Я сжимаю сцепление и переключаюсь на вторую скорость, затем на третью. Не знаю – потому ли, что все еще надеюсь найти ее или потому что чертовски зол на себя, что отпустил Рейн, но мчусь по тропе так быстро, что даже не понимаю, где нахожусь до тех пор, пока лес не заканчивается – и я осознаю, что несусь через огромную парковку, направляясь к очень знакомо выглядящему хлебному грузовику.

Черт!

Я жму на тормоза и останавливаюсь рядом с грузовиком. Прислушиваюсь – нет ли выстрелов, криков, собачьего лая, чего угодно, но мотоцикл чертовски громкий, поэтому выключаю двигатель и жду. Мой пистолет превратился в долбаное пресс-папье с тех пор, как я использовал последнюю пулю, спасая задницу Рейн в том паршивом ресторане этим утром, но все равно достаю его и двигаю байк вперед, пока не вижу главный вход через окно фургона.

«Хаккаби Фудз» выглядит также, как мы его оставили – раздутый труп вниз лицом на тротуаре, опрокинутое кресло, вероятно, несколько растерзанных бандитов по другую сторону стеклянных дверей. Но, самое главное, – никаких явных угроз. Вздыхаю с облегчением и убираю свой пистолет, удивляясь, как, черт возьми, мог быть настолько глуп, что снова оказался здесь. Я вел себя безрассудно. А я не бываю безрассуден.

Но знаю, кто бывает.

Прежде чем успеваю нажать на газ и убраться отсюда нахуй, что-то подсказывает мне еще раз взглянуть на вход. Я так и делаю, и тут замечаю, что мертвый парень уже не лежит на животе. Он перевернут на бок. А рядом с ним сидит черноволосая сучка.

Рейн стоит на коленях перед трупом, придерживая его с одной стороны плечом, пока роется в карманах его мешковатых джинсов.

Лицо парня ужасает – веки полуоткрыты, рот отвис, высохшая блевотина покрывает одну сторону, но Рейн идет на это, хотя даже рыться в помойном бачке «Уолмарта*» не так отвратительно.

Маленький гребаный сервайвелист. Я знал.

Когда Рейн находит свои пилюли, то убирает плечо, позволяя телу шмякнуться на землю. Она полностью сосредоточена на чем-то маленьком и оранжевом у нее в руках.

Хочу встать и медленно похлопать ей за то, что яйца у нее оказались больше, чем у меня, но я чертовски уверен, что в составе банды не только эти четыре отморозка. Внутри еще могут быть люди.

Рейн вытряхивает таблетку в рот. Затем она закрывает баночку и засовывает в разрез толстовки, в лифчик. Ухмыляюсь, вспоминая, как та же самая бутылочка практически выпала из кармана ее худи мне в руку, когда я перебросил крошку через плечо.

Учится малышка.

Качая головой, я завожу мотор.

Рейн получила то, за чем пришла. Теперь моя очередь.

Я высовываюсь из-за грузовика, ожидая, что похищенная мною девочка обернется с улыбкой на лице, при звуке работающего двигателя.

Вместо этого она резко оборачивается, держа в руках «Узи» деревенщины. Пулемет все еще прицеплен к его массивному телу, но Рейн держит ствол, направленным на меня, пока пытается вырвать «Узи». Когда подъезжаю ближе к ней, вижу, что ее щеки красные от напряжения. Я сижу и жду с самодовольной улыбкой под шлемом, прекрасно зная, что эта девочка не станет стрелять в меня.

– Тра-та-та-та-та!

Крещендо пулемета звучит как раз в тот момент, когда мое плечо пронзает боль. Я смотрю на Рейн, не веря, что сучка нажала на курок, но она повернулась в другую сторону. Психопатка смотрит на главный вход, где еще двое отбросов в красных банданах лежат на земле, истекая кровью на ложе из битого стекла.

Испуганные глаза Рейн устремляются на меня перед тем, как она бросает «Узи» и вскакивает на ноги. Малышка колеблется, а затем делает безумный рывок к моему байку, останавливаясь по пути, чтобы поднять один из упавших пистолетов.

«Припасы, укрытие, самозащита», – мысленно повторяю я, когда Рейн обертывает свое маленькое нежное тело вокруг меня.

Два есть, осталось одно.

***

фостер кэа* – foster care – система патронажного воспитания в США.

сосед* – roommate – сосед или соседка по комнате без указания пола.

«Уолмарт*» – сеть универмагов эконом-класса с широким ассортиментом товаров.

ГЛАВА

V

Рейн

Я только что убила парня. Двух парней. Мне кажется, я только что убила двух парней. Подпрыгивая на заднем сиденье мчащегося мотоцикла, прокручиваю в голове случившееся. Я не переживаю это снова. Просто пересматриваю плохое ТВ-шоу, пока жду, когда гидрокодон начнет действовать, и все исчезнет.

В отражении блестящего черного шлема моего похитителя я вижу открывающиеся раздвижные двери. Смотрю на красные банданы, выходящие из магазина, вижу пистолеты, направленные на Уэса. А затем мужчины с оружием в руках падают, когда стеклянные двери за ними разлетаются в дребезги. Миллион осколков в воздухе напоминает сверкающее хрустальное конфетти. Так громко! Не могу поверить, что Уэс действительно застрелил этих парней. Я оборачиваюсь и смотрю на него.

Но у него в руках нет оружия.

Я закрываю глаза и чуть сильнее прижимаюсь щекой к лопатке Уэса. Затем закидываю этот повторяющийся видеоролик в крепость «Дерьмо, о котором я больше никогда не буду думать, потому что все это неважно, и мы все умрем».

Тело Уэса начинает извиваться в моих руках, как будто он пытается что-то сделать, держа руль, поэтому я привстаю и заглядываю ему через плечо. Он держит одну руку на руле, а другой трогает кобуру. Я задаюсь вопросом, нужна ли ему моя помощь, но прежде чем успеваю предложить ее, Уэс достает пистолет и бросает его в лес.

Поворачиваю голову, провожая взглядом револьвер, исчезающий в кустах. Затем ахаю, когда пистолет в моей руке, о котором я забыла, вырывают у меня. Уэс убирает в кобуру свой новый пистолет – мой пистолет – и я чувствую, как его тело сотрясается от смеха.

Козел.

Я хлопаю его по плечу и даже несмотря на рев мотора слышу, как он орет.

А когда смотрю вниз – на моей руке кровь.

О, боже.

Уэс останавливается на обочине тропы и сдергивает с головы шлем:

– Какого хрена?

– Мне очень жаль! Я не знала! – Соскальзываю с кожаного сиденья и тянусь к рукаву Уэса. Изображенный там розовый цветок, теперь ярко-красный. – Дай мне взглянуть.

Уэс пристально смотрит на меня и кивает. Один раз.

Он сильно прикусывает свою нижнюю губу изнутри, а я осторожно подцепляю край его рукава. Приподняв ткань, вижу серьезную рану на плече. Она скверная – около двух дюймов в длину и полдюйма в ширину, но не слишком сильно кровоточит. Как будто раскаленная пуля прижгла рану.

– У меня есть хорошие новости и плохие.

Уэс недовольно поднимает бровь.

– Хорошая новость заключается в том, что затронуты только мягкие ткани. Плохая новость, что ты испортил свою красивую рубашку.

Уэс отстраняется от меня и поправляет рукав.

– Я испортил?

– Не смотри на меня так! Единственная причина, по которой эти парни вышли наружу и стреляли в тебя, была в том, что они услышали твой громкий драндулет!

– Ну, моего громкого драндулета здесь бы не было, если бы ты не смотала.

– А тебе необязательно было приезжать за мной, не так ли?

Уэс поджимает губы и смотрит на меня так, как смотрел бы на полку с консервами или стойку с инструментами – будто он рассматривает мою ценность:

– Нет, не так.

Парень устанавливает байк на подножку и слезает с него. Мое сердце начинает колотиться, когда наши глаза встречаются. Мотоцикл разделяет нас, словно линия на песке.

– Как бы мне ни было неприятно это признавать, – выражение его лица едва заметно смягчается, – ты очень полезна, когда не пытаешься убить нас обоих.

Я сглатываю и выпрямляю спину, заставляя себя посмотреть ему в глаза. Трудно вести себя жестко, когда смотришь на что-то настолько привлекательное. Черт возьми, трудно вспомнить, что я собиралась сказать.

Подожди. Что же собиралась сказать? Ах, да.