— Нет, я так… У меня предложение хорошее…
— Говори, — разрешил Ваня.
— В детском садике…
— Где? — хором переспросили ребята.
— В детском садике номер восемь, на Ленинской улице, очень много поломанных игрушек, там, знаете, такие чудесные малыши, такие малыши!..
— Подожди, — прервал Ваня. — Причем тут детский сад?
— Эх! — махнул рукой Витя. — Думал, и правда, что-нибудь дельное скажет, а она, оказывается, сама еще в детский сад ходит!
— Но вы только послушайте, ребята! Только послушайте!.. — Маша встала и умоляюще сложила руки. — Игрушек там много, но они часто ломаются! Ведь малыши что? Раз-раз — и сломали! Ну вот, ходила воспитательница в мастерские — не принимают, говорят: «Мы велосипеды ремонтируем, пишущие машинки, а вы — с игрушками».
— И правильно!
— Что правильно? Что правильно? — возмутилась Маша. — Разве это правильно, когда игрушки малышам починить некому!
— Пускай новые покупают! Да что, в самом деле? Я против! — решительно сказал Витя и вжикнул застежкой-молнией. Нагрудные карманы его черной вельветовой куртки и брючные карманы все были на этих застежках. Открывал и закрывал «молнии» Коля так, что по одному звуку можно было безошибочно судить о его настроении.
Остальные зашумели и поддержали его.
— Совочки там всякие, мячики — это не по нашей части. Мы техники! Ты не обижайся, Маша. Мы вот ветряной электродвигатель начинаем строить, а ты… игрушки! — растолковал ей Ваня.
— Но там и заводные игрушки есть, механические, — пыталась соблазнить ребят Маша.
— Нет, в игрушки мы не играем! — ответил за всех Ваня.
— И в куклы тоже, — съязвил Витя.
— Но ведь и я… — Маша не договорила. Она села за парту, обиженно поджав губы, и до конца сбора не сказала ни слова. Сбор закончился, а ребята так и не придумали, кому бы оказать техпомощь.
Недели через три в школе произошло маленькое событие. В адрес пятого звена шестого класса «А» пришло письмо с обратным адресом: «Детский сад номер восемь».
Снова в пустом классе после уроков собрались четверо ребят и одна девочка. Ваня, стоя у окна, вертел в руках нераспечатанное письмо и, как всегда, медлил. Маша сидела чуть-чуть бледная и глядела прямо перед собой. «Что в этом письме?» — с тревогой думала она и прятала под фартуком руки в царапинах и рыжих пятнах йода.
— Ну, чего ты? Вскрывай! — торопил звеньевого Витя.
Ваня, пошелестев бумажкой, начал читать:
— «Дорогие пионеры! Мы сами писать еще не умеем и попросили сделать это за нас нашу воспитательницу… — Ваня поднял глаза на ребят, недоуменно пожал плечами и продолжал читать: — Большое спасибо вам за помощь…»
— Что?! — крикнул, вскакивая с места, Витя.
— Вот, благодарят, смотри сам…
— Дальше читай, дальше. Не мешай, Витька! — потребовали ребята.
— «У нас теперь прибавилось игрушек. Мячики, которые вы починили, высоко подпрыгивают и очень красивые, потому что хорошо выкрашены. Ведерки и совочки тоже очень красиво раскрашены. Они стали, как новые. А у тачек ручки и колеса теперь целые.
Вот только заводная лягушка скачет назад, а вперед не может. И грузовик ездит только по кругу, потому что у него одно колесо вертится…» — Ваня прервал чтение и принялся почесывать затылок.
Витя схватился за щеку и скривился, как от зубной боли, а Коля обеими руками обхватил голову и стал раскачиваться из стороны в сторону.
— Да! Кто-то здорово напортачил там, — промолвил, наконец, Ваня. — Но откуда они взяли, что это мы?
— Это я… напортачила, — вдруг сквозь слезы выговорила Маша.
Ребята промолчали.
Маша с первых же слов письма догадалась, о чем идет речь. Беря игрушки в починку, она говорила в детском саду, что ремонтировать их будет пятое звено ее класса.
— А ну, читай дальше, — потребовал Коля.
— «Есть у нас еще электрическая железная дорога, большая, вокруг всей комнаты, но вагончики не катаются. Это, конечно, очень трудно починить. Мы, когда вырастем большими и станем пионерами, тоже будем помогать маленьким. Приходите к нам, а то мы видели только одну Машу. С приветом…» Тут подписи, ребята. Смотрите, какие каракули, никогда таких не видал! — заулыбался Ваня.
— Ладно! «Не видал!» — передразнил Витя. — Сам такой же грамотный был когда-то!
Ваня положил письмо на стол и спросил:
— Ну, какие предложения будут?
Маша снова подняла руку:
— У меня есть предложение, очень хорошее предложение…
Машино предложение было принято.
И теперь в детском саду номер восемь, что на Ленинской улице, к неописуемому восторгу малышей, бегают по рельсам вокруг комнаты игрушечные вагончики электрической дороги. А заводная лягушка прыгает вперед, как ей и полагается.
МАМА
акрывая утром на стол, мама сказала:
— Что-то не хочется есть. Завтракай тут сам.
И ушла на работу.
А вечером мама вернулась какая-то невеселая, села поближе к печке и, поеживаясь, стала кутаться в теплый платок. На ее лице серой паутинкой лежала тень. На лбу блестели капельки пота, но она почему-то сказала:
— Холодно как… Не протопить ли еще?
— Топи, — буркнул Павлик, не поднимая головы от книги: — Только сперва обедать давай.
Мама, помедлив, тяжело встала со стула и пошла на кухню.
Обедал Павлик тоже один: у мамы опять не было аппетита. Пока он уплетал борщ, а потом обожаемые им голубцы, мама сходила за дровами.
Сбросив свою ношу у печки, она долго стояла, не двигаясь, словно в забытьи. Потом проговорила тихо:
— Нездоровится, — и зябко повела плечами. — Прилечь, что ли?
— Приляг, — машинально сказал Павлик, увлеченный чтением.
Убрав со стола, мама легла в постель и попросила сына накрыть ее поверх одеяла шубой.
Громыхнув с досады стулом, Павлик встал и молча исполнил ее просьбу.
От электрического света у мамы почему-то болели глаза.
Но Павлик, выслушав ее робкую просьбу, тотчас забыл о ней и снова погрузился в книгу — слишком уж захватывающе развивались события на Таинственном острове.
Наутро мама на работу не пошла. Она все кашляла и сердилась на себя.
— Вот угораздило не вовремя расклеиться, — ворчала она. — Конец месяца, отчет… Напутают все там без меня…
А у Павлика этот день оказался особенно удачным.
Исконный враг его класса — пятый «Б» — был посрамлен. На этот раз состязание по хоккею превратилось для него в настоящее ледовое побоище. Пятому «Б» так и не удалось размочить счет. С результатом 8:0 победила команда пятого «Г», в котором учился Павлик.
Уже наступил вечер, когда Павлик, измученный и счастливый, с коньками в руках подбежал к своему дому.
У крыльца стоял «Москвич» с красным крестом на ветровом стекле.
Навстречу Павлику из парадной двери вышел очень полный мужчина в меховом пальто, из-под полы которого виднелась белая полоска халата. В руках у него был черный ящичек. Мужчина, кряхтя, залез в машину, хлопнул дверцей, будто выстрелил, и «Москвич» умчался, недобро мигнув на повороте кроваво-красным глазком сигнала.
Страшная догадка испугала Павлика.
Он вбежал в комнату. В ней стоял полумрак. Пахло спиртом, горелой ватой и какими-то лекарствами.
— Тише, тише, пожалуйста, — услышал Павлик голос соседки Нины Петровны.
Высокая, крупная, она стояла возле кровати. Из-за ее спины Павлик разглядел на подушке мамино лицо. Оно было странно изменившимся, будто чужим.
