позора спас. А может, и от бесчестья, судя по тому, как вас хотел заполучить Ирис. Скажи.

– Нет.

– Скажи.

– Отстаньте, не скажу.

– Что за нелепое упрямство? Скажи.

– Сладости, – выпалила Лиссарина, которую Люциен уже начал выводить из себя своей приставучестью.

– Я мог бы и догадаться. Ты же ночная воришка пирогов, как я мог забыть.

– Ну хватит! – Лиссарина отвернулась в сторону, насколько возможно.

До дома они добрались в целости и сохранности, и остаток пути Люциен вслух сочинял стишок про сладости под названием «Как хотела Лиссарина съесть полтонны мандаринов».