Потому что это всё, что мы есть. И этим нужно наслаждаться, пока оно не исчезло.

ГЛАВА

XXVI

Уэс

– Это так мило, – Рейн вздыхает и кладет голову мне на плечо.

В кинотеатр «Франклин-Спрингс» было не так уж трудно проникнуть. А выяснить, как работает проектор заняло минуту.

– Я бы уже сводил тебя на ужин, но сейчас не могу себе позволить заплатить шестьдесят восемь баксов за апокалиптический Кинг Мил.

Рейн хихикает и похлопывает по картонному ведру, стоящему у нее на коленях:

– Я лучше буду есть засохший попкорн всю оставшуюся жизнь, чем ступлю туда ногой снова.

– Это хорошо, потому что до этого может дойти, – улыбаюсь и целую ее волосы.

Это чертовски странно – быть на свидании с этой девушкой. Я имею в виду, что встречался со многими девушками, но это всегда был обмен. Понятная сделка. С Рейн я просто... хочу сделать ее счастливой.

– «Аквамен»? – спрашивает она, когда начинается опенинг (вступительные титры; заставка).

– А что? Было либо это, либо «Дамбо».

Уголки ее губ приподнимаются в игривой улыбке.

– Я не жалуюсь.

– Да неужели? Ты что запала на Джейсона Момоа, да?

– Нет, – она опускает глаза, и я вижу даже в темном зале, как румянец расцветает на ее щеках. – Но, возможно, у меня страсть к другому парню с татуировками.

– Я чертовски на это надеюсь, – говорю я, притягивая ее к себе на колени, пока ее визги соперничают с грохотом динамиков.

Когда я снова смотрю на экран, Джейсон Момоа несет спасенного рыбака в бар. Камера перемещается от стола, полного рыбаков, к стойке, где он заказывает порцию виски. Ее движение такое быстрое, что я почти не замечаю его, но, клянусь, на стене бара я увидел красное знамя с черным всадником.

– Ты это видела? – спрашиваю я, не отрывая глаз от экрана.

– Видела что?

– То знамя.

Рейн оглядывает помещение.

– Где?

– Не здесь, – я указываю на экран. – В фильме.

– Правда?

Я ставлю ее на ноги и встаю.

– Нам нужно идти.

– Почему? Мы только пришли.

– Потому что... – я указываю на экран, когда Джейсон Момоа выхватывает бутылку из рук бармена и начинает жадно пить.

Внимательнее всматриваюсь в экран. На бутылке написано: «23 апреля».

– Рейн! Смотри!

Но к тому времени, как она поворачивает голову к экрану, Джейсон уже бросил бутылку на землю.

– Уэс, я ничего не вижу.

– Я думаю, в том-то все и дело.

Хватаю ее за руку, и мы бежим по направлению к центральному выходу из зала. В ту же секунду, как влетаем в вестибюль, с потолка спускаются, разворачиваясь четыре черно-красных знамени, отделяя нас от нашего спасения. Мы бежим слишком быстро, чтобы остановиться, поэтому я вытягиваю руку, чтобы оттолкнуть одно из них... и наблюдаю, как изображение всадника распадается на крошечные пиксели света вокруг моей руки. Я оборачиваюсь, но сзади это знамя выглядит таким же реальным, как и остальные.

– Уэс, ну же!

Рейн тянет меня за руку, но я едва чувствую это, когда смотрю на заднюю сторону полосы ткани длиной от потолка до пола. Протянув руку, снова провожу пальцами по поверхности. Я абсолютно ничего не чувствую, когда они проходят сквозь, оставляя за собой пальцеобразный след из разноцветных пикселей.

– Смотри, – я делаю это снова, на этот раз задержав всю руку внутри полотна. – Это нереально.

– А это реально? – ужас в ее голосе привлекает мое внимание.

Я поворачиваю голову, когда двойные двери распахиваются, и извергающая дым лошадь из ада врывается внутрь. Безликий ублюдок в капюшоне восседает на ней, вращая своим стальным мечом над головой. Я успеваю оттолкнуть Рейн прежде, чем всадник ударит, закрываю глаза и ожидаю, что он поразит меня, но когда оружие протыкает меня, кажется, что это всего лишь свист воздуха.

Открываю глаза – всадник, знамена – все исчезло.

Только: я, Рейн и полнейшее откровение.

Все это нереально.

Очнувшись ото сна, я нуждаюсь в минуте, чтобы вспомнить, где нахожусь. На улице темно, и мне чертовски плохо: и оттого, что целый день копал могилы, и оттого, что спал на фанерном полу, а еще, вероятно, из-за нескольких позиций, в которые я вчера поставил Рейн, прежде чем вырубиться.

Я привстаю и вижу, что Рейн сидит, прислонившись спиной к фанерной стенке и вытянув перед собой ноги. Она смотрит на улицу, погруженная в свои мысли… до тех пор, пока я не потягиваюсь, и не раздается хруст пяти разных суставов.

Она вздрагивает и поворачивается ко мне. Через мгновение ее плечи расслабляются от облегчения.

– Я все думала, когда же ты проснешься.

– Я даже не заметил, что заснул, – бормочу я, потирая заднюю часть шеи. – Надолго я отрубился?

– Даже не знаю… Час, может, два?

– А всадников все нет, да?

Рейн качает головой.

– Я слышала выстрелы вдалеке, но копыт не было слышно. Это дерьмо убивает меня, Уэс. Было не так плохо, когда ты бодрствовал и... – Она опускает глаза, и я почти вижу, как она краснеет в темноте. – Но все это время, пока ты спал, я просто сидела здесь и ждала конца света. Почему этого до сих пор не произошло? Какого хрена они ждут? – в конце ее голос срывается, и я знаю, что скоро она тоже сорвется.

Я подползаю к ней и целую ее обеспокоенный лоб.

– Мне только что приснился сон, похожий на кошмар, но... я думаю, он прояснил мне кое-что. Вставай, пойдем. – Снова целую ее, прежде чем спуститься по лестнице.

– Нет, Уэс! Куда ты идешь? – кричит она, глядя на меня сверху вниз. Белки ее широко раскрытых глаз почти светятся в темноте, двигаясь влево и вправо в поисках любого признака опасности.

– Я докажу тебе, что бояться нечего. Ну, давай.

Рейн спускается по лестнице доверчиво ступая на своих дрожащих ногах и держит меня за руку, как тисками, пока мы идем через двор. Звуки далеких выстрелов, вой собак и звук разбитого стекла говорят мне, что я, возможно, поторопился с выводами. То, что всадники не настоящие, не меняет того факта, что весь мир сошел с ума.

Нам все еще есть чего бояться.

Я достаю из кармана фонарик и освещаю нам путь, когда мы входим через заднюю дверь, стараясь не светить им в сторону искореженного кресла. Веду Рейн наверх и чувствую, что ее потная ладонь начинает дрожать в моей руке.

Боже, надеюсь я прав.

Мы направляемся в ее комнату, где она немедленно затворяет и запирает за нами дверь. Рейн прикрывает руками нижнюю часть лица, и кажется, что она на грани истерики.

– Уэс, просто скажи мне, что, черт возьми, происходит! Пожалуйста!

Я хватаю ее телефон с тумбочки и открываю его как можно быстрее.

– Я должен тебе показать.

– Вышки сотовой связи не работают, помнишь? Связи нет.

– Ты до этого слушала музыку, – говорю я, ища приложение.

– Только то, что я сохранила на своем телефоне.

Вот. Я нажимаю на синий значок музыкальной ноты и нахожу то, что ищу. Повернув экран к Рейн, указываю на маленькую черную точку, которую заметил вчера вечером, когда остановил эту бесконечную гребаную песню.

Она подходит и смотрит на нее в замешательстве.

– Это всего лишь битый пиксель. – Экран высвечивает разочарование на ее лице.

– Возможно.

Я возвращаю телефон и делаю скриншот музыкального приложения. Используя инструмент камеры, увеличиваю изображение настолько, насколько могу. Затем я сохраняю его и увеличиваю снова. И действительно, как только оно становится достаточно большим, точка приобретает легко узнаваемый силуэт, который преследует наши сны уже почти год.

У Рейн отвисает челюсть, когда она видит знакомые очертания.

– Что это значит?

– Это значит, что кто-то издевается над нами. – Я начинаю открывать и закрывать каждое приложение на ее телефоне, ища новые аномалии. Чтобы найти еще одну, не требуется много времени. – Дерьмо.

– Что?